Голос Эльзы Вульф внезапно смолк, и ему пришлось несколько раз окликнуть ее, прежде чем она вновь ответила:
— Джон, ты слышишь меня?
— Да-да. Ты вышла…
— Да, я взяла свои ключи от машины, спустилась к гаражу и открыла ворота. Ты знаешь, как они у нас действуют?
— Сейчас это не важно. Итак, ты открыла ворота…
— Да. Машина стояла там, но Виктора нигде не было. Я ничего не могла понять. Потом я подумала, что он, быть может, пошел посмотреть цветы — в воскресенье он посадил несколько кустов роз и аккуратно их поливал. Они росли на лужайке за гаражом. Я прошла туда, затем осмотрела весь сад и, обогнув дом, вернулась к гаражу. Виктор бесследно исчез. Тогда я вышла на улицу и осмотрелась. Там его тоже не было — лишь ребятишки гоняли мяч, да в дальнем конце стояли и беседовали дамы. Я в третий раз вернулась к гаражу и вошла внутрь, не зная, что и думать. Чисто машинально, просто чтобы хоть что-то сделать, я открыла багажник. Он был заперт, и мне пришлось отпереть его своим ключом. Виктор лежал в багажнике… съежившись, маленький, как ребенок. В затылке у него торчал нож… я увидела кровь… немного… вокруг того места, куда его ударили… темное пятно в волосах вокруг ножа.
Она умолкла. Ее тяжелое прерывистое дыхание гулко отдавалось в трубке. Он не торопил ее, давая успокоиться, и немного погодя она продолжала:
— Потом я действовала как во сне. В багажнике возле тела Виктора стояла винная коробка, а в машине лежало несколько букетов цветов. Я вынула коробку и отнесла ее в дом. Я была в каком-то трансе… Как лунатик, я снова спустилась в гараж, чтобы захватить цветы. Открыв машину, я взяла букеты и снова ее заперла, чтобы все было так, как в тот момент, когда я его нашла. Захлопнула багажник. Заперла его, закрыла ворота гаража. Делая все это, я постоянно думала о том, что нельзя ничего передвигать, чтобы не уничтожить следов. Я опять поднялась в кухню с цветами, достала две вазы и поставила в них букеты. Все это время я думала и действовала, как будто находясь в каком-то вакууме. «Все должно быть сделано так, как ты хотел…— думала я.— Прекрасно, что ты позаботился о цветах. Я выполняю свой… даже если ты теперь не… Я знаю, как это важно для тебя…»
Тирен понял, что она вот-вот снова расплачется, и резко прервал ее:
— Слушай, Эльза. Почему ты не позвонила ни в «Скорую помощь», ни в полицию, ни мне — по крайней мере, не позвонила сразу? Быть может, потеряно драгоценное время…
Она всхлипнула:
— Я была как в тумане, Джон. Как только я смогла наконец взять себя в руки, я сразу же подумала, что надо позвонить тебе. Понимаешь, я не знала точно, что должна делать; но ведь Виктор дипломат, и я подумала, что раз ты… поскольку в твоей компетенции заниматься серьезными… инцидентами, то я и решила, что должна позвонить тебе. Слава Богу, ты еще был в посольстве…
— Это чистая случайность — еще пять минут, и я бы уже уехал в Культурный Центр. Послушай, Эльза, это очень важно: сколько времени прошло, прежде чем ты мне позвонила?
Она немного помедлила с ответом:
— Когда я увидела, что он въезжает в гараж, я взглянула на часы. Было семь минут седьмого. Сейчас на них 18.26.
— На моих — тоже,— сухо отозвался он.
Тирен стиснул зубы. Губы его вытянулись в узенькую жесткую полоску. Она не звонила четверть часа. Целых пятнадцать минут бездействия! Почему она была так уверена, когда нашла Виктора, что ему уже нельзя ничем помочь? Удар ножом в шею вовсе не означает, что смерть наступает мгновенно… Может быть, он еще жив? Он сказал:
— Почему ты решила, что он мертв? Отвечай скорее, Эльза,— может, он еще жив и его надо отправить в больницу.
— Нет, Джон, он мертв.— В голосе ее не было ни тени колебаний; это прозвучало как диагноз врача.— Я повернула к себе его лицо. Глаза были открыты, взгляд остекленел. Я увидела, что уже слишком поздно… Думаешь, я вела бы себя так в противном случае? Но я знала, понимаешь, знала.
Он почувствовал, что верит ей; она говорила убедительно — ошибки быть не могло. Теперь следовало решать, что делать дальше. Он сказал:
— Ты не знаешь, каким образом можно связаться с вашими гостями? В какой гостинице они остановились? Между прочим, когда вы их ждали?
