— Понимаю.
Обходя все помещения по маршруту Дженсена, они расспрашивали начальников цехов. Судя по ответам, у всех с самого утра все было в полном порядке.
Когда они вернулись в помещение конторы, Тентендена ожидал полицейский.
— Что случилось, Джеймс? — спросил его суперинтендант.
— Я подумал, что будет лучше, если я сразу извещу вас о личности второй жертвы.
— Вторая жертва? — пронзительно воскликнул Ричардсон.
Тентенден повернулся к нему и кивнул.
— Да-да, вторая жертва. Нам с мистером Уэстом необходимо пройти в вашу ремонтную мастерскую.
— Конечно. Кого вы хотите видеть?
— Чарли Блейка.
— Чарли?
— Да. Он имеет к этому прямое отношение, так как вторая жертва — его жена Дорис.
— Дорис?.. Почему она?.. Я знал ее совсем ребенком, и она поступила к нам сразу по окончании школы.
Пока Ричардсон без конца повторял имя молодой женщины, Тентенден увлек своего товарища к Блейку.
Это был мужчина шестидесяти лет, но еще очень красивый, с вьющимися седыми волосами, которые обрамляли его загорелое лицо. Он казался неспокойным.
Уэст обратил внимание на его покрасневшие глаза. Можно было подумать, что он плакал.
— Ничего не говорите ему сейчас, Артур, — неожиданно попросил Уэст. — Я хочу сначала допросить его.
У Чарли Блейка было озабоченное лицо. Он бросил беспокойный взгляд на трех мужчин, приближавшихся к нему. Ричардсон в последний момент решил сопровождать детективов. Директор сразу начал:
— Добрый вечер, Чарли. Вот мистер Уэст из Скотленд-Ярда. Он приехал помочь Тентендену в расследовании.
— Очень тяжелая история, — констатировал Блейк мрачным тоном.
— Действительно, и наша задача состоит в том, чтобы помогать этим господам. Малейшая деталь может оказаться важной. Они будут расспрашивать всех.
— Это естественно!
Уэст кивнул и сказал немного иронически:
— Меня с первой минуты поражает доброе желание всех помочь… Так что я сразу же и возьму вас в оборот, мистер Блейк. Вы можете нам сказать, не заметили ли вы чего-нибудь необычного сегодня утром в вашей мастерской?
— Нет, все было, как обычно, за исключением доски, где сторож отмечает обход. Второй обход Дженсена не был отмечен.
— И по причине?..
— Да бедный парень был уже мертв.
— Кроме этого, ничего необычного?
— Нет, ровно ничего. Разве что очередная неисправность резальной машины. Это становится правилом. Сегодня утром пришлось прервать работу на два часа.
— Эта несчастная машина становится для нас дьявольски дорогой, — пробормотал Ричардсон. — Нужно немедля купить новую.
По-прежнему ведомые директором, оба полицейских направились в склады. Здесь скапливалось огромное количество бумаги, картона, перевозить которые могли лишь поворотные краны, расположенные с каждой стороны помещения. После быстрого осмотра они вернулись к зданию контор в тот момент, когда вой сирены известил об окончании дополнительных работ. Почти одновременно большая группа мужчин и женщин вышла из мастерской и направилась к проходной, чтобы отметить карточки.
Сидней Ричардсон заторопился.
— Могу ли я для вас что-нибудь сделать? — спросил он вибрирующим голосом. — Если нет, я хотел бы…
Роджер Уэст прервал его жестом.
— Обещаю вам не занимать вашего времени, мистер Ричардсон. Я просто хотел быть уверенным в том, что никакого ущерба прошлой ночью типографии не нанесено.
— Но я вам сказал, что ничего не было украдено.
— Я говорю не только о краже.
— Я вас не понимаю, мистер Уэст. Уверяю, что мы не нашли ничего необычного сегодня утром.
— Вы мне это уже говорили, и я вам верю на слово. Между тем я заметил, что о неисправности резальной машины вы услышали впервые. Не могло ли еще что-нибудь ускользнуть от вас?
Ричардсон рассмеялся.
— Так это она вас беспокоит?
— Да, признаюсь. Я хотел бы, чтобы проверили, была ли сегодняшняя неисправность следствием слишком интенсивного ее использования.
— Это, к сожалению, слишком очевидно!.. У нас есть другая такая же, гораздо более мощная, но она уже несколько недель не работает. У читывая возраст, это простительно. Тем не менее для нас это очень неудобно, так как мы вынуждены использовать более легкий материал для работ… Но что вы хотите, мистер Уэст?.. Через несколько недель мы получим такую же новую, но мы не можем ждать. Приходится использовать старую, хотя она часто портится.
