Данил Корецкий - Менты не ангелы но...

— На пенсию вышибут, это сто процентов…

— На пенсию? А не хочешь под суд пойти под лозунгом борьбы с коррупцией?! Во всех газетах пропишут, по телевизору покажут, как нам по десять лет навешают… И станем мы с тобой самыми ярыми взяточниками, из-за которых всю службу ГИБДД считают коррумпированной…

— Да-а-а, — Смирнов поскреб затылок. — Так что будем делать с этим гадом?

— А что с ним делать? — Симаков отвернулся и стал смотреть на поток машин, ползущих по Степнянской трассе.

Пауза затягивалась. Смирнов деликатно кашлянул. Но комбат не собирался отвечать.

— Тут я тебе не советчик. И не помощник!

— Понятно, — сказал Смирнов и, сгорбившись, направился к двери.

— Все в стороне, а я в бороне, — напоследок пробурчал он под нос популярную в милицейской среде поговорку.

Серый «опель-вектра» и белая «девятка» съехались в укромной лощине Левобережья, стали нос к носу, водители открыли двери, чтобы салоны не нагревались, а сами стали прогуливаться в шелестящей серебряными листиками березовой роще, негромко переговариваясь.

— Вот такие наши дела, — закончил свой рассказа Смирнов. — А у тебя как?

— Как, как… Хреново…

Вепрев похудел, осунулся, кожа на лице обвисла, как у шарпея, тусклые глаза приобрели голодный, злой блеск.

— Вначале лечился больше месяца, потом стал работу искать… А какая работа у бывших ментов? Это начальники в банкиры попадают да в советники олигархов. А тут — частная охрана, сутки дежуришь, двое — дома, двенадцать тысяч в месяц…

Кабан тяжело вздохнул.

— Главное — на посту я человеком себя чувствовал. А тут — как сторожевой пес, которого все гоняют. Короче, ушел… Сейчас к одному бизнесу пристроился, ребята тачками торгуют…

— Угнанными? — неодобрительно поинтересовался Смирнов.

— Типа того, — мрачно отозвался Кабан и сплюнул. — Осуждаешь? Ты ведь меня позвал тоже не для того, чтобы я этому пидору стол накрыл!

— Это точно, — теперь вздохнул начальник поста. — Только ты сам хочешь сделать то, что требуется. Да плюс мы тебе заплатим…

— Где он живет, известно? — спросил Вепрев.

— Известно. Только имей в виду — парень подготовленный, и пушка всегда при себе. Маленькая, нетабельная… Лучше на посту, только машину подбери подходящую… Ну, и все остальное…

— Тачку найду, без вопросов, и «макар» с глушаком имеется, — Кабан высморкался по своей привычке — пальцем. — Начну вилять, будто пьяный, он остановит, я его и сделаю… Только чтобы он один стоял, не хочу ребят подставлять под раздачу…

Смирнов кивнул.

— Организуем. Позвонишь, как будешь подъезжать, я всех на пост позову, вроде на совещание, а его оставлю…

— Ладно, давай теперь цену обкашляем, — тяжело дыша, предложил Кабан.

Виктор подшивал очередное дело. Такой нагрузки у него никогда раньше не было. Фирсов грузил его выше крыши, причем давал дела «с личностью», и на каждой оперативке ругал за низкие показатели. А старшего следователя Незнамова, которому подкидывал исключительно «фактовые»[17] дела, наоборот — хвалил и ставил в пример. Надо было уходить, но куда? Переводиться в другой отдел? Но где его ждут? И кому нужен человек Петрицкого? Проигравших никто не любит… Увольняться из ментовки? Это значит перечеркнуть выслугу, пенсию, да и что он умеет, кроме расследования? Точнее, фальсификации расследования? И что делать в народном хозяйстве? Сесть на голый восьмитысячный оклад в какой-то юридической конторе? «Хлебные» места все заняты, на них с улицы не попадешь… Еще полгода назад, когда он был начальником следствия, его бы устроили на теплое место. Тот же Ларионов встроил бы уважаемого человека в подконтрольный бизнес… Да и много было доброжелательных и угодливых подхалимов. А теперь он никому не интересен…

Он заклеил концы суровой нити бумажным квадратиком, оттиснул печать, написал: «В деле прошито и пронумеровано 212 листов», расписался, отложил дело на край стола, где уже лежали шесть законченных и надлежаще оформленных. В открытую форточку ворвался свежий весенний ветерок с отчетливым запахом приближающегося лета.

