— Соломон Гудир? — спросила она официальным тоном.
— Господи, вам еще что-то от меня нужно?!
— Вы совершенно правы. Я — сержант уголовного розыска Кларк, со мной констебль Хейс.
— А ордер у вас есть?
— Мы только хотели задать вам несколько вопросов по поводу убийства.
— Какого убийства?
— Того самого, которое произошло в самом начале вашей улицы.
— Я тогда был в больнице.
— И как поживает ваша рана?
Сол Гудир поднял подол рубахи, продемонстрировав большую белую повязку, располагавшуюся сбоку чуть выше пояса.
— Чешется как сволочь, — сказал он и тут же спохватился: — А как вы узнали?
— О вашем ранении мне рассказал инспектор Дэвидсон из Торфихенского участка. Он также упомянул Бешеного Ларри… Могу дать совет на будущее: когда в следующий раз захотите с кем-нибудь сцепиться, узнайте сначала его прозвище.
Сол Гудир фыркнул, но по-прежнему не выказывал ни малейшего желания пригласить детективов внутрь.
— Мой брат служит в полиции, — сказал он.
— Да-а?..
Шивон притворилась удивленной. В глубине души она была уверена, что Сол произносит эту фразу при любом контакте с любым сотрудником полиции.
— Он пока патрульный, но это не надолго. Тодд всегда был головастым парнем, он найдет способ подняться повыше, уж будьте уверены. Уж кто-кто, а Тодд в нашей семье никогда не был паршивой овцой. — Он еще раз хохотнул, а Шивон подумала, что и эти слова он повторял уже неоднократно.
— Приятно слышать, — заметила Хейс таким тоном, что Сол едва не поперхнулся.
— В любом случае в тот вечер меня здесь не было, — сказал он. — Меня выписали только на следующее утро.
— Нэнси приходила к вам в больницу?
— Какая Нэнси?
— Ваша подружка. Она как раз торопилась к вам, когда наткнулась на труп. По ее словам, она должна была купить у вас дозу для одной своей приятельницы.
— Нэнси не моя подружка, — ответил Сол, в одно мгновение сообразив, что лгать о вещах, которые полиция уже знает, бессмысленно.
— Она, во всяком случае, считает себя таковой.
— Она ошибается.
— Значит, вы просто ее поставщик?
Сол поморщился, словно оборот, который принял разговор, был ему крайне неприятен.
— Я, сержант, не преступник, а жертва. Меня ударили ножом, и болеутоляющие, которые я вынужден теперь принимать, могут повлиять на достоверность моих показаний. Во всяком случае, использовать их в суде вам не удастся.
— Умный мальчик, — усмехнулась Шивон. — Знает, где соломки подстелить.
— Я кой-чего повидал в жизни.
Она медленно кивнула.
— Мне говорили, вы начали торговать наркотой с подачи Большого Гора Кафферти. Вы еще контачите?
— Не понимаю, о ком вы…
— Первый раз слышу, чтобы ножевая рана влияла на память. А ты?.. — Шивон повернулась к Хейс.
— Думаете, стукача нашли? — Сол Гудир внезапно разозлился. — А вот хрен вам!
И с этими словами он захлопнул перед ними дверь. Пока Сол поднимался по лестнице, из дома доносилась отборная брань, потом все стихло.
Хейс слегка приподняла бровь.
— Суки и лесбиянки, — повторила она. — Всегда приятно узнать о себе что-нибудь новенькое.
— Да уж, пожалуй. — Шивон вздохнула.
— Он определенно имеет какое-то отношение к этому делу, — добавила Филлида. — Значит, его братца придется отстранить от расследования, не так ли?
— Это будет решать старший инспектор Макрей.
— А почему ты не сказала Солу, что Тодд работает с нами?
— Потому что ему этого знать не нужно. — Шивон пристально посмотрела на Хейс. — Тебе что, не терпится отправить констебля Гудира обратно в патрульные?
— Вовсе нет, только пусть не забывает, что он все-таки констебль. А то парень начинает чувствовать себя слишком свободно.
— В каком смысле?
— В том смысле, что кое-кому пришлось вкалывать, чтобы попасть в Управление уголовных расследований.
— А управление — что, закрытый клуб для избранных?
Шивон отвернулась и пошла обратно к машине, но на углу внезапно остановилась. От угла до места, где лежал труп Федорова, оставалось футов шестьдесят.
— О чем ты задумалась? — спросила Филлида.
— О Нэнси. Мы решили, что она шла к Солу, когда наткнулась на тело. Но с тем же успехом она могла дойти до его дома и позвонить, может быть, она даже стучала…
— Не зная, что он в больнице?
— Да.
— Тем временем Федоров сумел выбраться с парковки…
— Да… да… да…
Шивон кивала.
— Думаешь, она что-то видела? — предположила Хейс.