Ричардсон не скрывал своего раздражения настойчивостью детектива.
— Тем не менее проверьте, — настаивал Уэст. — Мы теперь совершенно определенно знаем, что один или два человека входили сюда сегодня ночью. Они убили ночного сторожа, но как будто ничего не взяли. Нужно попытаться узнать, что им здесь понадобилось. Кто, по вашему мнению, смог бы объяснить причину неисправности резальной машины?
— Наиболее квалифицированно — Маллой. Это он заведует мастерской. К сожалению, его здесь нет. Я видел, как он уехал на машине вместе со своим помощником.
— Нам не повезло. А кто кроме него?
— Блейк, конечно, потому что он занимается обслуживанием всех наших машин и устройств. Но его уже не должно быть здесь. Хотите узнать его домашний адрес?
— Он мне известен, — сказал Тентенден.
— Это правда, вы друзья. — Ричардсон усмехнулся. — В таком случае, может быть, я могу вернуться к своим делам?
— Да, мы уходим. Спасибо за помощь, мистер Ричардсон, — сказал Уэст. — Да, я забыл: наши люди останутся здесь на всю ночь. Они хорошо прочешут все, чтобы найти следы убийц Дженсена. Я полагаю, что сегодня вам не стоит назначать кого-нибудь ночным сторожем..
— Очень хорошо. Я как раз просил двух наших рабочих осуществлять охрану, но теперь, раз в этом нет необходимости, я отпущу их домой. Они, вероятно, будут в восторге, так как провести здесь ночь после того, что случилось, им совершенно не улыбалось.
Дверь отворилась, и секретарша позвала Ричардсона.
— Сэр Ланселот ждет вас у телефона.
Директор ударил себя по лбу.
— Где была моя голова? Я совсем забыл об этом. Сэр Ланселот — мой компаньон. Он был очень взволнован этим происшествием, и я сказал ему, чтобы он позвонил мне вечером. Он безусловно спросит, что мы выяснили. Что я должен ответить ему?
— Правду: мы еще ничего не знаем.
Высокая худощавая молодая женщина, типичная англичанка с персиковым цветом лица и фарфоровыми голубыми глазами, которые до странности были похожи на глаза Ричардсона, подошла к группе.
— Отец! Я еду домой. Мне тебя подождать?
— Нет, Роз, возвращайся одна, у меня еще огромное количество дел. Предупреди мать, что я запоздаю. Не ждите меня к обеду.
Она вышла из комнаты, кивнув обоим мужчинам. Ричардсон также кивнул им и направился к телефону.
— Это дочь Ричардсона? — поинтересовался Уэст.
— Да, — ответил Тентенден. — Она красива, не правда ли? И очень мила к тому же. Все в этом краю обожают ее.
— Почему она так обеспокоена?
— Обеспокоена?.. Она?.. Я ничего не заметил.
Между тем Роджер Уэст отгадал правильно. Роз Ричардсон очень беспокоилась о своем отце. Она упрекала себя в том, что раньше не заметила в нем перемену, которая произошла с ним после недавней забастовки. Правда, у нее было и оправдание: она была еще очень молода и очень увлечена учением. К тому же она ездила во Францию, где вела жизнь молодой девушки, у которой есть деньги и нет никаких обязанностей: играла в теннис, каталась верхом, много танцевала…
Вернувшись, она была поражена мрачным, нервным состоянием отца. Она поделилась своей тревогой с матерью, которая со свойственной ей невозмутимостью ответила:
— Твой отец всегда отличался беспокойным темпераментом. Он считает себя ответственным за забастовку, которая нанесла большой ущерб типографии, и ничто не убедит его в противном.
— Но, мама, ведь это была всеобщая забастовка. Не могла же единственная типография во всей Великобритании избежать ее?!
— Действительно, но что ты хочешь?.. Таков характер твоего отца, и каждый раз, когда случается какая-нибудь неприятность, он считает, что мог ее избежать. Если ты себе ногу повредишь, поднимаясь в гору, он будет упрекать себя, что позволил тебе пойти туда. Если дом охватит огнем, он будет считать себя виновным, потому что оставил в нем спички… С ним всегда так. Особенно когда дело касается этой проклятой типографии. Последняя забастовка нанесла ему сильный удар. Он считал, что при тех обстоятельствах, в которых находятся местные рабочие, у них не было оснований для забастовки. В сущности, они это сделали из солидарности с другими, но твой отец воспринял это как личную обиду.
— Как бы мне хотелось сделать для него что-нибудь! У него такой грустный вид.
