Я поставил стакан и поднялся.
- Ну что ж, может, ты и прав, может быть.
- Но почему же "может быть"?
- Мне понадобится человек для связи. Раз тебе нужна история, то придется и тебе немного поработать. Он облизнул губы, хлопнул в ладоши и сказал:
- Что ж, этого следовало ожидать. Что от меня требуется?
- Устрой мне свидание с Карин Синклер.
- Но это невозможно. Тебе нельзя засвечиваться. Помимо того, что ее охраняет полиция, наверняка десяток дюжих молодцов дежурят под дверью. Это просто невозможно.
- Но все же постарайся.
***
К десяти вечера знакомый гример с телевидения напялил на мою короткую стрижку кудрявый парик, приклеил мне лондонские усики; в бутафорских очках и с блокнотом в руке я вполне мог сойти за манчестерского газетчика, который пару часов тому назад покинул студию, оставив нам свою визитную карточку. Набравшись храбрости, мы с Биллом прорвались в больнице Бельвю к первому посту, где полицейский заявил нам, что Карин Синклер по-прежнему слишком слаба, чтобы встречаться с репортерами. Собравшиеся неподалеку репортеры обсмеяли нас за неудачную попытку и продолжили игру в карты на перевернутом подносе, который стоял у кого-то на коленях.
Но Грэди не так легко было остановить. Он нашел в вестибюле человека в штатском и обратился к нему:
- Хорошо, пусть она не может говорить, но нам бы хотелось удостовериться, что она вообще жива. Переодетый полицейский пояснил:
- К ней никому нельзя.
- В этой истории что-то нечисто. С каких это пор случайные прохожие, попавшие под пулю, так охраняются? Думаю, что многие интересные обстоятельства еще всплывут.
Молодой человек в синем габардине нахмурился:
- Но послушайте...
- Я никого не слушаю. Я пишу, дорогой мой. У меня - колонка, и я пишу в ней то, что считаю нужным, и раз вам так хочется, я могу поднять несколько весьма любопытных вопросов.
- Подождите минутку, - сказал молодой человек. Он подошел к телефону, набрал номер и целых две минуты с кем-то беседовал. Потом он вернулся и кивком пригласил нас последовать за ним.
- Можете только посмотреть, и все. Она совершенно ни при чем, и нечего вокруг нее раздувать историю. А охраняется она из-за этого Стипетто. Ведь госпожа Синклер - свидетель всего, что там произошло.
На этот раз я среагировал быстрее Билла:
- А что, по-вашему, там произошло? Такого поворота в разговоре парень явно не ожидал. Все, что он смог мне ответить, было:
- Извините, но...
Прежде чем он собрался с мыслями, я схватил его под руку и еще раз спросил:
- Вы намекаете, что, помимо стрельбы, там было что-то еще?
Тут он уже, конечно, взял себя в руки и вновь сделал непроницаемое лицо.
- Если вы действительно полицейский репортер, то вы сами должны понимать, что я имел в виду и как важен в подобном случае каждый свидетель. Так вот, если вы хотите ее увидеть, в вашем распоряжении одна минута, не более.
- Извините, вы же нас знаете. Наша профессия - задавать вопросы.
- Но на этот раз вам придется помолчать. Кстати, вы - первые, кого сюда пустили. И никаких снимков, - предостерег он, указывая на мой фотоаппарат.
Я покорно закрыл блокнот. Лифт поднялся на шестой этаж, и наш страж провел нас мимо себе подобных, расставленных на всех стратегически важных точках вдоль коридора. У дверей палаты нас встретил врач, попросил долго не задерживаться, сказал что-то сиделке, и наконец мы вошли внутрь.
С Карин Синклер кто-то уже смыл косметику, и я увидел ее настоящее лицо. Оно было изумительно, несмотря на мертвенную бледность и закрытые глаза. Простыни не скрывали контуров ее великолепной фигуры, а блеск каштановых волос превосходно венчал всю эту красоту. Одно плечо было в бинтах, и через простыню заметна была повязка у талии.
Сиделка при виде нас машинально потянулась послушать ее пульс и, явно удовлетворенная услышанным, положила руку Карин на место.
- У нее тяжелые ранения? - спросил я.
- Слава Богу, раны чистые. И жизненно важные органы не задеты.
- То есть ее жизнь вне опасности?
- Ну а это врачу виднее. А теперь, если вы не возражаете... - Она встала и направилась к двери. Грэди последовал за ней, я же задержался всего на одну секунду. Но в эту секунду ее ресницы шевельнулись, затем веки слегка поднялись, и она взглянула на меня.
Медлить было нельзя. Она должна меня узнать и, несмотря на свое тяжелое состояние, кое-что сообразить. Не шевеля губами, я тихо спросил:
- Что за порошок был в капсуле? Героин? Секунд тридцать с ее стороны не было никакой реакции, потом она сообразила. Тоже не шевеля губами, тихим шепотом ответила:
- Сахарная пудра.
