Определив по номерам на подъезде, что искомая квартира расположена на седьмом этаже, Виктор вошел в подъезд.
Лифт, как водится, представлял собой картинную галерею и полз так медленно, что и Беляков успел бы нарисовать что-нибудь, будь у него на то настроение и маркер. Хорошо хоть мочой не воняет. Прислонившись к надписям и рисункам, среди коих преобладали изображения грибочков, напоминающих бледные поганки, он думал о том, что надо будет быстро, не задавая глупых вопросов, разобраться, что к чему, и незатейливо войти в общую работу. Он знал, что сейчас на седьмом этаже Гюрза потрошит «агентство» по доставке шлюх всем желающим. Специфика ему незнакомая, но вряд ли уж так разительно отличающаяся от всего остального, с чем он успел столкнуться на службе.
С гудением и нервирующим дребезжанием створки лифта разъехались, предлагая пассажиру выметаться из кабины.
Дверь квартиры, номер на которой сходился с тем, что ему назвали по телефону, была приоткрыта. Да не просто приоткрыта — снаружи закамуфлированная под простую деревянную, обитую драным дерматином, а на деле металлическая, с замком типа «цербер», — была неинтеллигентно выломана. Причем вроде бы совсем недавно. Замочная скоба, скрутившись в агонии, болталась на косяке, удерживаемая одним шурупом. Рядом на стене зияла неаккуратная дыра, похожая на дупло от вырванного зуба, пол вокруг двери был усеян штукатуркой, четыре стержня изуродованного замка изогнулись, как ржавые арматурины. Как Мамай прошел, честное слово!
Из щели между дверью и косяком выбивался свет и раздавались неразборчивые голоса. Опасливо расширив ее до необходимого, Беляков проник в квартиру. Дверь за собой он не прикрыл плотно, вернул ее в прежнее, притворенное состояние.
Стальная плита, подвергшаяся варварскому штурму, жалобно заскрипела.
Виктор оказался в небольшой прихожей, которая вела в две комнаты, направо — туалет и ванная, поворот коридора, за ним кухня. Голоса, среди которых преобладал женский, доносились из ближайшей комнаты, но разобрать слова Виктор не успел. Со стороны кухни выдвинулся белобрысый крепыш в куртке из черного кожзаменителя и безмятежно-вопросительно, как водитель джипа, который почему-то тормознул «гибэдэдэшник», посмотрел на вошедшего.
— Ты кто?
— Лейтенант Беляков. — Виктор потоптался на половичке, стряхивая слякоть с ботинок. — Мы с майором Юмашевой…
— А, — потеряв к гостю всякий интерес, обладатель кожкуртки кивнул на комнату «с голосами». — Там они. Работают.
— У вас дверь входная открыта, — зачем-то съязвил Виктор.
— Знаю, — ухмыльнулся крепыш. — Замок поломался.
Беляков толкнул дверь в указанную комнату.
Участи входной двери она избежала, но в нее проникла уйма народу.
Комната была опрятной, метров десяти, квадратная, забабаханная под недорогой евростандарт: белые обои, мягкий ковролин, жалюзи на окнах, но без подвесных потолков и прочих модных штучек. Сразу чувствовалось, что тут обитает женщина.
Женщин в комнате обнаружилось три. Одна, в черном строгом плаще, с короткими черными волосами, стояла у окна, лица не видно, она курила в открытую форточку. Другая, лет тридцати, в спортивном костюме, судорожно зажав ладони между колен, сидела на низком пуфике возле трюмо, заставленного всякими спреями-дезодорантами-лаками; лицо ее было серым и злым. Третья…
— Извольте громко и четко сообщить обо всем, что изымаете, — смерив Виктора цепким взглядом и не найдя в нем ничего для себя интересного, наставительно и высокомерно произнесла третья представительница прекрасного пола, стоящая посреди комнаты. Она обращалась к мужчине в свитере с «оленями», который в этот момент доставал из стеклянного шкафа очередную пластиковую папку. Таких папок на столе скопилось уже штук пять. — Я должна знать, чтобы не произошло ошибки.
Долговязый тип, также присутствовавший в комнате, переглянулся с ним и театрально возвел глаза горе, изображая предельную форму утомления жизнью. Потом, устраняясь от происходящего, вернулся к прерванному занятию тыканью в клавиши стоящего в углу компьютера.
— Разумеется, — преувеличенно бодро ответил обладатель свитера с «оленями», не утративший способности говорить с «ментами» назидательно и даже высокомерно. — В данный момент я произвожу выемку папок, содержащих, как ясно из первичного осмотра, картотеку женщин легкого поведения, которые работают на это агентство, но по различным причинам в настоящее время на работу выйти не могут.
