- Как вы смеете? Кто вам позволил так разговаривать с принцессой Жуковской!
- Да хоть с Марией-Антуанеттой! - небрежно бросил я. - Насколько мне известно, вы простая воровка и убийца.
Она подобралась, как пантера для прыжка. Бледное лицо перекосилось от ярости. Рука - когтистая лапа - метнулась в карман.
В следующий миг - я и глазом не успел моргнуть - она преобразилась. На смену разъяренной пантере вернулась принцесса. Вот как это случается в сказках, подумал я.
Она снова села, закинула ногу на ногу, облокотилась на ручку стула, оперлась подбородком на кулачок и с любопытством уставилась на меня.
- А что вас вообще навело на столь поразительные и бредовые мысли?
- Вовсе не поразительные и не бредовые, - ответил я. - Может, чтобы сэкономить время, я вам раскрою кое-какие улики против вас. Тогда вы сами сообразите, что не имеет смысла строить из себя невинную.
- Что ж, буду благодарна, - улыбнулась она. - Даже очень.
Я отставил костыль в сторону, уперев его о подлокотник кресла, чтобы освободить руки.
- Первое, - я загнул один палец, - тот, кто спланировал эту операцию, знал остров, и не просто хорошо, но буквально каждый его дюйм. Здесь, по-моему, споры излишни. Второе - машина, на которую установили пулемет, была украдена здесь же, у владельца аптеки. Яхта, на которой якобы исчезли налетчики, тоже была похищена здесь. Бандитам с материка понадобилась бы собственная машина или лодка, чтобы привезти оружие, взрывчатку и боеприпасы, и они, конечно, использовали бы свою машину или лодку, не став похищать другие. Третье - во время всего налета не было и намека на почерк настоящих гангстеров. Если хотите знать мое мнение - это была чисто военная операция от начала до конца. Худший медвежатник в мире мог бы вскрыть банковское хранилище и сейф ювелира, не разрушая здания. Четвертое - бандиты с материка не стали бы уничтожать мост. Они бы сохранили его на тот случай, если бы им пришлось срочно сматываться в этом направлении. Пятое гангстеры, рассчитывавшие удрать с острова на яхте, не стали бы затягивать налет на целую ночь. Шума было столько, что можно было разбудить всю Калифорнию от Сакраменто до Лос-Анджелеса. Вы же отправили на яхте лишь одного человека, который усиленно палил из пулемета, а потом спрыгнул в воду и добрался до острова вплавь. Громиле Игнатию не составило бы ни малейшего труда совершить такой подвиг.
Пальцы на правой руке были уже загнуты. Я переключился на левую.
- Шестое - я встретил на пляже вашего паренька, который явно возвращался с яхты. Он предложил мне напасть на нее и попытаться захватить. В нас стреляли, но пулеметчик играл с нами в кошки-мышки. Ему ничего не стоило отправить нас на тот свет, а он старательно стрелял поверх наших голов. Седьмое - этот же парнишка, насколько мне известно, единственный, кому удалось лицезреть отступающих налетчиков. Восьмое - все ваши люди, с которыми я сталкивался, были подчеркнуто вежливы и приветливы со мной, а генерал целый час разговаривал со мной во время торжества. Очень наивно. Девятое - после того, как машина с пулеметом съехала в кювет, я погнался за тем, кто в ней сидел. Возле вашего дома я потерял его из виду. Итальянец, которого я схватил, это не он. Тот, должно быть, укрылся в доме. Не без помощи генерала. Это точно, потому что генерал сотворил подлинное чудо, ухитрившись не попасть в него из дробовика футов с шести. Это из дробовика-то! Десятое - вы пришли в дом Хендриксона с единственной целью вытащить меня оттуда.
Теперь и на левой руке пальцы иссякли. Я снова вернулся к правой.
- Одиннадцатое - обоих слуг Хендриксона убил кто-то, кого они знали и кому доверяли. Обоих убили с близкого расстояния и ни один из них не стрелял. Думаю, что Оливер впустил вас в дом и вы отвлекли его разговором, а в это время ваш сообщник подкрался сзади и перерезал ему глотку. Потом вы поднялись на второй этаж и пристрелили ничего не подозревающего Броуфи. Естественно, что увидев вас, он утратил бдительность. Двенадцатое - впрочем, должно быть, уже достаточно - у меня даже горло заболело от напряжения.
Принцесса оторвала подбородок от кулачка, вытащила из изящного черного портсигара пухлую белую сигарету и поднесла к губам; я учтиво чиркнул спичкой. Принцесса затянулась, так что сгорела едва ли не треть сигареты, и медленно выдохнула дым.
- Что ж, - сказала она, - этого и впрямь хватило бы с лихвой, если бы вы сами постоянно не видели нас. Мы же то и дело сталкивались с вами.
- Это проще пареной репы! - ухмыльнулся я. - Имея пару пулеметов, кучу гранат, зная остров, как свои пять пальцев, да к тому же в кромешной тьме против сбитых с толку горожан - это детская забава. Насколько я знаю, вас девять человек, включая двух женщин. На всю эту заваруху хватило бы пятерых, в то время как остальные мелькали бы то тут, то там, обеспечивая алиби. Так вы и поступили. Повсюду я сталкивался с кем-то из ваших. А генерал! Бравый бородач, возглавивший народное ополчение! Представляю, куда он их заводил! Счастье, если хоть кто-то из них уцелел!
Она докурила сигарету, бросила окурок на ковер, растерла его ногой, устало вздохнула и спросила:
- И что теперь?
- Я хочу знать, куда вы дели добычу.
Ее ответ поразил меня:
- Под гаражом, в яме, которую мы выкопали несколько месяцев назад.
Я, конечно, не поверил, но оказалось, что принцесса сказала правду.
Говорить мне больше было нечего. Я нащупал одолженный костыль, намереваясь встать и уйти, но принцесса подняла руку и тихо сказала:
- Подождите чуть-чуть, пожалуйста. Я хочу вам кое-что предложить.
Немного приподнявшись, я протянул вперед руку, пока не коснулся ее кармана.
- Я хочу забрать у вас пистолет, - сказал я.
Она кивнула и спокойно позволила мне извлечь пистолет из ее кармана и переложить в свой собственный. Потом заговорила:
- Некоторое время назад вы сказали, что вам все равно, кто я такая. Но я все- таки хочу, чтобы вы знали. Сейчас так много русских, которые были кем-то, а превратились в ничто, что я не стану утомлять вас этой старой, как мир историей. Хотя для нас эта история - реальность. Мы бежали из России, прихватив лишь самое необходимое, чего к счастью, хватило, чтобы обеспечить наше существование на несколько лет.
В Лондоне мы открыли русский ресторанчик, но Лондон внезапно оказался переполнен русскими ресторанами, и наш прогорел. Мы пробовали преподавать музыку, языки и тому подобное, но всюду сталкивались с такой жестокой конкуренцией, что могли едва сводить концы с концами. А что мы еще умели что могли делать?
Приближался день, когда мы должны были остаться без гроша, познать голод и нищету. Мир был закрыт для нас. Изгои легко становятся преступниками. А почему бы и нет? Разве весь мир не взирал с равнодушием на то, как у нас отнимают все - богатство, жилье и родину?
Мы замыслили это раньше, еще даже не слыхав про Куффиньял. Мы хотели найти тихий уголок, прибежище богатых людей, поселиться там, а потом разграбить. Куффиньял, когда мы его увидели, подошел идеально. Мы сняли особняк на шесть месяцев, так что у нас едва хватило средств на то, чтобы прожить это время. Четыре месяца мы привыкали к местному сообществу, а она привыкало к нам. Мы собирали оружие и взрывчатку, разрабатывали план и поджидали подходящей ночи. Прошлая ночь, как нам показалось, была как раз тем самым удобным случаем и мы, как мы думали, застраховались от любых неожиданностей. Кроме одной: вашего присутствия и вашей гениальности. Это оказалось очередным непредвиденным несчастьем, к которым мы, наверное, навечно приговорены.
Тут она приумолкла и подняла на меня трагические темные глаза.
- Моя гениальность тут не при чем, - воспротивился я. - Беда в том, что ваши люди запороли эту операцию с самого начала. Ваш генерал вволю посмеялся над никогда не нюхавшим пороха штатским, который захотел бы командовать армией. А тут вы, люди без преступного прошлого, пытаетесь провернуть операцию, которая по зубам только сливкам преступного мира! Вы же дилетанты! А что до остального... я вам сочувствую, но ничего поделать не могу.
- Почему? - еле слышно спросила она. - Почему вы не можете?
- А с какой стати? - рубанул я напрямик.
- Никто больше не знает того, что знаете вы. Принцесса пригнулась и положила руку на мое колено.
- Под гаражом зарыты несметные сокровища. Можете попросить все, что хотите.
Я потряс головой.
- Но вы же не глупец! - возмутилась она. - Вы же...
- Позвольте, я вам все объясню, - прервал я. - Отбросим прочь всякую честность, преданность работодателю и так далее. Я частный сыщик только потому, что я люблю свою профессию. Платят мне не плохо, хотя я мог бы найти множество занятий, которые приносили мне больше. Даже лишняя сотня в месяц это двенадцать сотен в год. Двадцать пять - тридцать тысяч долларов от настоящего дня до моего шестидесятилетия.
Так вот, я отказываюсь от этих тысяч только потому, что мне нравится быть сыщиком. Ничего другого я не знаю и ни от чего другого не получаю удовольствия. И главное: я и не хочу знать ничего другого, и не хочу ни от чего другого получать удовольствие. Это не измеришь в деньгах. Деньги это тоже приятно. Я ничего против не имею. Но за последние восемнадцать лет я наслаждался только погоней за преступниками, разгадыванием преступлений, и наивысшим счастьем, смыслом существования для, меня был миг поимки преступника, или разоблачения аферы. Это единственное будущее, которое я для себя мыслю. И я никому не позволю нарушить мои планы!