После чего она закрыла глаза, и я быстро вышел. Нетерпеливый страж, поджидавший нас в коридоре, поинтересовался:
- Ну, удостоверились?
Билл кивнул и пожал плечами.
- Извините за назойливость. Но все же для нас это было очень важно.
- Если в этом деле что-то произойдет, то прессе будет сделано официальное сообщение. А вам мы советуем не раздувать страсти и спокойно ждать дальнейшего развития событий.
- Хорошо. - Билл взглянул на меня. - Пошли. А вам большое спасибо.
Парень слегка склонил голову:
- Еще я вас попрошу не говорить об этом.., другим журналистам.
Когда мы спускались по больничным ступенькам на улицу, я заметил, протягивая Биллу зажженную спичку:
- А они волнуются. Ты заметил, как он проговорился вначале?
- Насчет того, что случилось?
- Да.
- Давай позвоним. У меня есть приятель в полиции, он обещал рассказывать мне все новости, если я не буду раньше времени делать сенсационных сообщений.
Мы перешли улицу и зашли в аптеку; я подождал, пока Билл поговорит. Когда он выходил из будки, лицо его было крайне озабоченное, глаза - серьезные. Он нервно потянулся к сигарете и выпустил дым из ноздрей.
- Ну, Ирландец, ты теперь, кажется, главный ключ к раскручиванию всей истории, - сообщил он мне. - Она действительно агент.
- Это подтверждает твою гипотезу.
Он бросил бычок и раздавил его носком ботинка.
- Полиция нашла стреляные гильзы и сравнила их с имеющимися стволами. В Карин стреляли не братья Стипетто. И не полицейские: их пули попали в Винсента Стипетто и в Моу Грина. - Он серьезно на меня посмотрел. - Теперь ты понимаешь?
- Похоже, что да, - ответил я. - Стипетто ждали меня. Когда вышла она, то кто-то начал стрелять в нее, а Стипетто решили, что это все мои проделки; бедняга Винсент так и умер при этом мнении. Тут появились Ньюболдер со Шмидтом и накрыли всю их шайку. Первые же, увидев, что Карин упала, решили убраться подобру-поздорову. Так что полиция застала только Стипетто, мысленно увязала их со мной и вполне удовлетворилась этой версией.
- Да, но только поначалу, - добавил он.
- Что же они будут предпринимать дальше?
- Ничего, до тех пор, пока девица Синклер не сможет говорить. В ней ведь все дело. Главное, ничего еще не закончилось. Она жива, а ты на свободе.
- Ну вот видишь, как все удачно получилось. А ты уже пишешь мой некролог?
- Нет, - серьезно возразил Билл, - пока только обдумываю.
Глава 4
Я начал с поисков Флая и решил собирать информацию через Питера-пса. Мне было известно, что у Флая кончается героин, и, очевидно, он должен что-то предпринять, чтобы пополнить свои запасы. Если он попробует сахарной пудры из моей капсулы, то ярость его будет столь велика, что Флай забудет об осторожности, и весь квартал так или иначе узнает об этом происшествии. Тогда надежды на то, что я когда-либо разыщу микрофильм, не останется. Разъяренный наркоман может сделать что угодно. Мое счастье, если он припасет эту капсулу на черный день, а сейчас обратится к своим обычным источникам. Их у него не может не быть - ведь он достаточно давно в этой каше варится, но именно поэтому ему легко "перекрыть кислород", и, насколько я знаю Большого Степа, сейчас он не замедлит это сделать. За то что Флай так легкомысленно меня упустил, ему уготована тяжелая ломка.
В "Салун" Чака Винсона можно было войти с бокового входа, и мне не пришлось пробираться у всех на виду мимо стойки в изолированную заднюю комнатку.
Я выбрал себе самый дальний кабинет и звонком позвал официанта. Вскоре явился старик Хэппи Дженкис с висящей на руке салфеткой и с вазочкой, полной подсоленных крендельков. Он не сразу меня узнал, но когда наконец поверх очков рассмотрел мою физиономию, то тяжело сглотнул и опасливо оглянулся.
- Неужто ты, Ирландец? В своем ли ты уме? Какого черта ты сюда пришел?
- Пивка захотелось, - ответил я.
- Не прошло и получаса, как сам Большой Степ приходил сюда, интересовался тобой. Чак сказал, что не знает, где ты, но они ведь могли сами тебя снаружи засечь.
- Дрожу от страха. Так что, пива я сегодня не получу?
- Ирландец.., плохо твое дело. Степ приходил с новым парнем - кто-то из Майами. Крутой парень. Они землю носом роют - тебя ищут.
- А кто меня теперь не ищет?
