Ознакомительная версия.
— Ну, вот, Данич! Смотри и падай со стула в немом восхищении!
С этими словами она стянула с себя шапку. И я в самом деле застыла с открытым ртом.
Вместо ее смоляных кудрей… О ноу!
Теперь по спине Эльвиры струился водопад рыжих кудрей!
* * *
Вот теперь я поняла, что испытывали Лариков с Ванцовым!
Впору было немедленно перекрашивать эту глупышку назад, в черный цвет…
Или начать ходить уж всем вместе, как на демонстрации.
— О боже, — выдохнула я. — Зачем ты это сделала?
Она недоуменно вытаращилась на меня и сказала:
— Потому что нормальная женщина в момент депрессии должна быстренько менять свою внешность. Я прочла это в женском журнале.
— Вот уж нашла, где искать советы! — фыркнула я.
— А где мне их искать? — поинтересовалась моя подруга, которая, сама того не ведая, только что распростилась со спокойной жизнью, превратившись в потенциальную жертву маньяка. — У твоего Вийона, что ли?
— Элька, твой поступок был самым несвоевременным, — сказала я. — Давай перекрасимся!
— Вот уж никогда не думала, что ты такая занудная вредина, — фыркнула Эльвира. — Значит, только тебе можно быть рыжей, а остальным нет?
— В свете последних уголовных хроник вообще никому нежелательно быть таковыми, — вздохнула я. — Ты что, не смотришь телевизор?
— Вот уж чего я там не смотрю, так это новости, рекламу и уголовную хронику, — сообщила мне Эльвира. — Потому что в рекламе все с глупыми глазами, а в новостях и этой твоей хронике — со страшными. Правда, последнее время они и в рекламе пытаются испугать насмерть… Как в этой жуткой порнухе про дозиметры! Такой загробный голос — вы не знаете, в какой квартире живете, вы не знаете, какие фрукты вы едите… Купите наш дозиметр, чтобы все это знать! А куда я денусь из своей радиоактивной квартиры? Мне что, веселее, что ли, станет жить, когда я все узнаю?
— Умножающий знание умножает скорбь, — вздохнув, согласилась я.
— Так что я не знаю, почему нормальной женщине нельзя перекраситься в рыжий цвет и почему я должна узнать об этом из криминальной хроники… Это что, теперь преследуется законом?
— Да нет, — сказала я.
— Тогда объясняй! А то ты сказала «а», а остальное я должна додумывать собственными силами. У меня после поисков удачной партии их совсем не осталось!
— А если ты напугаешься?
— Я?!
Она даже подпрыгнула от возмущения.
— Данич, ты меня за несколько мгновений нашего общения уже умудрилась столько раз обидеть, что я тебя, кажется, сейчас стукну по твоей чересчур умной башке! Как же тебе не стыдно, кикимора ты болотная?
— Предположим, тебе просто не идет рыжий цвет, — наврала я.
Рыжие волосы шли Эльвире куда больше, чем мне.
— Сейчас прольется чья-то кровь, — мрачно и многообещающе ухмыльнулась Эльвира. — Сдается мне, это будет именно твоя кровь, детка…
Пропустив угрозу мимо ушей, я задумалась, как бы ей преподнести всю эту смурь под удобоваримым соусом. Чтобы она не напугалась до смерти, но и не хмыкнула пренебрежительно.
Зная свою подругу, я могла ожидать как первой реакции, так и второй.
— Ну, ладно, слушай, если тебе так это интересно, — вздохнула я.
— Да это мне неинтересно, просто аргументируй свое негативное отношение к моему новому цвету волос! Может, ты боишься, что теперь Пенс прельстится моей красотой?
— Господи, Элька! При чем тут вообще Пенс?! Дело не в Пенсе.
Я вздохнула, оглядев ее с сожалением.
— Дело в этом чертовом маньяке, — решительно выпалила я.
* * *
— Боже ты мой! — сказала Эльвира, закатывая глаза, когда я описала ей все зверства и кошмары. — Знаешь, Сашка, чего вам всем отчаянно не хватает?
— Кому вам?
— Тем, кто связан с преступными элементами. Вам не хватает свободы дыхания. Вы погрязли в мутной луже и ни о чем другом просто думать не в состоянии. Она встала. Гордо тряхнула своими волосами и сообщила:
— Могу тебе сказать, что теперь-то я уж точно и не подумаю перекрашиваться…
— Элька! — вскричала я. — Ты что, не поняла ничего?
— Почему же? Поняла! Но ни один маниакальный придурок не смеет меня запугивать! Я делаю то, что хочу, я живу так, как хочу, а на этого урода… Сашка, прекрати смотреть на меня такими нудными глазами! Тебе-то уж это точно не идет! Пошло бы твоему Ларикову или Ванцову, но не тебе!
