— Еще как! И жена и теща до-олго меня песочили за обособленные развлечения.
В другом кабинете чистенький, с предельной аккуратностью одетый старичок делился с Таганцевым:
— Обычно мы не задерживаемся после полуночи. Но у Никодима Ильича отбыла в санаторий супруга, разумеется, мы воспользовались. Надо сказать, что как раз в тот вечер карта шла мне изумительная! Извольте подумать сами: при пяти червях с короля, имея бубновый марьяж и туза треф, беру прикуп…
— Прошу прощения, — прервал старший лейтенант, — а с кем вы играли?
— Как всегда: двое наших — Рябов и Трошенко — и Никодим Ильич Званцев… Не знакомы с ним? Прелестный человек и юрист опытнейший! В случае нужды, знаете, поимейте в виду, я могу составить протекцию…
Они сидели в тесном холле перед кабинетом, и, успокаивая, Шувалов беспрепятственно завладел руками Елены Андреевны.
— Обычная формальность… В конце концов, я буду тут ждать: только свистните в случае чего, и явлюсь на помощь.
— Какая тут помощь! Просто неприятно, и все. — Она неожиданно улыбнулась: — Я ведь действительно умею свистеть… В детстве умела, во всяком случае. И, как это называется, алиби, да? Так оно у меня наивернейшее, Виктор Сергеевич… — Русанова уже без улыбки посмотрела на него. — В тот вечер я была на даче с Васиным. Нет-нет, не с ним! А у его… невесты, что ли.
— Вот те на! — холодно изумился Шувалов. — У нашего пострела и невеста, оказывается, и вы с ней дружны… Алиби и впрямь превосходное.
— Не говорите так… Я с ней не дружна, и не знаю, зачем ему это понадобилось, отомстить, что ли… Но пригласил меня и Барковых, еще наши были, и я поехала, неудобным показалось отказать, чтобы не подумал чего. Оказалось нечто вроде помолвки: родители, брат невесты с женой. Мы с Барковыми утром уехали, они меня подвезли…
— Все эти детали не мне, а там, — кивнул Шувалов в сторону двери. — И раз поведение ваше безупречно и опасаться вам нечего — я пойду, займусь своим делом. Счастливо побеседовать.
Удалялся по коридору, и она хотела окликнуть его, но из кабинета вышел кто-то опрашиваемый до нее, и Елена Андреевна вошла туда.
Сотрудница информационно-вычислительного центра была в белом халате, и сидевший против нее Сагарадзе казался пациентом на приеме у врача.
— Идентифицированные отпечатки пальцев позволили установить личность сторожа Маркина, — сотрудница подвинула ближе к Сагарадзе папку, и тот начал рассматривать ее содержимое. — Досье, как видите, весьма обширное.
— Вижу, — сказал Сагарадзе, выглядевший несколько обескураженным. — Солидный, оказывается, дядя… Как же он на такую работу попал? Впрочем, дело прошлое. А сейчас мне надо позвонить, срочно… Я прямо от вас, хорошо?
— …Были родственники, из наших сослуживцев Колесов и Гамбаров с женой, Русанова Елена Андреевна. Она с нами и возвращалась…
— Когда? — спросил Таболов.
— На следующий день, — Барков очень волновался и еще припомнил: — Да, на следующий, утром… Дача большая, я выпил, и жена за руль не пустила. Мы там заночевали.
— И Васин тоже?
— Ну конечно… Он утром выехал позже нас, а у города обогнал.
— Понятно, — задумчиво посмотрел на него подполковник, — а почему вы так волнуетесь, Владимир Семенович? Ведь ничего предосудительного в вашем поведении нет.
— Я не знаю… А волнуюсь очень! — искрение признал Барков. — Я, товарищ Таболов, со дня кражи все время волнуюсь и ничего поделать не могу!
— С ночи кражи, — поправил Таболов и снял трубку, когда зазвонил телефон. Таболов у телефона! Сагарадзе, ты? Так… Что? Это проверено? Понятно. Правильно: изучай и сообщи Шорохову, я выезжаю… Видите, что-то может проясниться, Владимир Семенович! А волноваться не надо. Вы свободны и можете идти.
Под негромкую музыку томно несла себя манекенщица, привычно ласковым тоном ворковала комментаторша:
— Необычное сочетание меха манто, выполненного из белой норки, отделка из песца… Верх шапочки также из белой норки с песцом. Обратите внимание, что песцовый хвост символически изображает девичью косу! Модель демонстрировала Жанна.
Аплодисменты покрывали щелканье и стрекотанье камер, вспыхивали блицы.
— Следующий ансамбль выполнен из меха, быстро завоевывающего популярность: нещипаная нутрия. Обратите внимание на необычный окрас — белая нутрия с черной подцветкой, то есть с черным окончанием ворса. Головной убор и отделка манто из меха огненно-рыжей лисицы. Туалет демонстрирует Таня.
