– Первый… Первый, дорогой Георгий Робертович, произошел в Англии. И преступником оказался некто Регстон. Врач.– Петр Сергеевич нахмурился.– Это очень печально, очень. А клятва Гиппократа? Нет, вы представляете, руки, которые должны прикасаться к человеку только для исцеления, ради великой и благородной миссии – врачевать, эти руки совершили самое кощунственное, что можно себе представить – убийство! И какое!
– Я вас понимаю,– кивнул Гольст.– Преступление чудовищное. Впрочем, убийство всегда чудовищно. Но когда убийца врач, оно омерзительно вдвойне.
Они некоторое время помолчали.
– Да,– продолжил Семеновский,– хочу обратить ваше внимание на одну существенную деталь. Все части трупа приблизительно одного размера.
– Это не случайно? – спросил Гольст.
– Я думаю, что нет.
– Вы хотите сказать…
– Я хотел сказать то, что сказал. А делать выводы – ваше право. Как следователя… Ну, вот все, что я желал вам сообщить. Вопросы будут?
– Наверняка да. Но это потом,– сказал Гольст.– А официальное заключение?
– Писанина, писанина,– вздохнул судебный врач.– И без нее тоже нельзя… Честно признаюсь: еще не оформил. Да и когда было время? Засяду прямо сейчас…
– Прошу вас, поподробнее о срезах…
– Батенька,– обиделся Семеновский,– неужели же я…
– Простите, Петр Сергеевич,– улыбнулся Гольст.– Просто хочется, чтобы все…
– Все, исключительно все будет в порядке,– заверил следователя Семеновский.– К концу работы бумага будет готова. С печатями и подписями…
После разговора с судебно-медицинским экспертом мысли у Георгия Робертовича заработали, как говорится, на всю катушку. Если обнаружены части трупа Нины Амировой, сразу возникали следующие вопросы: кто и с какой целью убил?
Сам не ведая того, преступник уже оставил свою визитную карточку. Правда, в ней было только указание на профессию: врач. Но и это уже было существенным для следствия. Как ни старался Георгий Робертович отогнать от себя мысль, что муж Амировой врач, следовательно, он и убийца, она неотступно преследовала Гольста и, как ему казалось, мешала быть объективным.
Гольст теперь буквально физически ощущал бег времени. На языке шахматистов означало, что он в цейтноте. Семь месяцев прошло со времени убийства. Это был слишком роскошный подарок для преступника.
Георгию Робертовичу не терпелось поскорее еще раз допросить Тамару Кулагину. До сих пор они в своих беседах затрагивали лишь общие вопросы, связанные с жизнью ее сестры Нины. Теперь надлежало проследить каждый ее шаг, особенно в последние месяцы жизни, узнать людей, с которыми она общалась, выяснить интересы, которые ее занимали.
Когда Гольст сел с ней в машину с намерением ехать в прокуратуру для проведения допроса, то понял: Кулагина не может вести сейчас такой серьезный разговор. До того потрясло ее увиденное в морге.
Следователь решил перенести встречу на завтра. И, расставаясь с Тамарой, попросил:
– Пожалуйста, сохраните полную тайну обо всем. Никому, понимаете, никому ни слова…
– А как же Федор? – Кулагина показала на распухшее от слез лицо.– Будет расспрашивать…
– Придумайте что-нибудь, прошу вас…
По приезде на службу Гольст тут же зашел к начальнику следственного отдела.
Сапожников, выслушав старшего следователя и ознакомившись с документами, сказал:
– Ну и дельце! У нас такого, насколько я помню, не было… Противник у вас, Георгий Робертович, серьезный. Пожалуйста, держите меня все время в курсе…
Так появилось на свет «Дело об убийстве Амировой Нины Арефьевны», хотя появиться оно должно было значительно раньше. Но его не возбудили только потому, что каждый работник милиции, к которому попадала часть найденного трупа, считал, что оно уже возбуждено кем-то другим. Факт оставался фактом, и на него прокуратура города отреагировала грозным представлением.
Перед каждым следователем, получившим в руки уголовное дело, встает вопрос: с чего начать? Собственно говоря, Гольст уже успел проделать кое-какую работу. Теперь он решил постараться как можно точнее определить время убийства. А вернее день. Так как это было не под силу медицине, приходилось искать другие способы.
Дунайский в своем заявлении указывал, что его жена исчезла 12 июля 1936 года. Первая страшная находка датировалась 13 июля. Вставал вопрос: когда произошло убийство – двенадцатого или тринадцатого?
Следует сказать, что в одном из свертков, найденных по линии Северной железной дороги, был обнаружен окровавленный клочок газеты.
