на меня.
– Тобиас, каково твое решение? – повторяет Шон.
– Никто не уйдет живым, – без промедления отвечает Тобиас, смотря мне в глаза, а потом поворачивается к Шону. – Отдай мне все, что на тебе. – Его голос лишен эмоций, когда он протягивает руки.
Шон передает один из пистолетов вместе с несколькими патронными обоймами, а Тобиас смотрит туда, где я сижу с Домом. Лицо Дома покидают все признаки жизни. Я смотрю на него и глажу по волосам, а потом прижимаюсь губами ко лбу, вискам, закрываю пальцами ему глаза.
– Спи, принц, – тихо произношу я, кусая губы. Его лицо заливают мои жгучие слезы. Я переплетаю наши с Домиником пальцы и закрываю глаза. – Я найду тебя. Найду тебя в своих снах. У нас будут дождливые дни. Я найду тебя…
– Сесилия, – Тобиас произносит мое имя так резко, что я вздрагиваю и переключаю свое внимание на него.
Он за считаные секунды притягивает к себе мое внимание, а когда заговаривает, его глаза сверкают:
– Ты уедешь и не вернешься. Никогда не вернешься. – Его приказ категоричный, не допускающий споров или ответов. Тобиас поворачивается к Шону, надевает жилет через шею, закрепляет его и кивает в мою сторону. – Уведи ее отсюда. Она припарковалась у леса.
Я слишком погружена в свои мысли, в обволакивающее меня отчаяние, чтобы понять его слова или их истинное значение. Тобиас подходит к двери, напоследок бросает на меня взгляд и исчезает из виду. Довольно скоро я пойму, какой урон нанесли его слова, но все, что я могу делать сейчас, это смотреть на Доминика и осторожно вытирать с его губ кровь.
Со всех сторон раздаются выстрелы, но неожиданно внизу, под балконом, я слышу голос Тайлера.
– Шон! Все чисто!
Стоя у застекленных дверей, Шон дважды стреляет во двор, а потом переводит на меня взгляд.
– Сесилия, нам надо идти.
Качая головой, я прижимаю к себе Доминика.
– Он еще теплый.
Шон становится передо мной на колени, пока я глажу Дома по щеке.
– Нам надо уходить, Сесилия. – Он аккуратно поднимает Доминика с моих колен, и я, обхватив его голову руками, ласково кладу его на ковер и прижимаюсь губами. У меня вырывается всхлип, когда Шон оттаскивает меня от Доминика. Мы оказываемся на балконе, на горизонте краснеет рассвет, а я изучаю свои окровавленные руки.
Шон спускает меня вниз, где ждет Тайлер. Тот с легкостью меня ловит в тот момент, когда выстрелы рикошетят от стены дома. Тайлер прижимает меня к кирпичной стене и закрывает собой, подняв одинаковые «Глоки» и наставив их в противоположные стороны. Когда появляется еще один Ворон, Тайлер оглядывается и вопросительно смотрит на меня и мою одежду.
– Доминик, – всхлипываю в ответ я. У Тайлера вытягивается лицо, с заблестевшими глазами он сглатывает, но тут же берет себя в руки.
– Сколько их? – спрашивает Шон, приземлившись рядом с моей сумкой в руках и торчащим из нее сарафаном.
– Когда мы подъехали, я насчитал десять машин, – говорит Тайлер и кивает в сторону леса, откуда к дому выбегают еще несколько братьев.
– Никто не уйдет живым, – повторяет Шон приказ Тобиаса, и Тайлер понимающе кивает.
Я обращаюсь к Шону:
– Шон, где Роман?
– Не здесь. Он в безопасности.
– Но они сказали, что здесь его машина.
– Он в безопасности, – заверяет он, шагает ко мне и передает сумку, после чего поворачивается к Тайлеру.
– Уведи ее отсюда. Она припарковалась за лесом.
Шон смотрит на меня, в его карих глазах проносятся эмоции, а через секунду он толкает меня в руки Тайлера.
– Иди, – хрипло шепчет он и с этими словами идет обратно к дому.
– Нет, не так, пожалуйста, – кричу ему вслед. – Шон! – Мое сердце рассыпается на части. Меня охватывает страх, что, возможно, я вижу его в последний раз. Всех их. Он не замечает моей мольбы и спустя секунду входит в дом через черный ход. Раздается выстрел, от которого звенит в ушах. Тайлер заглушает мой крик и, крепко обхватив за талию, утаскивает от дома.
– Си, пожалуйста, нам надо идти, – кричит он. Я поворачиваю голову, смотря на дом. Парень останавливается, обхватывает меня за плечи и встряхивает, заставляя посмотреть ему в глаза.
– Черт тебя дери, мне нужно, чтобы ты держалась молодцом. Сейчас.
Я моментально перестаю сопротивляться, глотаю ком в горле и киваю. Тайлер сжимает мне челюсть, заставляя сосредоточиться на нем, а в доме, уже ближе к нам, снова слышны выстрелы.
– Мне нужно пять минут, – умоляет Тайлер. – Дай мне пять минут. Ты сможешь.
Я киваю, и он тут же хватает меня за руку и срывается с места. Я бегу за ним, позволяя адреналину взять верх. Мы петляем зигзагами по краю большого двора и подбегаем к деревьям. Мимо проносится еще несколько Воронов, не удостоив нас взглядом, пока мы бежим в обратном от них направлении. Утреннее солнце пробивается сквозь сосны. Тайлер осматривает лес. Его голова наклонена, он напряжен. Похоже, его военная подготовка берет верх, потому как он заставляет меня замолчать и прижимает к себе.
Он проводит нас целыми и невредимыми через лес к обочине, где мы переводим дыхание. Здесь припаркован мой джип, а за ним стоит «Камаро» Доминика.
Тайлер вытаскивает из моей сумки платье и поворачивается лицом к лесу, стоя на страже, пока я снимаю с себя пропитанную кровью одежду. Когда я переодеваюсь, он собирает ее и поворачивается ко мне, вложив в руку стопку налички.
– Плати только наличкой, пока не доберешься до дома. Полезай в машину и не смей останавливаться, пока не окажешься в Атланте. Не превышай скорость и смой кровь, как только окажешься на месте. До тех пор никто тебя не должен видеть. Тебя здесь не было, Си. Тебя никогда здесь не было. Поняла? Жди моего звонка.
– Тайлер, я не могу так уехать! Не могу их оставить!
– Си, дай мне вернуться к ним.
Я киваю, и он крепко меня обнимает, а затем отпускает.
– Иди.
В мгновение ока я оказываюсь за рулем джипа, а в следующую секунду Тайлер исчезает в лесу. Безудержно дрожа, я завожу двигатель и включаю передачу. При виде машины, мимо которой проезжаю, издаю гортанный крик.
Дорога стремительно расплывается перед глазами, солнце поднимается в утреннем небе, проливая свет на день, от которого я никогда не оправлюсь. Все, что я могу, это держать руль прямо.
Доминик мертв. Мертв.
Он не вернется. Я потеряла его. Навсегда.
– Господи, пожалуйста. – Я бью руками по рулю, когда меня снова разрывает от боли, пока я заново проживаю последние минуты его жизни.
Я ничего не
