и Хоста тут же перекосило. Я воспользовалась этим, чтобы полоснуть ногтями по лицу – а ногти у меня вполне крепкие, он ощутил! Он закричал, прикрывая лицо – похоже, я попала ему в глаз. Он отпустил меня и сделал шаг назад, а я тут же воспользовалась этим и бросилась к окну.
Я почти добралась. Я должна была добраться, по всем законам жанра! Но в реальном мире не действуют те же правила, что в кино. Хост поймал меня в последний момент. Однако удача изменила и ему: старый деревянный пол, и без того гнилой, проиграл битву огню. Весь этаж начал проваливаться вниз, туда поволокло Хоста, а он потащил за собой меня.
У него получилось бы разделить со мной свою участь – последняя месть всему нашему роду. Вот только меня поддержали, а его – нет.
Джордан успела заметить, что я не последовала за ней. Ей проще всего было принять это, соскользнуть вниз, падать, спасаться… Делать что угодно, только не лезть вверх!
Но она каким-то образом, непостижимым для меня, нашла в себе силы подняться. Она помогла мне найти опору, а главное, напомнила мне, ради чего (ради кого!) я здесь. Я ухватилась за оконную раму, удерживая весь свой вес руками, а свободной ногой ударила Хоста по лицу. Ему хватило двух раз, чтобы отцепиться от меня – и скрыться в черном дыму.
У меня не было времени злорадствовать, наслаждаться победой или даже окончательно осознать, что только что произошло. Я кивнула Джордан, сил говорить у меня уже не было. Она снова полезла вниз, и на этот раз я последовала за ней.
Мы обе свалились в спасительную прохладу воды. Бежать у нас уже не было сил, только кое-как двигаться в укрытие. Если бы кто-то организовал поиски, нас бы мгновенно схватили. Но организовывать было некому, Хост допустил критическую ошибку, когда полез за нами. Если бы он дождался здесь, снаружи, все закончилось бы по-другому!
Мы были по-настоящему нужны только ему. Охранники метались по освещенному огнем двору, им не было до нас никакого дела, они искали подходящие машины, чтобы убраться отсюда и спасти свои шкуры. Работники фермы, напуганные и потерянные, просто собирались группками, ожидая, пока их спасут – пока кто-то что-то сделает за них, как всегда.
А вдалеке уже слышался обнадеживающий вой пожарной машины.
Мне предъявили официальное обвинение в поджоге. Не то чтобы на меня вышли местные крутые детективы – я простодушно объяснила полиции, как было дело. Я была не в том состоянии, чтобы врать, и мне казалось, что цель оправдывает средства. Если бы! Закон есть закон и все такое. И не важно, что без этого умерла бы Джордан, да и я, возможно, тоже. Отвечай за свои действия, женщина!
Меня могли бы даже взять под стражу. Я видела, что местная пародия на следователей готова к этому. Меня спасло лишь то, что на них рыкнули медики – сказали, что мне в таком состоянии в лагеря нельзя, и увезли в больницу. Ну а дальше Влад нашел мне такого адвоката, что полицейские ко мне чуть ли не «Ваше Величество» обращаться начали. Обвинения были сняты, но неприятный осадочек, как водится, остался.
Хотя все это не так уж важно. Я жива, девочки живы, они теперь со мной – вот что главное!
Даже то, что выжил Хост, меня особо не расстроило. Он в таком состоянии, что еще неизвестно, какой исход был бы лучше для него! Более сорока процентов тела обожжено, и с кровати он больше не встанет. Не та участь, которой можно завидовать. Возможно, достойное наказание за то, что он сделал? Я, если честно, не знаю. Даже мысли о таких вещах – яд. От меня в его судьбе больше ничего не зависело, его ждал суд, и я хотела навсегда вычеркнуть этого человека из жизни.
Но это не значит, что я не была способна уловить определенный маразм ситуации. Хосту были предъявлены обвинения по однозначно доказанному преступлению – похищению двух девочек, попытке изнасилования и убийства одной из них, избиения. Благодаря показаниям Эмили и Джордан его должны были судить и за убийство Тэмми Рейнс. Одно за другим всплывали преступления, к которым он был причастен. И все равно находились люди, готовые стоять на его стороне до конца!
Они устраивали митинги и пикеты под стенами больницы, где в охраняемой палате лежал их обожаемый Хост. Они вопили, как сильно любят его. Они лезли на ТВ, радио и вообще во все СМИ, где их готовы были слушать. А уж интернет они засидели, как навозные мухи!
Они всюду твердили, что Хост невиновен. Одно преступление, два, три – не важно. Его везде и всюду подставили! Потому что он – святой человек и не угоден этому грешному миру.
Слушайте, я еще могу понять, когда мать не верит в преступления своего ребенка, каким бы козлиной он ни был. «Мой Сашенька (или Петенька, или Коленька, или Светочка, без разницы) на такое не способен!» Но здесь стояла группа людей, и довольно большая, связанная не родством, а стадным чувством. Я не сомневаюсь, что некоторых заводил Хост подкупил – у него остались деньги и связи на свободе. Но там хватало баранов, которые страдали за идею! Если бы было можно, они бы отсидели вместо своего обожаемого лидера или даже умерли за него. Я, со своим образованием, со своим опытом работы, никогда не пойму, какой сдвиг в мозгах должен для этого произойти.
Зато я знаю, к каким трагическим последствиям приводит давление толпы. Поэтому я начала всерьез беспокоиться, что Хост и на этот раз выйдет сухим из воды… Или, по крайней мере, без уголовного преследования, потому что про настолько искалеченного человека нельзя сказать, что он остался безнаказанным. Однако Влад заверил меня, что в этом случае толпа недостаточно велика и важна, чтобы на что-то повлиять. За тридцать лет диктаторского правления Хост нажил и немало влиятельных врагов. Они давно уже хотели поквитаться с ним – и теперь они дождались своего часа.
Его будущее было предопределено. Но меня прямо сейчас интересовало его прошлое – и не только его. Благодаря показаниям его помощников, последователей секты, а главное, Джордан и Эмили, мне наконец удалось узнать, что случилось с моей сестрой – я научилась думать о Тэмми именно так.
Пожалуй, справедливо сказать, что первым большим испытанием в ее жизни стала родная мать. Алексис Рейнс окончательно сломалась после предательства второго мужа. Нет, мой папенька тоже внес свою лепту, спору нет. Но все же