— Ты просто не видела фотографии, — вздохнула я.
— Может быть, — кивнула она. — Но за меня ты можешь не беспокоиться, я справлюсь…
Дверь хлопнула.
— Тихо, это мама! — сказала я.
— О чем это вы тут секретничаете? — поинтересовалась мама, возникая на пороге. Из-за ее спины выросла фигура Пенса. Что-то мой рыцарь так сегодня запоздал?
Он поставил тяжеленные сумки и, подойдя, чмокнул нас с Эльвирой по очереди в щеки.
— Тебе идет, — бросил он Эльвире.
— Так о чем тут шли тайные беседы? — не отставала мама.
— Да так, — поморщилась Эльвира. — О маньяках разных там… О чем еще могут говорить молоденькие девицы?
* * *
Вечер пролетел незаметно. Так было жалко ложиться спать, потому что ведь не знаешь, когда тебе еще улыбнется такое счастье — свободный вечерок!
Однако время уже неумолимо близилось к ночи.
— Сережка, проводишь Эльвиру? — попросила я.
Эльвира едва заметно усмехнулась.
— Мы же договорились, Данич!
— А что такого? — возмутилась мама. — Саша права, нечего разгуливать одной по ночам!
— Кстати, я завтра свободен, — сказал мой покорный друг. — Так что, если я тебе буду нужен…
Я задумалась.
— Знаешь, Сережка, пожалуй, да… Все, правда, зависит от Ларикова. Но есть одно дело, и мне не обойтись там без твоей помощи.
— Могла бы меня взять с собой, — пробормотала Эльвира. — Вредная ты, Данич!
— Ага, — кивнула я. — Вот вдвоем мы с тобой точно привлечем внимание этого дурацкого маньяка!
— И поймаем его, — меланхолично протянула Эльвира.
— Скорее он нас, — скептически усмехнулась я.
— Так завтра я прихожу к тебе с утра? — уточнил Пенс.
— Давай, — кивнула я.
Они ушли, мы остались с мамой одни.
— До чего у нас с тобой мало времени для общения! — сказала я.
— Поэтому нам и бывает хорошо, — философски заметила мама, разливая чай.
И в этот момент, конечно, начал трезвонить вредный до безобразия телефон.
— Ну почему он всегда вторгается в нашу жизнь? — простонала я.
Подняв трубку, я услышала голос Ларикова:
— Сашенька?
— Ну, конечно, — ответила я. — Кто тут еще может быть?
— Сашенька, только что звонила Рита.
— Она одумалась?
— Нет, Саша. Все куда серьезнее. Лиза найдена убитой. Так что…
О черт!
Договаривать было уже не нужно.
Вот так всегда — безобидное на первый взгляд дело оказывается сундуком с потайным дном!
Утро выдалось хмурым. Как будто ему передалось мое отвратительное настроение, и оно выключило солнце и напустило тумана.
— Без кофе не обойтись, — проворчала я.
Единственное желание, которое появляется в этакую смурь, — снова заснуть и уж не просыпаться, пока небесная канцелярия не соблаговолит наладить погоду.
Конечно, так бы я и сделала, ей-богу, с огромным удовольствием. Вот только позвоню Ларикову, скажу, что смертельно заболела. Да и звонить-то не нужно — я вчера забыла ему сказать, что сегодня меня собирается охранять Пенс, а из этого вытекает, что скоро он тут объявится. Можно вообще не подниматься с кровати, старательно изображая недомогание.
Интересно, а почему повышенная сонливость не считается болезнью? В конце концов, могла ведь меня укусить муха цеце.
В дверь позвонили. Мама прокричала в коридоре свое радостное «иду», а я загадала — если это Пенс, то я встану. И день сегодня получится хорошим. А если это Лариков, тогда все равно удачи не дождаться, и я старательно кашляю, чихаю и произвожу впечатление больной девочки.
— Сашенька, мальчики пришли!
О черт!
— Оба? — спросила я.
— Оба. И Сережа, и Андрей. Ты поднимаешься?
Да уж… Нестыковочка… Про то, что они придут вдвоем, я и не подумала.
— А кто из них вошел первым? — сделала я последнюю попытку предугадать свою сегодняшнюю судьбу.
— Саша, я не помню. Что ты за глупые вопросы задаешь? Вставай, ленивица, а то оба кавалера убегут!
«Да хоть бы и убежали, — подумала я. — Я бы еще немного поспала!»
— Ладно, — пообещала я. — Сейчас выйду.
Мама исчезла.
Поднявшись с кровати, я удивленно отметила, что мир не так уж и плох, как показалось вначале. Поскольку из кухни доносился такой кофейный аромат, что сомнений не оставалось — за дело взялся Андрюшенька, а кофе у него получался отменный!
Ознакомительная версия.
