должны быть ученики, — усмехнулся злодей, — так что я оказался очень кстати. Пришлось беседовать с ним о вечном, точнее, слушать его нескончаемые монологи. Но дело того стоило, поскольку у него были связи, полезные для меня. И от него я впервые узнал о картине.
То есть он-то, конечно, считал все это не более чем легендой, но я-то знал, что это правда, картина существует. И однажды…
— И как ты ее нашел? — не выдержала я.
— А тебе зачем? — тут же вызверился он на меня. — И вообще, много вопросов задаешь. Думаешь, это тебе поможет? И кстати, что-то твой дружок молчит, может, ты ему и не нужна совсем?
С этими словами он схватил мой телефон и набрал номер Глеба.
И даже я услышала, как противный женский голос сказал, что телефон выключен или находится вне действия сети.
— Что-о? — заорал злодей. — Значит, это все нарочно было? Ну, погоди, сейчас ты у меня запоешь! — и он подступил ко мне с включенной бормашиной.
Снова Глеб оказался в том самом дворе, где в углу над железной дверью висела сделанная им вывеска, на которой он изобразил дядю Мишу в виде развеселого Буратино. Снова он стукнул в окошко, и снова оттуда послышался хриплый голос:
— Кого черти принесли?
— Ключ выброси, дядя Миша!
Через минуту на землю к его ногам упал старинный ключ, и Глеб открыл дверцу.
В полуподвальном помещении все было по-прежнему, старик в инвалидном кресле сидел к нему спиной перед тисками.
Глеб положил ключ, но не пошел к выходу, а остановился перед мастером и проговорил:
— Дядя Миша, помнишь, ты говорил про банду угонщиков, которая орудует в этом районе?
— Каких таких угонщиков? Ничего не помню! — мастер сердито дернул головой. — Ты мимо идешь? Ну так и проходи скорей, не отвлекай меня от работы.
Но Глеб был настроен серьезно.
— Ох, вот только не надо изображать провалы в памяти! У тебя память получше, чем у другого молодого! Ты каждого заказчика помнишь и ни разу ключи не перепутал!
Дядя Миша положил напильник на стол, сдвинул очки на лоб и произнес:
— Да с чего ты взял, что я о них что-то знаю? У меня с ними никаких дел нет и быть не может.
— Да я и не говорю, что ты в их дела замешан. Мне просто очень нужно с ними поговорить!
— Мало ли что кому нужно? Мне вот, может быть, нужен комплект швейцарских инструментов…
— Дядя Миша, не прикалывайся, дело серьезное, — Глеб облокотился на стол. — Помнишь девушку, которая приходила сюда со мной?
— Высокая такая?
— Ну да.
— Симпатичная! — дядя Миша мечтательно вздохнул: — Был бы я лет на двадцать моложе… нет, не помню. У меня с памятью вообще плохо.
— Ох, трудно с тобой!
— Так что с той девушкой?
— Именно это я и хочу выяснить.
— А с чего ты взял, что они что-то о ней знают? И с чего ты взял, что они станут тебе помогать?
— По первому вопросу — я думаю, они знают все, что в этом районе происходит. А по второму… ты ведь мне говорил, что их подруга подорвалась в машине?
— Ну да… Жаконя. Жалко девчонку…
— Так вот, если они мне помогут — я им скажу, кто убил Жаконю.
— Вот как? — дядя Миша задумался. — Ладно, только смотри — чтобы никому постороннему ни слова! Понял?
— Я могила! — заверил Глеб.
— Хорошо, поверю… в общем, знаешь кофейню «Пенка» на Загородном проспекте?
— Само собой.
— Иди туда и закажи латте с лимоном.
— Разве такое бывает?
— В этом все дело. Официант тебе скажет: «Вы ничего не перепутали?» А ты ему должен ответить: «Я никогда ничего не путаю». Только слово в слово! Запомнил?
— Запомнил конечно!
— Ну, тогда бывай…
Спустя двадцать минут Глеб вошел в небольшую кофейню, сел за угловой столик.
Кофейня была полупустой по дневному времени, и к Глебу быстро подошел официант.
— Что я могу вам предложить?
— Чашку латте с лимоном! — попросил Глеб.
Официант взглянул на него удивленно и проговорил:
— Вы ничего не перепутали?
— Я ничего не путаю! — ответил Глеб.
— Но на этот раз вы все же путаете. Латте с лимоном не делают… по крайней мере, у нас.
— Ох, правда, я перепутал!
Глеб вспомнил, что дядя Миша предупредил его, что кодовую фразу нужно повторить слово в слово.
А как же он сказал?
Глеб напряг память и проговорил:
— Я никогда ничего не путаю.
Первый раз он пропустил слово «никогда»…
— Ах, если так, наверное, это я ошибся… сейчас я провожу вас к нашему старшему менеджеру, и вы ему сообщите рецепт вашего любимого латте…
Официант выразительно взглянул на Глеба и направился к двери с надписью «Только для персонала».
Пройдя в эту дверь, они оказались в полутемном коридоре. По коридору они прошли до конца, и официант открыл еще одну дверь, которая выходила во двор.
— Вам туда! — и он показал Глебу одноэтажное кирпичное строение в глубине двора. — Постучите вот так… — и он простучал на дверном косяке первые такты Сороковой симфонии Моцарта.
Глеб кивнул, подошел к двери кирпичного здания и простучал по ней условным стуком.
Дверь открылась.
За ней оказался большой гараж, заставленный полуразобранными машинами разной степени аварийности и заваленный множеством автомобильных деталей.
Возле двери Глеба встретил коренастый парень в замасленном комбинезоне.
Смерив Глеба оценивающим взглядом, он проговорил:
— Что надо? На клиента ты не очень похож.
— Надо поговорить.
— Пустые разговоры разговаривать мне некогда.
— Разговор не пустой.
— А о чем?
— О Жаконе.
— О как! — парень снова оглядел Глеба как бы другими глазами, словно только сейчас его увидел. — А кто вообще тебя прислал?
— Дядя Миша, который…
— Да знаю я, кто такой дядя Миша!
Он повернулся и крикнул в глубину гаража:
— Эй, Сохатый, подойди на минутку!
Тут же из-за какой-то машины появился высоченный тип, и правда чем-то похожий на лося — такой же долговязый, голенастый, горбоносый и растрепанный.
Вытирая руки тряпкой, он спросил:
— Ну, что тут у тебя?
— Вот этот хмырь говорит, что знает что-то про Жаконю.
Сохатый повернулся к Глебу, навис над ним и проговорил угрожающим голосом:
— Что ты про нее знаешь?
— Я знаю, кто ее убил.
— Он, кстати, от дяди Миши, — добавил коренастый парень.
— Ладно, пойдем, поговорим…
Они прошли в глубину гаража, где был застекленный отсек — что-то вроде конторы.
Сохатый открыл дверь этой конторы, вошел, сел за стол и кивнул Глебу на стул по другую сторону этого стола.
Глеб сел, положил кулаки на стол.
— Ну? — Сохатый сурово взглянул на Глеба. — Говори прямо, что ты
