Забытая девушка - Карин Слотер

Она посмотрела в его ясные голубые глаза. Этот момент не имел для него никакого значения – это было неприятное взаимодействие, которое исчезнет из его памяти, как облачко дыма. Через двадцать лет Эмили будет для него не чем иным, как источником ноющего беспокойства, которое он испытает, когда откроет почтовый ящик и увидит там приглашение на встречу выпускников.

– Моя жизнь несправедлива, – сказала она ему. – А у тебя все в порядке, Клэй. У тебя всегда все в порядке. И всегда все будет в порядке.

Он тяжело вздохнул.

– Не превращайся в одну из этих скучных озлобленных женщин, Эмили. Я возненавижу тебя за это.

– Не допусти, чтобы шеф Стилтон узнал, что ты делаешь за прикрытыми дверьми, Клэйтон. – Она поднялась на цыпочки, чтобы увидеть страх в его глазах. – Я возненавижу тебя за это.

Одна его рука взлетела и схватила ее за шею. Другая – замахнулась на нее. Его глаза потемнели от ярости.

– Ты добьешься того, что тебя прикончат, паршивая дрянь.

Эмили зажмурилась, ожидая удара, но услышала лишь нервный смех.

Она приоткрыла глаза.

Клэй отпустил ее. Он был не настолько глуп, чтобы бить ее при свидетелях.

«Этот окажется в Белом доме, – сказал ее отец, когда первый раз встретил Клэя. – Если не окажется в петле».

Эмили уронила сумочку, когда он схватил ее. Клэй поднял ее, отряхнул грязь с атласного клатча. И подал Эмили, строя из себя кавалера.

Она вырвала клатч у него из рук.

На этот раз Клэй не последовал за Эмили, когда она развернулась, чтобы уйти. Она прошла мимо нескольких кучек гостей выпускного бала, одетых в разные оттенки пастели и кринолины. Большинство из них останавливались, чтобы просто поглазеть на нее, но Мелоди Брикел, ее давнишняя подруга по репетициям ансамбля, тепло улыбнулась ей, а это что-то да значило.

Эмили ждала зеленого сигнала светофора, чтобы перейти улицу. Ей больше не свистели вслед, хотя одна машина, полная парней, проехала мимо зловеще медленно.

– Я буду защищать тебя, – шептала она маленькому пассажиру, который рос внутри нее. – Никто никогда не причинит тебе боль. Ты всегда будешь в безопасности.

Наконец загорелся зеленый. Солнце медленно опускалось, и длинные тени ползли к концу пешеходного перехода. Эмили всегда чувствовала себя спокойно одна в городе, но теперь у нее побежали мурашки по коже. Ей было не по себе, оттого что она снова шла через темный переулок между кондитерской и палаткой с хот-догами. Ее ноги ныли от этой изматывающей прогулки. Ее шея болела там, где Клэй схватил ее. Ее запястье все еще пульсировало, как будто было сломано или сильно вывихнуто. Ей не надо было приходить сюда. Ей надо было остаться дома и составить компанию бабушке, пока не прозвенит звонок к ужину.

– Эмми? – Это снова был Блейк, он вышел из тени от палатки с хот-догами, как вампир. – У тебя все нормально?

Она почувствовала, что ее мужество сломлено. Теперь никто не спрашивал, все ли у нее нормально.

– Мне нужно домой.

– Эм… – Он не собирался отпускать ее так легко. – Я просто… у тебя точно все нормально? Потому что это как-то странно, что ты здесь. Странно, что мы все здесь, но особенно, ну, твои туфли. Кажется, они потерялись.

Они оба взглянули на ее босые ноги.

Эмили засмеялась лающим смехом, который отдался во всем ее теле, словно Колокол Свободы. Она смеялась так, что у нее заболел живот. Она смеялась, пока не сложилась вдвое.

– Эмми? – Блейк положил руку ей на плечо. Он думал, что она сошла с ума. – Мне позвонить твоим родителям или…

– Нет. – Она выпрямилась и вытерла глаза. – Извини. Я только что осознала, что я буквально босая и беременная [3].

Блейк с усилием улыбнулся.

– Это ты специально?

– Нет. Да?

Она честно не знала. Может быть, ее подсознание выкидывало странные фокусы. Может быть, ребенок контролировал ее гормоны. Она легко поверила бы любому из этих объяснений, потому что третий вариант – что у нее окончательно поехала крыша – был бы не самым приятным развитием событий.

– Прости, – сказал Блейк, но его извинения всегда были пустыми, потому что он совершал одни и те же ошибки снова и снова. – За то, что я сказал раньше. Не раньше, а намного раньше. Я не должен был говорить… Я имею в виду, неправильно было говорить…

Она прекрасно знала, о чем он.

– Что я должна спустить его в унитаз?

Он казался почти таким же испуганным, какой была Эмили, когда он предложил это много месяцев назад.

– Это… да, – сказал он. – Мне не стоило это говорить.

– Да, не стоило. – Эми почувствовала, как у нее сжалось горло, потому что правда заключалась в том, что решение никогда не было за ней. Родители приняли его вместо нее. – Мне нужно…

– Давай пойдем куда-нибудь и…

– Черт! – Она выдернула свое поврежденное запястье из его руки. Ее нога неловко опустилась на неровный участок тротуара. Она начала падать, бессмысленно цепляясь за пиджак Блейка, пока не ударилась копчиком об асфальт. Боль была невыносимая. Она перевернулась на бок. Что-то влажное просочилось у нее между ног.

Ребенок.

– Эмили! – Блейк упал на колени рядом с ней. – Ты в порядке?

– Уходи! – взмолилась Эмили, хотя ей нужна была его помощь, чтобы встать. Ее сумочка сломалась при падении. Голубой атлас порвался. – Блейк, пожалуйста, просто уходи. Ты делаешь все только хуже! Почему ты всегда все делаешь хуже?

В его глазах вспыхнула боль, но сейчас она не могла ему посочувствовать. В ее голове крутились мысли о том, как такое сильное падение могло повредить ребенку.

– Я не хотел… – начал он.

– Конечно, ты не хотел! – закричала она. Это он до сих пор распускал слухи. Это он подталкивал Рики к ее жестокостям. – Ты никогда ничего такого не хочешь, правда? Ты никогда ни в чем не виновен, ты никогда не лажаешь, никогда ни за что не ответственен! А знаешь что? Это – твоя вина. Ты получил что хотел. Это все твоя чертова вина.

– Эмили…

Она кое-как поднялась, хватаясь за угол кондитерской. Она слышала, что Блейк говорит что-то, но в ее ушах стоял громкий высокий крик.

Это был ее ребенок? Это был его крик о помощи?

– Эмми?

Она оттолкнула его и, спотыкаясь, пошла дальше по темному переулку. Горячая жидкость стекала по внутренней стороне ее бедер. Она прижала ладонь к грубому кирпичу, пытаясь не упасть на колени. Ее душили рыдания. Она открыла рот и судорожно вдохнула. Соленый воздух обжигал ее легкие. Солнце