- Мы все головы ломали, почему путаница с "таджичкой" Татьяне на руку, - подал голос Гришка. - То есть, мы правильно уразумели, что ей выгодно, чтобы путаница продолжалась. Но не уразумели, в какую сторону. А в сторону получается вот в какую. Сперва "таджичку" за хозяйку дома приняли, потому и ухайдокали. Теперь пусть Катерину уничтожат как Богомола. Тогда все следы Татьяны будут заметены. Ведь один раз она якобы погибла, и труп имелся, но, все равно, слухи пошли, что это не она была, что она только поставила свою смерть, как в театре или в кино ставят. Видно, где-то она промашку дала, в этой инсценировке. А теперь она все сделает без всяких промашек. И смерть Богомола получится такой, что ни у кого сомнений не возникнет, она погибла или не она.
И тут я духу набрал.
- И понятно отсюда, почему она нас привадила, - сказал я. - Только мы знаем, что девчонок было две. Значит, если мы погибнем, никто уже не расскажет такого, что посеет сомнения, ту девицу прибрали или не ту. И, во-вторых, нужно какое-то сопротивление убийцам, чтобы они поверили, что прибрали эту самую богомолиху, которая сдачи дать всегда может. Катерину-то хлопнуть - невелика задачка. А если б они зашли в дом и уложили её в два счета, то, опять-таки, сомнения возникли бы, богомолиху ли они прихлопнули - уж слишком легко её смерть далась. А вот встретив твердый отпор, при котором и у них бы не все живыми уползли с этого самого, с поля брани, как в песне поется, они бы никогда не усумнились, ту ли они прихлопнули, кого надо! И, получается, Татьяна знала, что нападение последует, вот она всю ситуацию и подготовила, перед тем, как слинять!
- Но откуда она знать могла? - воспротивился Мишка, последний свой аргумент выкладывая. - Она ж по нормальному поводу уехала, по телеграмме! И потом, если она сама работает на "органы", то как же "органы" её сдали? И почему этот Владимир-"Губа" против нее, а не за нее?
- Телеграмму она сама себе направить могла, - Константин проговорил. И насчет этого "важняка" из Москвы у меня вопросы имеются, зачем он здесь и что ему надо. Уж слишком подробничал он с этим Сизым, которого и вызвал-то не по поводу, если поглядеть. И вот этому бандюге, вызванному не по поводу, он с полчаса выкладывает то, что, вообще-то, тайной следствия является. При этом оговариваясь, конечно, что этого я вам сказать не могу, потому что тайна следствия, и этого тоже. А на самом деле, точнехонько выкладывает все, чтобы именно на Катерину нацелить. При этом понимая, конечно, что Сизый первым делом к Губе и Фоме кинется с воплем: ребята, не виноват я, не надо войны, вот он, ваш враг! Но подкидывать все это "важняк" мог только в том случае, если знал, что Татьяна смыться успеет и на Катерину наедут, считая её Татьяной. Выходит, какая-то связь с Татьяной у него была. Но какая?
- Все равно не клеится, - проворчал Мишка, упираясь из последних сил. - Если надо было всю эту комбинацию организовать, то зачем "важняк" из Москвы, когда Владимир-"Губа" под боком? А Владимир-"Губа", наоборот, ничего не знал. И, вон, лично убивать "Богомола" примчался. Могло такое быть, коли "органы" своего человека прикрыть решили? Организовать исчезновение своего штатного, так сказать, убийцы, чтобы этот убийца родился под новыми документами, чистеньким и готовым к новым заданиям?
- Ну, тут объяснимо, - сказал Гришка. - Вон, и в фильмах иногда показывают, как разные отделы "органов" между собой ссорются и воюют. Вроде как родственники, которые между с собой не в ладах.
И тут у меня, наконец, замкнуло - то ли при слове "родственники", то ли при слове "фильмы". То есть, у меня с очередного упоминания про "телеграмму" колесики в башке закрутились, но никак не возникало зацепки, о которую они стопорнуть бы могли. А тут все сложилось.
Припомнил я, как в фильмах шпионы телеграммы всегда дают. "Тетя больна, приезжай". Или, там, "Мама, папа, передайте брату, купил ему железную дорогу". Или как там телеграммы от Штирлица уходили? В общем, все сообщения всегда маскируют под дела личные и семейные. И как там было сказано, в телеграмме, которую я отправлял, по Татьяниному поручению? "Племянника не надо"? Так племянник - это не прямой родственник, а, вроде как, по другой ветке. И смысл, если она этой телеграммой с начальством связывалась, получается такой: "Что за дурень из другого отдела тут вперся? Уберите его, а то замочу!" И в ответной телеграмме ей, получается, сообщили: "Срочно линяй, и пусть этот дурень на того, кого ты вместо себя подставишь, кидается, а погибнет - туда ему и дорога!" Приблизительно так, верно?
Ох, и разозлился я на себя! Ведь давно уразуметь мог бы! Да вот, не наделил Господь, не сработала моя думалка.