Стоявший у стены Шувалов увидел Васина неподалеку от демонстрационной площадки, нашел взглядом Баркова рядом с Нойманом и Гроссом.
— Этот ансамбль демонстрирует Регина. Пелерина с высоким воротником типа «Мария Стюарт», из меха горностая… С ним отлично гармонирует «рембрандтовский» берет из меха темно-коричневой норки…
В тишине неожиданно громко издала стон одна из корреспонденток, смехом и аплодисментами ответил зал на чисто женскую реакцию.
— Владислав показывает мужской комплект. Полупальто из телячьих шкур, шапка и рукавицы отделаны мехом зайца… Просто и нарядно!
Стихли немудрящие перезвоны балалаек и, выдержав паузу, комментаторша провозгласила:
— Демонстрирует Маргарита! Пожалуйста, Риточка… Модель «Русский сувенир». Манто, покроя «ротонда», выполнено из меха норки различных оттенков… Начиная от абсолютно белого, мех с каждым ярусом меняет цвет, переходя от белого к сливочному, затем к песочному и паламиновому. Риточка, зафиксируйте позу!
Послушно замерев в классической позе манекенщицы, Рита из-под ресниц посмотрела на Васина…
…А Шувалов заметил движение в заднем ряду: пожилые мужчина и женщина не сумели удержать молодую соседку. Она вырвалась и почти выбежала из зала.
— Теперь, — продолжила ведущая, — вы увидите модель «Северное сияние». Пожалуйста, Рита!
Небрежно сбросив манто, девушка осталась в вечернем платье.
— Платье синего бархата, рукава покроя «колокол» я подол отделаны мехом голубого песца…
Рита выходила еще дважды, раскланивалась, и каждый раз вспыхивали аплодисменты.
Поднимавшаяся по лестнице Русанова видела, как из зала начали выходить слегка обалдевшие зрители и как, выйдя, заспешил наверх Шувалов. Её он не заметил.
А войдя в подсобные помещения, подошел к успевшей переодеться Регине, развел руками:
— Нет слов… Выступали, будто пава.
— Да оставьте! В последний момент все переиначили, нам с Жанкой выходы поменяли, а я совсем другие движения с музыкой репетировала… Как вам наша Рита?
— Тоже отменно, — признал Шувалов. — Аплодисментов ей не жалели.
— Зато сейчас сплошные овации получит, — хихикнула Регина, кивая на соседнюю комнату. — Слышите? Я пошла, от греха.
Оставшись один, Шувалов прислушался.
В соседней комнате взволнованно вибрировал женский голос, слов было не разобрать, но он подумал, что оно, может, и к лучшему.
Затем ближе застучали каблучки, дверь распахнулась, и молодая женщина, недавно так поспешно оставившая зал, встав на пороге, бросила напоследок:
— Предполагала, что дрянь! Но не думала, что такого разбора!
Шувалов подождал, пока она выбежала на лестницу, подошел к порогу задней комнаты, и взбешенная девица, в которой трудно было узнать Риту, выкрикнула злобно:
— Сама ты дрянь! Поманила отцовыми деньгами… — А увидев Шувалова, закрыла лицо руками, задохнулась сухими рыданиями.
— Ну стоит ли так расстраиваться по пустякам, — сказал он. — Что-нибудь с выходами перепуталось, да?
— С выходами… замуж! — взорвалась манекенщица. — Он мне все плел про курортный роман… Пустяковое увлечение! А сами уже в ЗАГС собрались:.. Конечно, хорошо, когда папаша гомеопат-миллионер, а мне из всей родни одного дядьку поднесли, и тот черт знает кто оказался.
— Да перестань ты выть! — заорал Васин от двери. Лицо его исказило бешенство настолько явное, что Рита смолкла. — А ты-то что здесь ошиваешься? Твоя мадонна там, внизу, глазами хлопает, ищет, куда ее рыцарь делся!
— Просто зашел выразить благодарность и восхищение, не более. — Шувалов покачал головой. — И я предупреждал, что не люблю базарного лексикона… С этого момента можешь считать, что мы незнакомы.
Странную смесь чувств выражало лицо Васина, пока смотрел он в спину уходившему. Но уважение в этой смеси наличествовало.
Старший сержант ввел в кабинет Черенкова.
— Садитесь, Черенков, — предложил Таболов, и тот сел. — На этот раз прошу отнестись к нашей встрече со всей серьезностью.
— А я вообще несерьезно только с дамами общаюсь, — усмехнулся Черенков. — Поскольку они от серьезного подхода скучные становятся.
— Тогда начнем. — Подполковник включил диктофон. — Откуда шкурки?
