Здесь, в темноте - Алексис Солоски

ли. А сейчас и подавно. Так что повзрослей уже, мать твою. Потому что мне чертовски жаль, что твоя мама умерла, что ты больше не могла играть, что ты на какое-то время немного сошла с ума и что ни один из абсолютных бездельников в Медицинском университете не смог ничего исправить, поэтому вместо этого ты застряла со мной и бесконечным набором дерьмовых механизмов преодоления. Все это отстой. Но сюрприз, детка! Взрослая жизнь! Тут всегда отстой. Ты справляешься с этим. Ты извлекаешь из этого максимум пользы. Так что да, больше никаких гребаных фармацевтических препаратов для тебя. Если хочешь передознуться, то сделай это по собственному рецепту.

– Я пыталась смириться с этим, – говорю я. – До сих пор пытаюсь. Конкретно сейчас я просто хочу поспать.

– Да? Судя по всему, вечным сном?

– Только эту ночь, хорошо? – Я открываю глаза и поворачиваю лицо к Жюстин. – И с каких это пор ты участвуешь в общественной кампании за здоровый образ жизни, мать твою? Или ты просто удобно забываешь о шрамах от бритвы, о страхе перед ЗППП, о…

Взрывается еще один фейерверк, и в его мгновенной вспышке я вижу слезу, яркую, как жемчужина, скатывающуюся по идеальной щеке Жюстин и падающую на ее трепещущие перья.

– О, Жюстин, – ною я. – Прости меня. Мне так жаль. – Мне правда жаль. Ее. Себя. Всех девочек, оставшихся без матери, которые так и не выросли, которые просто не знали как.

Но она отворачивается от меня к окну, и каждый фейерверк окрашивает ее лицо как свежую рану.

Я провожу беспокойную ночь и большую часть следующего дня на мягком диване Жюстин, обитом розовой тканью, вежливо блюя в ванночку для ног, которую она использует для педикюра. Жюстин уходит вскоре после полудня, бросив запасную связку ключей среди стразов на кофейном столике и напомнив мне, чтобы я заперла квартиру и попросила, если смогу, «сыграть роль человека с базовыми навыками выживания». Час спустя я послушно убираю квартиру и затем после короткой остановки в магазине на углу ползу к себе домой. Оказавшись внутри, я запихиваю чай с молоком и половинку печенья с маслом в свое разодранное горло. Потом я забираюсь в постель, натягиваю одеяло на голову и съеживаюсь в темноте в ожидании чего-то похожего на сон.

Я просыпаюсь слишком рано, неподвижная под скомканным одеялом, а в голове заново начинают прокручиваться события последней ночи. Видела ли я Дэвида Адлера на вечеринке? Или у меня разыгралось воображение? Учитывая темноту, костюмы, выпивку, таблетки, я, возможно, никогда не узнаю. Но у меня есть его флэшка, которую необходимо разблокировать. Я вытаскиваю телефон из зарядного устройства, и, после почти бесконечного количества звонков, Эстебан неохотно отвечает, хотя его тон поднимается на октаву, когда он слышит мой голос.

– Привет, бебита. Загадала желание вчера?

– Перестать покупать водку по дешевке, – хриплю я. – Я выше этого. Послушай, мне снова нужна помощь твоего кузена. Он вернулся?

– Диего? Думаю, да.

– У меня есть флэшка, и я не могу ее разблокировать. Но, может быть, он сможет?

Пять минут спустя мой телефон начинает вибрировать:

120 долларов, и все будет, говорится в первом сообщении.

Хочешь, я подвезу тебя?

Все в порядке, печатаю я, снова взяв мобильник. Сопровождение не требуется. И Эстебан, ты заслуживаешь гораздо большего.

Как и все мы, путита.

* * *

Несколько часов спустя я лежу на полу у Диего, в моем животе плещется ликер «Малибу» (самое то от похмелья), и наблюдаю, как он запускает очередную антивирусную программу. Он не подпускает флешку даже близко к своей многоэкранной установке. Вместо этого он подключил его к разбитому ноутбуку, который выглядит так, как будто он участвовал в смертельной битве с другими компьютерами и каким-то образом выжил, чтобы сражаться дальше. Диего возится уже час, если не больше. Это невыносимо. Я бы выпрыгнула из своей кожи, если бы могла, если бы прыжки не казались такими утомительными, если бы моя кожа все еще находилась на месте.

– Чисто, – бормочет Диего. Он по-прежнему не рискует смотреть в глаза или обращаться напрямую. – Открываю.

– Здорово, – говорю я.

– Может быть, да. Может быть, нет. На эту херню загрузили кучу вредоносного ПО. Программы, которые я использовал, довольно жесткие. Большая мощность очистки. Возможно, данные не сохранились.

Я медленно встаю и смотрю через его плечо, как он вставляет флешку в свой рабочий компьютер и делает глоток апельсиновой содовой из бутылки, пока она загружается. На экране появляется значок. Диего нажимает на него, открывается небольшое окно. Курсор мигает внутри пустого прямоугольника, и ниже я вижу несколько слов, написанных незнакомыми мне символами. Возможно, кириллицей.

– Это по-русски? – уточняю я.

Диего дергает заплывшим плечом, что, вероятно, означает пожатие плечами.

Если флэшка на русском, то, возможно, на самом деле она вообще не принадлежит Дэвиду Адлеру. Возможно, он украл ее у Бориса Сирко. Или Ирины. Радж сказал, что Ирина хорошо разбиралась в компьютерах, что она была первым программистом сайта. Могла ли она написать код? Могла ли она подставить его? Я вспоминаю ее покрасневшие глаза, дрожь в голосе, когда она говорила. Она боялась за него или за себя? Она связалась со мной, чтобы я помогла ей найти Дэвида Адлера? Или чтобы убедиться, что его никогда не найдут?

– Мы можем запустить программу перевода? – спрашиваю я.

– Я знаю, что тут написано, – бурчит он, не отрываясь от экрана.

– Ты читаешь по-русски?

Он указывает на курсор:

– А мне и не надо. Оно запрашивает пароль.

– Пароль? Хорошо. Ты знаешь, сколько символов? Или у тебя есть программа, которая работает с комбинациями букв и цифр?

– Это дерьмо занимает часы. И работает, только если пароль короткий. Большинство людей используют очевидную чушь – год рождения, кличку первой собаки, улицу, на которой они выросли. – Всего на мгновение он встречается со мной взглядом. – Есть идеи?

– Не то чтобы…

– Тогда мы закончили, – отрезает Диего. Он разворачивает шоколадный батончик и отправляет его в рот, карамель стекает по его губам и подбородку.

– Подожди, – говорю я. – Я знаю имя его девушки. Можем попробовать? – Я слышу, как мой голос поднимается до воя, визга шин на мокрой дороге. – Я могу напечатать сама, если хочешь.

– Ага, щас, – возмущается он, прикрывая клавиатуру. – Держи руки на своих чертовых коленях, ладно? Слушай, у нас еще минут десять. После этого мне нужно зайти в игру.

– Хорошо. Ладно. Попробуй «Ирина».

Экран обновляется новыми символами, окрашенными в красный цвет.

– Может, стоит попробовать на