Но сыновьям я ничего говорить не стал, потому что новая идея у меня забрезжила. Я, вместо того, чтобы всякие темы развивать, похлопал Мишку по плечу (благо, он сидел, а я стоял, поэтому спокойно похлопать мог, даже сверху вниз) и сказал:
- Твоя правда. Насчет очевидного не лезь против, смылась она, чтобы Катерину подставить. Но если спасать Катерину она не вернется, то к тебе вернется, факт.
Мишка вспыхнул радостью, словно как когда пятилетним был и каждому слову моему верил, даже когда я спьяну чепуху нес.
- Откуда ты знаешь, батя?
- Так вот, знаю, - ответил я. - Сейчас меня осенило. А почему и из-за чего, не спрашивай. Я тебе потом растолкую... Или она растолкует, моих объяснений и не понадобится.
Не мог я сына главной надежды лишать.
Гришка и Константин поглядели на меня недоверчиво, и, может, тоже высказались бы, но тут мы работу мотора на дороге услышали. Выглянули в окно - у ворот, возле джипа, перевернутого Мишкой, милицейский УАЗик тормозит.
- Здрасьте! - проворчал Гришка. - Вот и менты пожаловали!
- Так это приятель мой, лейтенант Гущиков, глава угрозыска, - сказал я, глядя, кто из машины вылезает. - К нам зайти хочет.
Лейтенант оглядел джип, потом по дорожке к дому направился. При этом рукой со значением махал: мол, с миром иду, не вдумайте глупостей делать.
- Ладно уж, - сказал я. - Вы уйдите отсюда, и оружие уберите. А я его встречу. Договоримся. Не чужие, чай.
И направился я на веранду, лейтенанта встречать.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
Гущиков, увидев меня, остановился и чуть не икнул.
- Бурцев!.. Ты как сюда затесался, твою мать!..
- Да вот, товарищ лейтенант, - ответил я, - звезда, выходит, у нас такая, чтобы в самое дерьмо вляпываться. Да вы заходите, заходите, вам-то мы только рады.
Он поднялся на веранду, оглянулся на раскуроченный и перевернутый "джип".
- Вот уж повеселились, да? - хмуро сказал он. - Значит, правильно сигнал поступил, что здесь черт-те-что происходит. А стрелял кто?
- Не мы, - сказал я. - По нам стреляли.
- И вас, выходит, засады на всех дорогах ждут, когда вы этот дом покинете?
- Засады?.. - мне нехорошо стало. Получалось, мы в этом доме как в ловушке. - Чего ж вы их не разогнали, если знаете, что это бандитские засады?
- А за что их разгонять? - невесело ухмыльнулся он. - Ребята на пикники устроились, шашлыки жарят, никого не трогают. Разгонять не имею права. А проверять, есть у них оружие или нет, как я могу-то, с тремя людьми? Это надо подкрепление из райцентра требовать.
- Вот и потребуйте! - сказал я.
- Может, и потребую... - вздохнул он. - Только давай в дом зайдем. Неровен час, кто-нибудь по тебе из-за деревьев пальнуть вздумает... да мимо тебя и промахнется, в меня угодит.
- Да милости прошу, - сказал я.
И провел я его в большую комнату, он в сторону кухни взглянул: в приоткрытую дверь видно было, как мои богатыри подзаправляются там после ратных подвигов, наворачивают так, что за ушами трещит. Как раз картинка мелькнула, как Мишка, в белой своей рубахе, огромный ломоть хлеба огромным ножом отхватил и шмот копченой говядины на него шмякнул.
Я дверь притворил, чтобы лейтенанта не смущать, да и чтобы разговаривать нам сподручней было.
- Одного я знаю, - сказал он. - А остальные двое - тоже твои сыновья?
- Они самые, - сказал я. - На выручку вызвал.
- Выходит, есть от чего спасаться? И почему у Константина левая рука в кровавой повязке?
- Так пытали его, - объяснил я.
- Пытали?!..
- Ну да, у меня на глазах. Хотели, чтобы мы с ним в милицию с повинной явились и убийство Шиндаря на себя взяли. Сперва огромные деньжищи предлагали, потом пытать начали. Если б не старшие сыновья, не отбились бы мы.
Лейтенант совсем нахмурился. И, вроде как, по-человечески хмурился он, если не с сочувствием, то с пониманием.
- А отбившись, сюда отступили, в этот дом? - спросил. - Случайно так получилось, или как?
- Или как, - ответил я. - Только, боюсь, если я вам всю правду расскажу, вы мне не поверите. Брехуном обзовете, или того хуже.
- Правда - она всегда странная, - он за стол присел, пальцы рук переплел.. - Валяй, выкладывай.
- Так вот, Кузьмичев, которому принадлежал этот дом, он палачом был, оказывается. И исполнитель союзного значения, и пенсионер потом союзного значения. Знали вы об этом?
