Ознакомительная версия.
— Рита, и все-таки я не могу понять, почему вы так относитесь к своей подруге? Даже готовы выложить круглую сумму… Вы что, так ее любите?
— У меня просто одна-единственная подруга, — произнесла Рита. — Одна. Которая всегда была рядом со мной. У меня, например, никогда не было сестры. И…
Она опять замолчала, но потом решительно посмотрела мне в глаза, перевела взгляд на Ларикова и сказала:
— Она спасла мне когда-то жизнь. Бросилась вытаскивать меня из воды, плавая не намного лучше, чем я. Я не могу этого забыть… У нее никого нет, кроме меня. Валера… В принципе, Валера уже давно живет своей жизнью. Ее никогда особенно не занимали Лизины проблемы. Родители? Вы бы их видели! Их волнует только телевизор и личная жизнь соседей. Так что, получается, Лиза нужна только мне. И я заплачу вам любые деньги, если вы мне поможете.
Я не могла понять, как мне следует относиться к этой странной девушке.
Переглянувшись с Лариковым, я поняла, что он точно так же находится в недоумении, как и я.
«Что будем делать?» — спросила я его взглядом. Он пожал плечами.
Рита посмотрела на нас и истолковала жест Ларчика по-своему.
— Ладно, простите меня за то, что вас побеспокоила…
Она поднялась и направилась к двери.
— Постойте, — остановила я ее. — Мы… Давайте так — мы подумаем, а потом я вам перезвоню. Хорошо? Или вы мне. Вечером. Пойдет?
Она посмотрела на меня с такой щенячей благодарностью, что я могла бы дать ответ уже сейчас, — в конце концов, может быть, куда лучше следить за молоденькой актрисой, чем за чьей-то-там любовницей?
— Спасибо, — пролепетала Рита и чмокнула меня в щеку.
— А я-то думала, что младше меня в этом детсаду детишек нет, — проворчала я, провожая взглядом ее хрупкую фигурку.
— Ну, и что ты по этому поводу думаешь, Андрей? — поинтересовалась я спустя некоторое время.
Он пожал плечами.
— Глубокомысленный жест, — рассмеялась я. — Ситуация странная, тебе не кажется?
— Кажется, — согласился он. — Но вот в чем дело, Саша… По крайней мере, в этом ведь нет ничего предосудительного.
— Как это нет? — возмутилась я. — Ты веришь этой хорошенькой девице, что она только обеспокоена состоянием подруги и не замышляет ничего дурного? Например, эти самые Лиза — Рита — Донатовский составляют банальный любовный треугольник, и Рита решила воспользоваться нашими услугами, чтобы доказать Лизину порочность, например. Мы следим, делаем фотографии, а потом Рита выкладывает их перед господином Донатовским…
— Ерунда, — фыркнул Лариков. — Насколько мне известно, театральную братию удивить чем-то трудно. Они к пороку привыкшие…
— В любом правиле бывают исключения, — парировала я. — Не то чтобы я заступаюсь за Донатовского — я его совсем не знаю, просто объясняю тебе, почему мне вся эта ситуация кажется ненормальной и подозрительной…
— Наше дело маленькое, — ответил босс. — Помочь клиенту и порадоваться, что дело, в общем-то, не особенно связано с риском. К тому же, судя по ее виду, она вряд ли располагает большими средствами, и вся наша работа — занятие на день, не больше. Зато будут деньги.
— Ты циник, — возмутилась я. — А если наша очаровательная Рита — чудовище?
— О господи! — возвел глаза к небесам Ларчик. — Сашка, ты, ей-богу, потрясаешь своей склонностью все драматизировать-романтизировать! Давай-ка успокоимся и вспомним старенькую пословицу — утро вечера мудренее! В конце концов, начнем работать, и все немного прояснится!
— Я хочу сразу попросить тебя об одной вещи, — сказала я. — Если я, предположим, обнаружу, что Рита ведет грязную игру, то верну ей деньги и не стану в этом участвовать.
— Александра!
— Ларчик! Я не могу идти против своих убеждений!
— Тогда ты никогда не сможешь вырасти в приличного детектива, — развел он руками. — Я сто раз говорил тебе, что большинство сыщиков — беспринципны…
— Я просто останусь в меньшинстве, — улыбнулась я ему. — Тем более что ты-то тоже пребываешь в том же самом меньшинстве!
Он рассмеялся.
— У тебя это получилось немного двусмысленно…
— Каждый судит по себе, — парировала я.
— Не хами начальству.
— Знаешь, ничего не могу с собой иногда поделать! — вздохнула я. — Огорчает такая черта моего характера несказанно, но… Увы! Нахамить начальству так приятно…
— Так как поступим с нашими барышнями?
