Люди стали связывать этот видеосюжет с пробежавшими недавно слухами о захвате сухогруза пиратами. Прошло ещё шесть часов, а люди уже ждали нового компромата. Они получили его в виде подробнейших фотографий устройства этого самого контейнера. Складская палета с долларами, конечно, могла быть фальшивой, но как подделать записи содержимого других ящиков, почивших в Атлантике, вместе со всем оружием — утопленные миномёты и автоматы? А небольшой броневичок?
Все записи были сделаны так, чтобы экспертам не было трудно определить их подлинность. Кроме того, многое сопровождалось фотокопиями секретных электронных сообщений и документаций, где было ясно перечислено всё, вываленное за борт.
Короче, скандал, по всем законам жанра, разбухал несколько дней, медленно, но верно. Ему помогала некоторая тупость коррумпированных средств массовой информации, которые просто или не знали, как реагировать, или не успевали придумать контраргументы.
А когда дело дошло до скандала с островом, и раскрылись подробности его захвата неким бароном, председателем благотворительного общества «Дети Африки», и владельцем одноимённой баржи, произошло небольшое землетрясение в народе.
Оно началось до того, как вскрылась связь барона с секретными службами. Видимо, общественности хватило его «подвигов». Были опубликованы съёмки захвата двух его французских агентов, при попытке ограбить крупный банк. А финалом послужило обнаружение большого, и уже знакомого всем контейнера, на острове, так некрасиво отнятого у детского «Зооватерленда».
Как бы всё встало на свои места. Логично сошлось во многих головах поведение некоторых государственных мужей с истинными причинами, подсказанными неизвестными разоблачителями. А напоследок мировая общественность узнала, кто являлся «Карабасом», и фактически двигал «бесами». И вот тогда грянул настоящий взрыв. Бумажные солдатики оседлали своих коней и Лондон оказался запружен толпой в полчаса.
***
Они сидели в своём новом офисе в полном сборе. Сыщик отчаянно крутил ус, и что-то рассматривал на улице. Рената и Шульц не отрываясь от экранов мониторов что-то горячо обсуждали. При этом Шульц жестикулировал настолько избыточно, что Ренате, время от времени, приходилось тыкать его карандашом в бок.
Феликс, как всегда, был поглощён какими-то своими мыслями. Сильвия тоже присутствовала. Она сидела молча, иногда поглядывая то на одного, то на другого. Со стороны казалось, что она проверяет состояние грима на лицах, не более того. Неделька удалась боевая.
Внизу, по Риджент стрит, шествовали толпы. В руках они держали транспаранты, порой немыслимого содержания. Требования были сильно перемешаны, порой до абсурда. Кто-то возмущался действием полиции, и требовал распустить всю её верхушку. Кто-то возмущался ценами на мыло. Были и вольные подстрекатели, любители беспорядков, как таковых. Это театральное шоу выглядело печально.
В Лондоне начались нехорошие волнения, плавно подступающие к центральным правительственным зданиям. Жгли автобусы, подъезды в банках и общественных домах, остановки и телефонные автоматы. Почему-то жгли школы. Сгорело несколько Мак Дональдсов. И хотя правительству было нечего сказать своему народу, у толпы, как было видно, тоже не особенно удавались требования. Было похоже, что всё это сойдёт на нет, рано или поздно.
- Чего же вы добились? Понижения цен на мыло? — Феликс повернулся к Отто. — Я вас предупреждал. Снайпер бы лучше решил исход этого дела.
- Увы, этого «карнавала» толпы мы не предвидели. В лучшем случае снимут барона, и поставят другого «заведующего», — Отто повертел ус. — Друзья, мы, кажется, потерпели фиаско. Увы, пассионарного толчка не вышло. Эта толпа не способна ни на что… Пост-модернизму удалась тонкая хирургическая операция. Он вырезал у всех них социальный нерв, перекинув общие проблемы на частные.
- Думаю, уместнее сказать умертвил, а не вырезал. Тихо, без боли. Посмотри на них — разве это не демократическое общество? Одни требуют мыло, другие льгот, третьи бесплатной медицины, — Фем тоже выглядел озадаченным.
- Согласен. В лучшем виде, для тех, — Отто показал на потолок. — Думаю, что если им дать вожака, будет не намного лучше…Но всё же мы сделали очень важное дело, — задумчиво произнёс Отто.
Их новый офис был снят в здании, окнами выходящими на Риджент-стрит. А по ними, напротив, опять располагался магазинчик рубашек «Т.М.Левин».