А делать что-то надо. Аттестацию ему все равно не пройти. Вышибут, как паршивого щенка, к чертовой матери, и отчитаются, что избавились от балласта, значительно улучшив качественный состав подразделения. И будут правы — один Незнамов чего стоит, да и Фирсов — еще тот принципиальнейший и честнейший следователь, и справедливый руководитель…

Дверь распахнулась. Вот и он — легок на помине. В должности начальника следствия Фирсов преобразился: распрямился, волосы аккуратно причесаны, вместо неряшливых мятых свитеров, явно подражая Петрицкому, стал носить черный костюм с галстуком. И выражение лица изменилось. Во всяком случае, когда он обращался к бывшему начальнику, а ныне подчиненному.

— Ну что, сколько дел думаешь в этом месяце в суд направить? — требовательно спросил он. — Надо улучшать показатели. А то все отделение назад тянешь!

— Так я девять направил, вот еще семь…

— Вечно у тебя на словах все хорошо, а на деле — никуда не годится!

— Почему «никуда не годится»?

— Да потому! — Фирсов впился в него злым взглядом. — Впереди переаттестация, будет учитываться моральный облик, поведение в быту, а у тебя — что на этом фронте? С женой развелся из-за блядей, сына бросил… На тебя знаешь, сколько всякой компры в УСБ? И по работе есть претензии!

Виктор молчал. Все шло к однозначному финалу. Ну и ладно, будь что будет!

Фирсов взялся за ручку двери.

— Да, кстати! — вспомнил он и обернулся. — В воскресенье — профилактический рейд по Левому берегу. Пойдешь от нашего отделения…

— Я что самый молодой? — огрызнулся Шабанов. — Незнамов будет пиво с таранкой пить, а я и в выходной пахать?

— Незнамов тоже пойдет. И имейте в виду — возможны контрольные проверки. Так что, чтобы все по правилам — трезвый, выбритый, с оружием… Хотя пистолет можешь и не получать — потеряешь, хлопот не оберемся!

Дверь за Фирсовым закрылась. Шабанов выругался, полез в сейф, нащупал бутылку коньяка, достал, откупорил. Он уже не помнил, когда пил на работе. Но сейчас залпом опустошил стакан, потом, посидев за заваленным делами столом, — еще половину. И сразу отпустило давно владевшее им напряжение, развеялась тревога, и хотя дальнейшие жизненные перспективы не прояснились, настроение улучшилось. Он подошел к окну. На деревьях набухли почки, кое-где пробивалась нежная молодая листва. Прохожие шли уже без верхней одежды — мужчины в пиджаках, женщины в легких кофточках, многие уже без чулок.

«Ну что ж, рейд так рейд, — благодушно подумал он. — Прогуляемся по роще, отдохнем, пивка выпьем…»

К работе в выходные дни милиционеры привыкли, как и к тому, что сверхурочные часы никто не оплачивает и не компенсирует выходными, как положено по закону. Хмурятся, матерятся на бесплатную «пахоту», ругают службу, при которой нет «ни выходных, ни проходных», и компенсируют эту несправедливость кто как может. А если кто не может, то увольняется или молчит с мрачной притерпелостью — все равно деваться-то некуда…

Но рейд в хорошую погоду по Левобережью — это, вроде бы, и не «пахота», а так — приятное времяпрепровождение. Поэтому у всех собравшихся у окошка дежурной части настроение было хорошим. Только что Баринов провел инструктаж и поставил задачу: прочесать Левый берег, проверять базы отдыха, шашлычные, кафе, пляжную зону и прилегающую лесополосу, пресекать нарушения общественного порядка, проверять документы у подозрительных лиц, антиобщественных элементов изымать из общественных мест и доставлять в райотдел…

Сейчас сотрудники, в обмен на карточку-заместитель, получали оружие, снаряжали магазины желтыми, похожими на толстенькие желуди, патронами, с лязгом загоняли обоймы в рукояти, прятали пистолеты в кобуры под штатской одеждой и выходили на улицу, навстречу ласковому солнышку и приятному весеннему ветерку.

— Потом можно зависнуть в шашлычной у Акопа, — заговорщически проговорил Толян Ефимов и подмигнул Волину и Черемхову. — Погода шепчет…

— Обязательно, — кивнул Черемхов и пригладил аккуратные усики. — Жалко, Сереги Звягинцева нет…

— Как он там? — спросил Волин.

— Как, как… Не слыхал, как в Нижнем Тагиле[18] нашему брату приходится? Жена рассказывала — в малярном цеху работает: мебельные доски лаком покрывает. Вонь страшная, в респираторе целый день…

— Спаси нас Боже от Нижнего Тагила! — Ефимов неловко перекрестился. На толстом животе у него висела специальная плоская сумочка, в которую он засунул «ПМ» и запасной магазин.

— Только с оружием лишний геморрой, — потом надо будет заезжать и сдавать…