— Видела или слышала. Быть может, она даже спряталась за углом, когда нападавший нагнал Федорова и нанес последний удар.
— Но почему она ничего нам об этом не сказала?
Шивон пожала плечами:
— Из страха, я думаю.
— Страх… всегда один и тот же страх… — повторила Хейс. — Как там говорится у Федорова?
— «…Он не смотрел на это… // Чтоб потом не держать ответа», — процитировала Шивон.
— Этому Нэнси вполне могла научиться у Сола Гудира.
— Да, — согласилась Шивон. — Могла.
Ребус ел из пакета хрустящий картофель и слушал на автосидиоле записи Эдди Джентри. Сидиола была стереофонической, но одна из колонок почему-то перестала работать, и музыка звучала в монорежиме. Большого значения это, впрочем, не имело, поскольку исполнитель был один и играл на простой акустической гитаре. Первый пакет картофеля и купленную в кафе на Полварт-стрит самсу с овощами Ребус уже прикончил, запив бутылкой негазированной минеральной воды, что — как ему казалось — должно было превратить обычный перекус в сбалансированную трапезу. Его машина стояла в самом начале улицы, где жил Кафферти, — как можно дальше от уличных фонарей, поскольку на этот раз Ребусу не хотелось, чтобы гангстер его заметил. С другой стороны, он и сам не был уверен, что Кафферти дома. На подъездной дорожке стояла его машина, но это ничего не значило. В доме горело несколько окон, но, может быть, свет оставили включенным, чтобы отпугнуть грабителей. Кроме того, Ребус не видел никаких признаков присутствия охранника, который жил в перестроенном каретном флигеле за домом. Кафферти, впрочем, редко пользовался его услугами, и Ребусу даже стало казаться, что бандит нанял телохранителя скорее из соображений престижа, чем по необходимости.
Пока Ребус сидел в засаде, ему пришло два текстовых сообщения от Шивон. Она спрашивала, не хотел бы он поужинать с ней завтра или послезавтра, но Ребус прекрасно понимал, в чем дело. На самом деле Шивон пыталась выяснить, где он и что затевает.
Так прошло два часа, но ничего примечательного не случилось. Правда, пятнадцати минут, которые Ребус провел в угловой забегаловке, было достаточно, чтобы Кафферти успел приехать или, наоборот, уехать. Или, к примеру, как раз сегодня гангстер мог воспользоваться своим номером в отеле «Каледониан»…
Ребус, конечно, понимал: то, чем он сейчас занимается, можно назвать грамотно организованным наружным наблюдением лишь с очень большой натяжкой. Сам он склонен был считать свое сегодняшнее времяпрепровождение просто предлогом, чтобы не ехать домой, где его не ждал никто и ничто, если не считать повторного выпуска «Жизни в Сан-Квентине» Джонни Кэша, прослушать который у него так и не дошли руки. Ребус постоянно забывал взять его с собой в машину, и сейчас задался праздным вопросом, как звучал бы этот альбом, пущенный через одну колонку. Стереофоническая сидиола, которую он купил сравнительно недавно, была у него первой, и — на тебе! — буквально через месяц одна из колонок отрубилась начисто. Вот и доверяй этой новомодной технике, с досадой думал он. Впрочем, Ребус и не доверял: ему потребовалось несколько лет, чтобы купить CD-плеер, и все равно он предпочитал привычный винил. Шивон, правда, утверждала: это потому, что он — «упертый».
«Я не упертый. Просто я не подвержен стадному чувству», — заспорил Ребус в ответ. Сама Шивон по сравнению с ним была «продвинутой» — она пользовалась МР3-проигрывателем и покупала музыку в режиме онлайн. Частенько Ребус в шутку просил у нее посмотреть тексты или обложку только что купленного альбома.
«Ты много теряешь, — уверял он ее. — Хороший музыкальный альбом — это как раз тот случай, когда целое куда больше простой суммы составляющих».
«Как полицейская работа?» — предположила Шивон и улыбнулась, и Ребус не решился признаться, что именно к этому выводу он недавно пришел.
Прикончив второй пакет картофеля, детектив сложил целлофан в несколько раз, так что получилась длинная узкая полоска, которую он завязал узлом. Ребус не знал, зачем он это делает. Ему казалось — так будет аккуратнее. Поступать так он научился у парня, с которым служил в армии: тот тоже вечно скручивал разный мусор жгутом и завязывал, и Ребус со временем стал поступать так же. Это казалось ему даже интереснее, чем подносить снизу к пустому пакету горящую спичку и смотреть, как он съеживается. Сейчас, думая об этом, Ребус тихонько вздохнул. Все это были простые удовольствия из того же ряда, что и сидение в машине на тихой ночной улице, музыка, ощущение сытой тяжести в желудке. Пожалуй, он подождет еще часок.
