Сегодня он ушел домой сразу после трех. Полковник похвалил работу их отдела, обещал премию и отпуск летом. А ему он зачем? Жанна выходит замуж сразу после Нового года. Она всем сообщила об этом через соцсети. И даже ему позвонила и сказала об этом. Правда, пьяная была, язык у нее заплетался, но он отчетливо понял, что она счастлива, а он сволочь.
И зачем ему летом отпуск? Лететь одному? Идиотизм. Никогда не понимал плейбоев, клеящих туристок. Это опасно, в конце концов.
Леонову пригласить с собой? Идиотизм в кубе! Она ему даже не нравится. К тому же, кажется, у нее отношения с Громовым. Он был замечен возле отдела на машине. А его, между прочим, никто на допрос не вызывал. Значит, Леонову ждал. И она, путая следы, уходила, как хитрый заяц от охотников, от расспросов Ходакова.
Паша ее ни о чем не спрашивал. Он понял все, еще когда она платье выбирала через интернет. К тому же видел, как Громов лез в машину за букетом, когда стоял вечером у отдела. Ну, не Ходакову же с Фокиным он цветочки привез в знак благодарности, что они нашли виновных в деле убийства Ивушкина.
У Леоновой отношения с Громовым. И это даже неплохо. Она перестала вздыхать в его сторону, делать несчастные глаза, отпускать всяческие намеки. Леонова, правда, и прикармливать его перестала, видимо, переадресовав бабушкины пирожки Громову. Но это ничего. Паша взрослый мальчик — переживет.
Ходаков сегодня был совершенно ненормальный. Все время на телефоне. Что-то согласовывал, какое-то меню, алкоголь. Перезванивал каким-то другим девчонкам, потому что те, которые изначально собирались, передумали. Фокин его даже еще раньше отпустил, чем сам ушел. Все равно от него никакого толку, суета одна.
Да и дело они закрыли в рекордные сроки. Никто и не ожидал. И подозреваемые под стражей.
Правда, не все!
— Жора опять ушел от ответственности! Вот слизень хитрый! — взорвался гневом полковник, когда узнал, что сын Алексей отказался указать на отца как на заказчика убийства. — С нулевых так соскальзывает! Вот гадина!
Стрельцова, к слову, тоже немного откорректировала свои показания, посовещавшись с адвокатом.
— Я немного все не так поняла, простите! — извинялась она на допросах. — Алексей просто слышал, как Орлов меня унижает и угрожает. Подошел, чтобы поставить его на место, а тут я с ножом. Он попытался у меня нож выдернуть, и вышло все наоборот…
Вот так развернулось следствие! Несчастным случаем признали убийство Ивушкина-Орлова. И что-то подсказывало Фокину, что Алексей Агапов и Стрельцова отделаются минимальными сроками.
— Ну и пусть! Пусть так! Я даже рад! — восклицал Быстров Иван Николаевич, коллега-пенсионер, он заехал перед праздником в отдел, чтобы узнать новости. — Главное, что возмездие свершилось! Орлова, сволоту, убили! И не будет он больше никому приносить несчастье!
— А Жора, Иван Николаевич? — воскликнул с досадой майор Фокин. — Жора Агапов опять соскочил. Как так? С нулевых в мутных водах дрейфует.
— Недолго ему, майор, так дрейфовать, — понизил голос почти до шепота Быстров, оглянулся на дверь и еще тише проговорил: — Сорока на хвосте принесла, что серьезные разборки намечаются. Нашли все-таки виновного в пропаже крупной партии золотишка, за которое Стрельцов Николай всю жизнь выплачивал за брата. Будто Орлов своему адвокату какое-то письмо оставил, которое тот должен был переслать кому надо в случае внезапной криминальной кончины Орлова. Смерть наступила внезапно. Носила криминальный характер. Письмо ушло. Жора, по слухам, пакует чемоданы. Только не думаю, что найдется место, где он сможет спрятаться. Запоздавшее возмездие его достанет, вот увидите!
Этими новостями с начальством Фокин делиться не стал. Они могли быть и желанным вымыслом Быстрова. Поживут — увидят. Но если Жору Агапова действительно накажут, переживать он точно не станет…
В половине седьмого вечера он все еще был в магазине. Решил купить себе хоть что-то к праздничному столу. Сыра, мандаринов, шампанского. Мало ли! Вдруг Ходакову не понравятся и эти девчонки, и он все бросит и приедет к нему. Намекал, между прочим. Да и себе не мешало бы хоть какое-то подобие стола накрыть. Праздник все-таки.
Набрал гору всего: каких-то замысловатых салатов, свежайших, принесенных с кухни прямо при нем, жареной курятины, блинчиков с печенью. Ну и мандаринов, конечно, и сыра, и шампанского, и вина. И еще овощей, и винограда. Еле разместил в двух руках пакеты.
Кому столько набрал? Пропадет же все и пойдет на выброс. Если только какие-нибудь заблудившиеся гости не заглянут в его холостяцкое жилище.
Первый звонок раздался из прихожей, когда он только-только разложил курятину на огнеупорном блюде и отправил его в духовой шкаф.
— Привет, майор! — На пороге стоял хмурый Ходаков, в одной руке бутылка коньяка, во второй — шампанского. — Пустишь?
— Входи, — отступил от двери Павел. — Замена женского состава опять не устроила?
— Нет. Там подстава полная. Они двух моих бывших пригласили, — криво ухмыльнулся Ходаков, разуваясь и снимая короткую дубленку. — А это жесть какие разборки могут быть! И я решил, что я лучше с тобой наш успех отпраздную. Что-то надо порезать, посолить, поперчить?
Фокин сразу отдал ему две синие луковицы, чеснок и сладкий перец.
— Почистить и нарезать, — приказал.
Второй звонок прозвенел почти через час. Они с Ходаковым уже успели накрыть стол в большой комнате и выпить по пятьдесят граммов коньяка за старый год.
— Кто это? — подозрительно покосился на дверной проем Ходаков.
Это были Леонова с Громовым. Сюрприз сюрпризов! С двумя огромными сумками, куда вместилась куча контейнеров с закусками, мясом, рыбой.
— Это все бабушка, не я! — тепло улыбалась Громову их коллега — Леонова Алена.
Она выглядела потрясающе! Шикарное платье, красивые туфли, прическа, макияж делали ее незнакомкой. Прекрасной, между прочим, незнакомкой.
Увидев их с Ходаковым еду, она все тут же забраковала, принялась рассказывать ужасы про покупные салатики. Все со стола убрала, поставив на смену то, что приготовила ее бабушка собственными руками.
Стол, конечно же, пришлось раздвигать.
Расселись, выпили за успех, поели. Стрелки часов стремительно лезли вверх, и вот за четыре минуты до полного их слияния снова звонок в дверь.
— Никого не жду! — клятвенно приложил руку к груди слегка захмелевший Фокин.
И пошел открывать. А за дверью Жанка! Пьяненькая, зареванная, в белом подвенечном платье и фате, с ополовиненной бутылкой шампанского в руке. На ногах белые туфли на шпильках. На плечах белоснежная шубка.
— Ты-ы?! — Он так опешил, что даже позабыл обрадоваться. — Ну, входи. Не ждал, честно.
Пошатнувшись, она переступила порог. Облокотилась об дверь, захлопнув ее громко. И громко произнесла:
— Я не