Долговязый, не поворачиваясь, издал хрюкающий звук, адресованный, судя по всему, экрану монитора.
Слева от входа, положив руки на висящий на шее автомат, лениво глазел по сторонам двойник крепыша из кухни, разве что волосами потемнее.
На Виктора он бросил мимолетный, не менее ленивый взгляд, с ходу распознав в нем своего, мента.
Третья представительница прекрасного пола возмущенно фыркнула, но от комментариев воздержалась и скрестила руки под пышной грудью.
Впрочем, все ее формы, как и рост, превосходили средние показатели. Да, чувствуется что-то восточное в облике — гуталинно-черные волосы, рассыпанные по плечам, смуглая кожа, черные глаза.
Чуть ли не золотые слитки в ушах, пальцы в перстнях, пронзительный взгляд, который мог бы принадлежать либо менту, либо директору овощебазы.
Так вот ты какая, Гюрза-Гюзель Аркадьевна…
За происходящим с интересом наблюдал благообразный старичок, примостившийся на диване.
Виктор переступил порог комнаты и, скрестив с Гюрзой взгляды (действительно змеиные глаза, полные высокомерия и злости), произнес, следя, чтобы голос не дрогнул:
— Здравствуйте, Гюзель Аркадьевна, я лейтенант Беляков, я вам звонил…
К нему обернулись все, даже чинный старичок.
Опер у шкафа чуть не выронил папку. Опер у компьютера посмотрел на Белякова, потом перевел взор на черноокую, снова на Виктора… и вдруг прыснул со смеху, едва успев прикрыть рот ладонью.
Заржал и опер с «оленями».
Через секунду хохотом заходились все, кроме старичка и черноокой женщины в центре комнаты. Женщина непонимающе таращилась на гостя, приоткрыв ярко накрашенный рот.
Милицейская смекалка подсказала Виктору, что смеются над ним. И почувствовал, как наливаются пунцовым его уши.
— Так, разрядились? — наконец вопросила та, что до беляковского антре курила, отвернувшись к. форточке. — Продолжаем работать.
— Гюзель Аркадьевна, тут все запаролено, отсмеявшись, доложил ей долговязый. — Мне дальше учетной схемы не пробиться.
«Ах ты ж, е-мое…» — промелькнуло в голове Виктора.
— Ломакина, какой пароль? — повернулась она к сидящей на пуфике. Знаешь?
— Только основной, — медленно покачала головой та. Казалось, еще немного, и она ударится в истерику. — А остальные — нет.
— Ты ж диспетчер этой богадельни!
— Ну и что… Все пароли только у Серафима…
— Ладно, доберемся и до твоего Серафима.
— Вынуть «винт» и забрать на Литейный, — не то спросил, не то предложил долговязый опер.
— Ну так вынимай, увози, — отмахнулась женщина в плаще и повернулась к Виктору. — Юмашева — это я. А ты кто?
Уши Виктора, наверное, можно было использовать вместо сигнала «стоп» в ночное время.
— Я Беляков… Мы с вами по телефону… — промямлил он.
— А, — вроде бы вспомнила настоящая Гюрза и погасила сигарету в пепельнице на подоконнике. — Было что-то по телефону…
Восточная кровь присутствовала и в ней, хотя и в меньшей степени, нежели в отягщенной золотыми побрякушками матроне. Скорее ее можно было принять за француженку — стройная, с большими темными глазами, хотя и очень усталыми, брови, что называется, полумесяцем, ярко-красный шарф поверх черного плаща, лет сорока с виду… Звезда сыска, ни с кем не спутаешь…
— Постойте, — опять встряла черноокая лже-Гюрза, — что значит забирайте с собой компьютер? Я должна знать, что на нем записано, — чтобы не было… ошибки. Я читала Уголовно-процессуальный кодекс, я знаю! Вместо слова «ошибка» ей явно хотелось сказать «подмена» или «подстава», но в последний момент она передумала.
Юмашева на нее даже не взглянула.
— Ну Лолита Леоновна, — примирительно сказал опер с «оленями», — ну вы, когда будете подписывать протокол изъятия, напишите, что на ваших глазах был изъят винчестер с этого компьютера, а что на нем — вы не в курсе. Вот посмотрите на товарища, — кивок на по-прежнему молчащего старичка, — смотрит внимательно, но нашим действиям не мешает. Образцовый понятой. Папки эти, кстати, тоже придется изъять.
Черноокая Лолита, гневно бряцая золотыми блямбами в ушах, фыркнула, но умолкла и села рядом со вторым понятым.
Виктор готов был сквозь землю провалиться.
— А что это за молодой человек? — снова подала она голос. — Его не было в той бумажке, что вы мне показывали!