— К восьми. Я не знаю, где они живут. Должны прийти восемь человек — коммерсанты и промышленники. Приглашал их сам Виктор. Ничего, все как-нибудь устроится, все будет хорошо…
— Будет хорошо?! — Вопрос прозвучал резко, как удар хлыста.
— Да. С ними ведь теперь все равно не свяжешься. Сделать ничего нельзя — они придут. Я думаю, что справлюсь. Я должна справиться — ради Виктора.
— Но…— он был озадачен.— Ты что, не понимаешь, что через полчаса у тебя весь дом будет полон полиции, корреспондентов, агентов ДСТ[6] — допросы, юпитеры, вспышки фотоаппаратов…
— Я знаю.— Несколько секунд она помолчала, потом продолжила. Голос ее звучал теперь ясно и отчетливо: — Я все это предвидела. Но гостиная и столовая расположены в противоположном крыле дома, а вход отгорожен от сада высокой живой изгородью. Никто
и не заметит, что возле гаража происходит что-то необычное. Джон, этой встрече мой муж придавал большое значение, я не могу его подвести. Он говорил, что речь идет об одном проекте, очень важном с точки зрения интересов шведской торговли, причем не Только в Японии, но и вообще.— В ее голосе появились просительные нотки: — Джон, я уверена, что обязательно справлюсь, если ты мне поможешь… Мне кажется, я решилась в тот самый момент, когда увидела цветы…
Тирен чувствовал себя совершенно обескураженным. Она что, сошла с ума? Неужели она всерьез думает, что все может пройти так, будто ничего не произошло? Мысли одна за другой проносились в его голове с быстротою молнии. Прием следовало отменить — это вполне очевидно. Но каким образом? Как, черт возьми, связаться с гостями и объяснить им все до тех пор, пока они еще не пришли? Это было невозможно. Внезапно он понял, что надо делать. Прежде всего, прекратить этот жуткий разговор и принять кое-какие меры. Он сказал:
— Слушай меня, Эльза. Я обо всем позабочусь. Сама ничего не предпринимай. Когда я покончу со всем, что мне надо сделать, я приеду и дождусь с тобой гостей. А там — посмотрим. Да, а ты тем временем прими что-нибудь успокаивающее. Ну, все, я кладу трубку.
— Спасибо, Джон,— просто ответила она. В трубке раздались гудки.
Пока они говорили, на улице уже заметно стемнело. Тирен встал, включил свет, снова сел за стол, зажег настольную лампу и пододвинул к себе рабочий блокнот. Пометив время разговора с Эльзой Вульф — 18.24-18.31,— он вкратце, в нескольких словах записал его содержание. Потом он снова взял телефон — на этот раз аппарат прямой связи с МИД в Стокгольме — и набрал номер. Последовало несколько сигналов, прежде чем трубку сняли и резкий женский голос ответил:
— Министерство иностранных дел, дежурный.
Он откашлялся:
— Джон Тирен, Париж,— сказал он.— Могу я говорить с начальником службы безопасности?
— Простите?
— Будьте добры, соедините меня с советником канцелярии Зеттерхольмом.
— Советник уже ушел. Я видела, как он выходил из здания около часа назад. Не могу ли я принять у вас сообщение?
— Разумеется, милочка, можете. Попытайтесь как можно скорее связаться с ним и попросите сразу же перезвонить мне — Джону Тирену, посольство в Париже. Ближайшие пятнадцать — двадцать минут я буду у себя в кабинете. Если за это время вы его не разыщете, попросите позвонить послу на квартиру. Вы все поняли?
Она испуганно пробормотала: «Да-да, конечно». Он повесил трубку, сделал в блокноте пометку о времени разговора, придвинул другой аппарат и набрал номер. К телефону подошел сам посол.
— Это Тирен. Случилось кое-что весьма неприятное,— сказал, он.— Я буду краток — полчаса назад Виктор Вульф убит в собственном гараже в Шату. Только что мне звонила его жена.
В трубке несколько секунд слышалось только тяжелое свистящее дыхание. Потом раздался голос посла, на удивление четкий и ясный:
— О, дьявол,— сказал он.— Ведь это тот, что… бедняжка — она, верно, ревновала и отомстила ему за аргентинку…— Тирен попытался прервать его, однако посол, сердито сопя, продолжал: — Повадился кувшин… Ненавижу скандалы. Сколько времени мы можем скрывать это? Нам необходимо подготовить какое-то…
Наконец Тирену удалось его перебить:
— Это не жена. Видимо, кто-то посторонний. Пока, по крайней мере, все представляется так, однако у меня еще слишком мало сведений. Я связался с МИД, но Зеттерхольм уже ушел,— он должен перезвонить мне, как только его найдут. Если к тому времени меня уже не будет на месте — мне надо немедленно кое-что предпринять,— он свяжется с тобой. Хорошо?
— Да, конечно. Все верно. Но, черт возьми…
Тирен, отбросив приличия, вновь перебил его:
