– Я… – хлюпала она носом. – За городом. Но… не знаю, где…
– Вы одна?
– Уже одна… то есть они тут лежат… Мне страшно.
– Лада, назовите примерные ориентиры.
С трудом ему удалось выведать кое-какие ориентиры, потому что Лада говорила путано, ревела и постоянно повторяла, что ей страшно. Щукин определил:
– Она не назвала пост ГИБДД, значит, не проезжала его. За мной!
Сидя на земле, Лада вздрогнула, когда стали хлопать дверцы подъехавших автомобилей. Приехало много народу, кто-то начал изучать неподвижные тела, кто-то пытался заговорить с потерпевшей, кто-то протягивал ей стакан, но она сжималась, будто хотела собраться в комочек и исчезнуть, с беспокойством озиралась. К ней подошел Щукин, она с рыданиями бросилась ему на шею. Архип Лукич отвел ее к своей машине, предупредив остальных, что опросит потерпевшую сам, и увез.
Почувствовав безопасность, Лада расслабилась, откинулась на спинку сиденья. Щукин и ребята не задавали вопросов, она сама начала рассказ – ей нужно было высказаться. Вадик и Гена сидели, как мышата, на заднем сиденье, подавшись корпусами вперед, чтобы лучше слышать, ведь звук мотора иногда заглушал голос Лады. И даже когда Архип Лукич остановился, не зная, куда отвезти ее, она не прекратила повествование, перемежая его своими впечатлениями. Наконец дошла до выстрелов.
– Меня теперь посадят… – Только сейчас осознала она весь ужас своего положения.
– Самооборона, – успокоил ее Вадик.
– Лада, куда вас отвезти? – спросил Щукин.
Она лишь стеснительно пожала плечами. Понятно: домой не хочет, потому что там убили мужа, к знакомым неловко, потому что слишком поздно, значит, некуда. Щукин завел мотор. Он как мужчина вынужден принять решение, должен помочь несчастной женщине.
– Ладно, сейчас отвезем ребят, они устали. А вы отдохнете у меня.
Вадик и Гена переглянулись, беззвучно хихикая и думая, что их обезьяньи гримасы Щукин не видит. Но он все увидел в зеркало заднего вида. Ребята заметили суровый взгляд, направленный в них, и притихли, виновато опустив головы. К счастью, Архип Лукич не злопамятный…
Щукин выспался за считаные часы, так как спал на балконе, отдав в распоряжение Лады свою замечательную кровать. Проснулся он рано, вошел в комнату на цыпочках и залюбовался спящей красавицей. Она явно спала беспокойно. Собственно, после пережитого удивительно, как она вообще не сошла с ума…
Щукин взял одежду и скрылся в ванной. Освежился под душем, оделся, выпил кофе. Все, он был готов. Заглянув последний раз в комнату, удостоверился, что Лада спит все так же крепко, он ушел.
Некрасивая Джильда встретила его, разведя длинные руки в стороны и раскачивая головой – мол, пока полный ноль. Щукин огорчился, опустился на стул, пока Джильда клацала мышью, выставляя на мониторе образ Янины. Вот и она – прелестна и чиста, как ангелок.
– Вообще ничего? – пробормотал Щукин.
– Не-а, – мотнула головой Джильда. – Я так понимаю, что шифр на картине кто-то должен был прочесть, да? (Щукин согласно кивнул.) Тогда этот шифр должен соответствовать известным знакам. То есть, к примеру, вы и я решили создать кодировку, которую прочтем только мы. Возьмем, например иероглифы… Нет, иероглифы не подойдут, это слишком просто. Нам нужны буквы, чтобы составить слова, потому что текст мы с вами будем писать разный. Лучше возьмем цифровую кодировку. Каждая цифра соответствует букве нашего алфавита. Эту кодировку любой дебил расшифрует. О! Возьмем рунический алфавит, договорившись, какую букву нашего алфавита будет обозначать рунический символ… Расшифровать такой текст будет сложно, но тоже возможно. Вообще-то я другое хочу сказать. Для того, чтобы ломать голову над шифровкой, нужно иметь хоть какие-то символы, а их на картине нет.
– Извините за дремучесть, но с шифровками мне не приходилось иметь дело. Какую роль выполняет ключ к зашифрованному тексту?
– Ведет к разгадке шифровки. Это может быть вторая половина рисунка, который потом, при определенном применении ключа, восстанавливает план местности, морского пути и так далее. Или он открывает последовательность прочтения символов, после чего вы легко узнаете, что написано в зашифрованном тексте. Или…
– Довольно, я понял. Значит, символов на картине нет?
– Не-а, – подтвердила она.
– Дело в том, что к картине прилагается веер, он и есть ключ…
– Так давайте его, – протянула костлявую руку Джильда.
– Его украли.
– Что ж так плохо? Картину у вас украли, ключ к ней тоже. Одно могу сказать: без вашего ключа мы не разгадаем шифровку. А вы уверены, что эта дивчина с шифром?
– На сто процентов, – заявил Щукин.
