все глаза. Конечно, я помнил, что, когда в вечер пятницы привез сюда Фиби, я действительно оставил ее в кабинете и отправился на кухню за Вулфом. – Значит, вы думаете…
– Нет! Теперь я не имею права утверждать, что способен думать. Это утверждение несостоятельно. Фриц! Теодор! Молодая женщина оставалась здесь одна три-четыре минуты. У нее в кармане или в сумочке находился предмет, который ей нужно было во что бы то ни стало спрятать. Черный валик длиной шесть дюймов и диаметром три дюйма. Она не знала, сколько у нее времени, так как в любую минуту в кабинет мог кто-то войти. Будем исходить из предположения, что она спрятала валик где-нибудь здесь, в кабинете, и попытаемся его найти. Поскольку она умна и сообразительна, я не исключаю, что она спрятала валик у меня в столе. Я сам там проверю.
Вулф отодвинул кресло, с трудом нагнулся и открыл нижний ящик. Я тоже принялся открывать ящики своего стола.
– Что нам делать? Разделить комнату на секторы? – спросил меня Фриц.
– К черту! – бросил я через плечо. – Просто начинай искать. Вот и все.
Фриц подошел к дивану и стал снимать подушки. Теодор начал с двух ваз для цветов на шкафчике с картотекой, в которых по сезону стояли ветки вербы. Мы работали молча, на разговоры у нас не оставалось времени. Я не могу рассказать во всех подробностях, как проходил поиск у Фрица с Теодором, так как сосредоточился на своем фронте работ и только время от времени поглядывал в их сторону. Но я не переставал внимательно наблюдать за Вулфом. Целиком и полностью разделяя его мнение о сообразительности мисс Гантер, я тоже не исключал, что она могла спрятать валик в его столе. Это было бы вполне в духе Фиби, тем более если она нашла ящик, куда явно давно не заглядывали. Однако самое тщательное обследование стола ничего не дало. Вулф поставил свое кресло на прежнее место и пробормотал:
– Будь проклята эта женщина! – Затем уселся поудобнее и принялся озирать кабинет, словно полководец поле боя.
– Мистер Вулф, это то, что мы ищем? – послышался голос Фрица.
Он стоял на коленях перед самой нижней и самой длинной книжной полкой. Около нее высилась стопка томов энциклопедии, снятых с полки, и теперь на том месте, всего в нескольких дюймах от пола, зияло пустое пространство. В вытянутой руке Фриц держал то, что мы так долго и тщетно искали.
– Оно самое, – одобрительно произнес Вулф. – Она действительно была особенной девушкой. Отдай валик Арчи. А ты, Арчи, выкати из угла аппарат. Теодор, я, видимо, сегодня же поднимусь к тебе в оранжерею, но несколько позже, а уж завтра утром обязательно, и в обычное время. Поздравляю, Фриц! Ты начал с нижней полки, что было вполне разумно.
Фриц, сияя от гордости, передал мне валик и направился к выходу в сопровождении Теодора.
– Ну вот, – заметил я, включая диктофон. – Возможно, это как раз то, что нам нужно. А может, и не то.
– Давай запускай, – проворчал Вулф, постукивая пальцем по подлокотнику. – Что ты копаешься? Не получается?
– Обязательно получится, только не торопите меня. Ведь у меня мозг… как вы там говорили? Как у моллюска.
Я включил диктофон и сел. Послышался голос Чейни Буна, тот самый голос, который мы так отчетливо слышали, когда проигрывали другие десять валиков. Минут пять мы сидели неподвижно. Я не отрываясь смотрел на динамик, Вулф, закрыв глаза, откинулся на спинку кресла. Как только запись закончилась, я выключил аппарат.
Вулф глубоко вдохнул, открыл глаза и выпрямился в кресле.
– В наш язык нужно внести кое-какие исправления, – заявил он. – Например, выражение «мертвые молчат» определенно устарело. Мистер Бун мертв. Мистер Бун умолк. И все же он говорит.
– Да-да! – откликнулся я. – Умолкнувший оратор. Наука творит чудеса, однако я знаю парня, которого это вряд ли обрадует. Пойти за ним?
– Нет. Полагаю, мы можем все устроить по телефону. У тебя есть номер телефона мистера Кремера?
– Разумеется.
– Вот и хорошо. Но прежде свяжись с Солом: Манхэттен пять, три-два-три-два.
Без десяти четыре наши гости уже сидели в кабинете. Один из них был наш старый приятель и противник инспектор Кремер, второй – бывший клиент Вулфа Дон О’Нил, третий – сравнительно недавний знакомый – Элджер Кейтс, а вот четвертый оказался совершенно новым человеком – вице-президент фирмы «О’Нил и Уордер» Генри А. Уордер. Сол Пензер, скромно примостившийся в уголке за глобусом, был, естественно, не гостем, а своим человеком, членом нашей семьи.
Кремер, сидя в красном кожаном кресле, словно ястреб, следил за Вулфом. О’Нил, едва только вошел и увидел своего вице-президента, взвился чуть не до потолка, но спохватился и взял себя в руки. Высокий и плотный, Генри А. Уордер выглядел так, как будто он нуждался в контрфорсе. Судя по его поведению, ему, единственному в этой комнате, явно не помешала бы нюхательная соль, поскольку он был явно напуган. Элджер Кейтс не сказал ни слова, когда я открывал ему дверь, и продолжал упорно молчать – ни дать ни взять учитель воскресной школы, попавший в воровской притон.
Вулф впервые с вечера среды был одет. Он уселся и окинул присутствующих взглядом.
– Джентльмены, – начал он, – то, что вы услышите, не доставит ни малейшего удовольствия троим из вас, поэтому не стану вас томить, буду краток. Видимо, самое целесообразное – дать вам прослушать сделанную на диктофоне запись. Но сначала я должен объяснить, как она попала ко мне. Час назад валик с этой записью был обнаружен здесь, у меня в кабинете, вон на той книжной полке. Его спрятала там мисс Гантер, когда приходила ко мне неделю назад в пятницу вечером.
– Не была она здесь! – прохрипел О’Нил. – Не приходила она сюда!
Вулф холодно взглянул на него:
– Похоже, вы не хотите сэкономить нам время.
– Черт, очень даже хочу! Чем быстрее, тем лучше.
– В таком случае не прерывайте. Само собой разумеется, что все сообщаемое мной полностью соответствует действительности и может быть доказано без всякого труда. В противном случае я не стал бы ничего говорить. В тот вечер, когда все разошлись, мистер Гудвин доставил сюда, в кабинет, мисс Гантер. В течение нескольких минут она оставалась одна. Я никогда не прощу себе, что не вспомнил об этом раньше и не обыскал кабинет. Это был ужасный сбой интеллекта, который обычно функционирует вполне приемлемо. И все же. – Он резко взмахнул рукой. – Пусть это останется между мной и мирозданием. А теперь послушаем запись,