- Этот «Левин» прямо таки преследует нас, — заметил Шульц. — Купить сорочку, что ли…
- Он преследует Лондон с 1898 года, насколько видно отсюда… — промолвил Феликс и еле слышно пробормотал:
- Вечные «левины» вечно вас преследуют…
Никто не обратил внимания на его фразу. Только Фем глянул быстро на Феликса, и тут же повернулся к сыщику:
- Какое такое важное дело мы сделали? Подешевеет мыло?
- Мы, дорогой мой, нашли Ренату, — он посмотрел на неё, и улыбнувшись, продолжил:
- А разве вы не нашли себя? — обращая этот вопрос к Фему, он обернулся на Ренату.
Она в этот момент как раз втыкала карандаш в Шульца, и слов сыщика не уловила. А он тем временем продолжал:
- И я, кажется, для себя что-то нашёл… Это самое главное. Мы все, так сказать, оказались одарены. Даже Шульц (тот вздрогнул, но не от слов босса, а от карандаша). Разве этого мало? Разве мало того, что мы немного почистили место вокруг, а? Помогли Феликсу избежать могилы, бррр… И к тому же, некоторым тут вообще надо разобраться, в чём же заключался главный дар, не так ли? — он хитро прищурился на Фема. — А нам всем впереди предстоит ещё много чего. Мы ведь только что объявили войну.
- Кому? Разве не барону, которого мы всё же свергли? — вмешался подошедший Шульц.
- Боюсь, что нет. Боюсь, что главное ещё впереди.
Отто взглянул на толпу вниз. В магазинчике рубашек наблюдалась нездоровая суета. Подростки выносили из него свёртки и мешки. Мародёрство набирало обороты. Полиция пыталась сдержать толпу, но пока без видимого успеха.
- Рождественскими подарками отоварены, кажется, теперь все атеисты на улице… — саркастически усмехнулся Отто.
- А вы не чувствуете на себе вину за происходящее? А? — Феликс засверкал глазами. — Ведь это мы всё устроили, мы в этом виноваты.
- Нет, нет, и ещё раз нет. Это они наказывают сами себя. За безверие, за ложь, которой позволили опутать себя, за тщеславие… А что мы сделали по большому счёту, а? Рассказали народу правду? Ну, чуть-чуть подстроили тут и там. Ну, придумали пару ловушек. Но, по большому счёту, рассуди сам, кто виновник этого всего? Не тот ли, кто так построил это общество. Тот кто строит на лжи, ложь и получает в итоге, разве не так?
- Не согласен. Ложь нужна, чтобы управлять вот этими, — Феликс показал на улицу. — Им правду расскажешь, только хуже будет. Грубо говоря, им без пастуха никак… Только перебьют друг друга. А потом будет вторжение…
- Какое такое вторжение?
- Варваров с востока. И всё кончится. Всё, что мы строили, будет разрушено в одночасье. Будет полный хаос, — Феликс попытался победоносно окинуть взглядом аудиторию, но поддержки не нашёл.
- Хаос, так хаос. А ложь, Феликс, всегда ложь. Jedemdasseine. Каждому своё. Мы приоткрыли правду, и я рад, что это произошло. Какое-то время пусть будет хаос. Пусть стучатся лбами в стены. Этого не миновать. Но урок запомнится, — Отто встал, обвёл всех глазами и произнёс, то, что ждали все в этой комнате:
- А что будем делать мы? Какие предложения?
***
Но, вместо ответа, Рената неожиданно подняла руку, и продолжая смотреть в монитор, сказала:
- Кажется, началось… Заявление правительства её величества….
- Что? Что там? — все сгрудились вокруг неё.
- Барон Зеевель лишён статуса неприкосновенности и объявлен в розыск. Снята вся верхушка секретных служб, начато расследование злоупотреблений, «несомненно, имевших место».
- Ха, ха, ха, — Шульц осклабился, — может нам ещё и спасибо скажут?
- Жди… Ты и сам-то не очень уверен, что хотел бы от них услышать, — Рената усмехнулась и продолжила:
- По данным личной охраны её величества, барон бежал из Англии. Также растворилось в неизвестности его ближайшее окружение. Нет повода для паники, и тотальный обвал на бирже сегодня утром, не есть начало нового кризиса, — Рената глянула на Шульца. — Так вот почему ты вчера так активничал своими фьючерсами? Подсуетился…
- Ты не так поняла, — мгновенно начал тот оправдываться. — Это знаешь, как охота, пошла удача, и трудно остановиться…
- Только что-то охота эта началась у тебя раньше времени, когда добыча ещё спала. Нехорошо, нехорошо…
Фем подошёл вновь к окну. Толпа почти рассосалась. По улице нехотя проехал броневик. С гидропушки уныло и как-то пошло капало.