– Тогда пардон. Ищите веер.
Архип Лукич спускался по лестнице, замедляя шаг. Можно сказать, дело летит в трубу. Картина не найдена, а два подозреваемых… Архип Лукич достал телефон, быстро набрал номер:
– Прокуратура беспокоит. Мне нужен заведующий отделением.
– Он в операционной.
– Тогда кого-нибудь ниже рангом. – Подождал минуты три, рассматривая ступеньки. Когда в трубке раздался мужской голос, Архип Лукич поинтересовался: – В ваше отделение поступил ночью мужчина с тяжелым огнестрельным ранением…
– Есть такой. Прооперировали. В себя он, разумеется, не приходил.
– Выживет? Очень бы хотелось, чтобы он…
– Прогнозы строить рано, но надежда есть. Простите, меня зовут.
– Мне этого мало – надежды, – проворчал Щукин, вешая мобильник на ремень. Он шагнул на следующую ступеньку и вдруг снова замер – телефон зазвонил. – Слушаю?
– Архип Лукич! Есть! – вопил Вадик, чему-то безмерно радуясь.
– Что есть? – без всякой надежды спросил Щукин.
– Мы уехали, а на месте происшествия была обнаружена еще одна машина, на которой приехал тот, второй. Думаю, он ехал за Орловым. Возможно, хотел убрать обоих. Короче, вторую машину нашли на обочине, отпечатки на руле и так далее… Говорят…
– Суть! – коротко приказал Щукин.
– В машине сделали обыск, нашли… Догадайтесь, что?
– Картину?
– Нет. Веер. Очень старый. В коробочке…
– Еду! – воскликнул Щукин и по-молодецки сбежал вниз.
– Он!!! – воскликнул Монтеверио, протягивая к вееру руки. – Это он! Мой веер! Какая удача. Как вы нашли его?
– Извините, синьор Монтеверио, но все подробности позже. Сейчас разрешите отвезти ваш веер человеку, который попытается понять, что прячет картина.
– Да, да, пожалуйста, – волнуясь, сказал итальянец. – Буду рад. Я мечтаю узнать… Но мне хотелось бы напомнить, что без картины ничего не получится.
Щукин был окрылен нежданной находкой. На первом месте у него было желание узнать причину, по которой картину выкрали, – ведь пострадало столько людей! – а уж потом думать, где найти саму картину. Не теряя времени, веер доставили Джильде. Она долго рассматривала «прикольную вещицу», пожимая плечами, чем огорчала Щукина с каждой минутой больше и больше.
– И на веере нет символов?! – догадался он.
– Явных не вижу, – сказала она, погасив окурок в пепельнице. Затянувшись новой сигаретой, сосредоточенно рассматривала то резной веер на столе, то веер на мониторе. – Признаюсь, я думала, что два веера будут как-то связаны друг с другом. Связи пока не вижу. На картине веер из перьев павлина, а этот из…
– Слоновой кости, – подсказал Щукин.
– Два абсолютно разных… Может, эти резные черточки на костяном веере что-то значат? Но они какие-то… хаотичные. Ладно, вы идите, а я подумаю. Самой до ужаса знать хочется, как этот веер работает.
Щукин впал в уныние. Картина не найдена, и, возможно, ему не суждено ее найти. Из двух подозреваемых один без памяти, второй без души (она еще ночью отлетела). После ночного происшествия в голове сплошной бардак и нет четкого представления, зачем сделано столько лишних движений со стороны преступников и почему один из них стрелял в другого. Кстати, главной из неясностей является убийство мужа Лады. Оно словно из другой оперы! Да беда в том, что опера-то одна, потому что действующие лица одни и те же. При всем при том все расползлось. А раз в деле нет четких объяснений, раз не найден главный предмет – картина, то дело… провалилось. Но нет, рано еще так говорить!
Неудача заела Архипа Лукича страшно. Сейчас он проживал в уме все события, происшедшие с тех самых пор, как приехал в музей, где случилась катастрофа – пропала всеми любимая картина. На автопилоте он добрался домой. Мысли не оставляли его ни на секунду, он собирал воедино все детали, неточности и неясности, вспоминал, от кого они исходили, – это тоже было важно. От кого – это своеобразная подсказка, вернее, повод задаться вопросом: намеренно, по глупости, от растерянности или еще по какой причине тебя ввели в заблуждение?
Повалил снег с дождем. Иона, видя Наташу в окне, вышел на середину улицы и встал прямо перед домом. Тех, кто знал его, не осталось в живых, значит, бояться некого. А Наташа должна увидеть его, должна понять, что не одна со своей бедой. Ведь она так молода, ей нужна поддержка… Старик-управляющий стоял под окнами, задрав голову вверх, и беззвучно уговаривал Наташу хоть одним глазком посмотреть вниз. Она точно услышала его – опустила голову и вздрогнула. Заметалась у окна, замахала руками, Иона кивнул в ответ и пошел к коляске, постоянно оглядываясь. Наташа смотрела ему вслед…