Удалось восстановить текст. На одной стороне клочка он был набран мелким шрифтом и гласил: «…материал сюжетно оправдывает введение джаза. Я уже показывал этот джаз-спектакль в Ленинграде. С 15 июля он пойдет в эстрадном театре ЦДКА. Это лишь начало. Но одно условие является нерушимым законом. Коллектив должен нести на сцену радость, веселье…». И еще:
«…рассердись.
…путаник-рассказчик
…и… почтовый ящик
…ссь объясните связь
…адно и обидно».
На другой стороне остался небольшой отрывок из рекламы, выполненной способом клише: «…выпуск СОЮЗИН… и МОК… е врем…»
На следующий день после опознания Гольст с утра зашел в районную библиотеку и без особого труда установил, что газета, клочок которой попал в сверток с частью трупа, была «Вечерняя Москва» от 11 июля 1936 года, № 158 (3788).
Первый текст – из статьи популярного эстрадного певца, киноартиста и руководителя джаз-оркестра Леонида Утесова «О чем хочу петь».
Джаз-спектакль «Темное пятно», о котором упоминал Утесов, шел в Центральном Доме Красной Армии (ЦДКА) при полном аншлаге.
Рядом был помещен стихотворный фельетон. В. Гранова «Письмо Татьяны». Едкий, полный юмора, как это мастерски делал В. Гранов, он рассказывал о том, что в дачном поселке Ильинское кто-то утащил со столба почтовый ящик.
«Я вам пишу. Но я не знаю, когда письмо дойдет до вас. Быть может, к будущему маю, в вечерний предзакатный час…»
А на обороте – это была четвертая страница «Вечерки» – попал отрывок из рекламы: «Смотрите и слушайте звуковой художественный фильм, выпуск СОЮЗИНТОРГКИНО и МОК РОССНАБФИЛЬМ «Новые времена». Сценарий, постановка и музыка Чарли Чаплина. В главных ролях Чарли Чаплин и Полетта Годдард. Все тексты на русском языке».
«Новые времена» Георгий Робертович ходил смотреть с женой и сыном в «Ударник». После этого семейного культпохода Володя подражал Чарли, нахлобучив на голову отцовскую шляпу, а вместо трости крутил в руках веник. Смешная походка комика у него выходила отменно.
Это было в июле 1936-го, то есть прошлого года. Лето выдалось на редкость жаркое. Столбик термометра поднимался за 39 градусов по Цельсию. Москва изнывала от зноя. По выходным дням загородные поезда уходили переполненные пассажирами. А в самом городе берега Москвы-реки, прудов и речушек были усеяны голыми телами загоравших. У киосков с газированной водой выстраивались длинные очереди. Главхладпром мог и не обращаться к москвичам с рекламой эскимо «Миньон», который «в рот просится, во рту тает, кто попробует, тот угадает». Мороженое поглощали в огромных количествах. Газеты пестрели изошутками на темы необыкновенной жары.
Но не только жара была приметой лета. Вся страна с восторгом следила за перелетом В. П. Чкалова, Г. Ф. Байдукова и А. В. Белякова по маршруту Москва – остров Удд.
И еще была Испания. Фашистский мятеж генерала Франко. Пламенный голос Пасионарии, Долорес Ибаррури…
Все это Георгий Робертович вспомнил, листая подшивку «Вечерней Москвы» в библиотеке…
Потом, сидя у себя в кабинете, он сопоставлял даты. Газета от 11 июля. Исчезновение Амировой – 12 июля, а первая находка с частью трупа – на следующий день. Все очень близко. Можно сказать, одно за другим. Однако вопрос – точный день убийства – оставался пока открытым.
Размышляя об убийце, Гольст вдруг увидел в его действиях странное противоречие.
Дело в том, что все свертки с частями трупа были спрятаны довольно небрежно. Преступник лишь кое-как маскировал их ветками. И это не вязалось с тем, с какой тщательностью он пытался устранить каждую примету на теле убитой.
Так почему же в другом случае он дал промашку?
Гольст попытался представить себе картину, как убийца избавлялся от трупа. Скорее всего ему пришлось несколько раз выезжать за город. За одну поездку он прятал лишь одну «порцию» из четырех почти равных.
Это Георгию Робертовичу пришло на ум, когда Семеновский сообщил, что все части приблизительно одинакового размера. Поместились бы в небольшой чемодан. Значит, убийца подгонял под его объем свою страшную ношу?
Выходит, ему пришлось ехать по Северной дороге четыре раза. Если принимать во внимание такой психологический момент, как желание поскорее избавиться от трупа, то он, вероятно, сделал это за один день. Небрежность маскировки можно было объяснить одним – страхом: а вдруг увидят. Тогда почему так тщательно расчленен труп, обескровлен, срезаны родинки и другие приметы? По всей вероятности, преступник действовал в безопасном месте и располагал достаточным временем.