— Андрей, я могу взять их на себя. Но ты же сам меня не выпускаешь на улицу в связи с осадным положением!
— Можно работать вдвоем, — предложил он.
— А не много ли чести одной красавице с фиалковыми глазами? — хмыкнула я. — Как бы у нее не началась мания величия… Проблема выеденного яйца не стоит. И насколько мне известно, вы сейчас с Ванцовым заняты более важными делами…
— Ладно, придумаем что-нибудь, — сказал он. — В конце концов, Ванцов сам может управиться…
— Кстати, как там дела?
— Глухо, — развел он руками. — Столько народу подняли на ноги, а паренек наш будто в тумане тает. Девицы пропадают, потом находятся — лучше бы и не находились! Тот фоторобот, который чудом удалось составить по показаниям одной, — нет, Сашка, ты только подумай! Всего одной свидетельницы! Да и той не знаешь, как верить, потому что это пьяная бомжовка! Кошмар, честное слово! Так что пока не случится чуда и мы все-таки общими усилиями эту сволочь не обнаружим, тебе придется терпеть мое постоянное присутствие!
Я вздохнула. Меня это, в общем-то, не очень беспокоило, его присутствие, если честно. Спокойнее было — вот только я чувствовала себя маленькой и беззащитной, и меня это немножко раздражало.
Хотя, если вы думаете, что я совершенно не боюсь маньяков, вы ошибаетесь!
Еще как боюсь…
* * *
Вечера, которые удается провести дома так, чтобы не заявиться в одиннадцать ночи, еле стоя на ногах от усталости и с единственным желанием — доползти до кровати и рухнуть, у меня бывают редко. Может, поэтому и воспринимаются как праздники. Можно с шести до одиннадцати предаваться своим делам: читать, смотреть фильмы или просто блаженно валяться на кровати, изучая потолок и ни о чем не думая!
Мамы дома не было. Я сварила кофе, даже радуясь, что никто не будет считать, какую чашку по счету я выпиваю.
Потом включила магнитофон. Пенс подарил мне «Ночи Блэкмора». Совершенно потрясающая музыка — баллады четырнадцатого века, с акустической гитарой и хрупким женским вокалом.
Я закрыла глаза и предавалась любимому занятию — то бишь «мечтаниям бесплодным».
Уж не знаю, какой кретин придумал, что мечты — занятие для бездельников. Ну, конечно, вот сейчас займусь общественно полезным трудом на радость обществу, которому, может быть, просто не хватает фантазии?
Или всех все в жизни устраивает?
Меня вот не устраивает то, что я родилась не в своем веке. Мой век — четырнадцатый. И уж раз так получилось, что я оказалась в двадцать первом, могу я хотя бы помечтать о «своем времени»?
В общем, я представляла себя рыжеволосой ирландочкой, ожидающей рыцаря (нетрудно догадаться, кто был моим рыцарем, но для недогадливых поясню, что это был Пенс). Только в данный момент Пенс рыскал по свету в поисках Грааля, а я, бедняжка, томилась в одиночестве.
Томилась я красиво, как и подобает прекрасной и юной ирландке, предварительно перевоплотив в воображении моего попугая в диковинную колибри. Попугай с этим соглашаться не собирался и громко орал, иногда перекрывая музыку.
Но в самый прекрасный момент, когда вот-вот мой рыцарь должен был явиться на пороге, в дверь позвонили.
Мама без ключей не ходила, поэтому это мог быть только мой «рыцарь» в современном своем обличье.
Открыв дверь, я со вздохом поняла, как ошиблась.
Эльвира влетела, как ветер.
— Сашка, детка, я вернулась! В этих Эмиратах такая буза… Конечно, поэтому я и не польстилась на шейхов и магнатов… Они попросту свели бы меня с ума. Представь себе, все жирнющие, а губы, как силиконовые! Просто ужас, а не мужики… Ой, кофе!
— Сначала сними шапку, а потом получишь кофе, — сказала я.
— Вот уж и нетушки, — хитро улыбнулась моя подруга. — Под шапочкой у нас «сюрпрайз», я хочу сполна насладиться эффектом!
Она тут же переключилась на Пафнутия, бросившись к нему.
— Пафничка красивый! Эльвира так скучала по Пафни! — сюсюкала она со сразу подобревшим попугаем. Теперь он перестал орать и внимательно слушал комплименты, удовлетворенно наклонив головку.
Потом она, слава богу, успокоилась. И, окинув меня торжественным взором, сказала:
— Ну, вот, Данич! Смотри и падай со стула в немом восхищении!
С этими словами она стянула с себя шапку. И я в самом деле застыла с открытым ртом.
Вместо ее смоляных кудрей… О ноу!
Ознакомительная версия.
