Он попробовал думать. Ощупал карманы, залез во внутренний и… чудо! Мобильный телефон! Артур нажал кнопку. Работает!
Он звонил 02, 03, в “Службу газа” и в “Службу спасения”. Шесть или семь раз он повторял, что попал в мусоросборник, что его везут по городу, куда именно — он не знает. Его успокаивали, обещали разобраться, дозвониться из Москвы в муниципальные службы Серпухова, и от уговоров сохранять спокойствие его мутило, как от вони внутри металлической коробки. Манипулируя с кнопками, он определил последний номер, по которому кто-то говорил с этого мобильника, и набрал его кнопкой повтора.
Сонный женский голос наконец произнес “алло?..”. Сбиваясь и через каждые три слова прося о помощи, Артур кое-как объяснил, что едет в мусоросборнике и что женщина должна поднять на ноги милицию, военных и позвонить его маме. “А где Коля?” — спрашивала женщина, зевала в трубку и уверяла, что сама в молодости любила пошутить.
Подсвеченный экран мобильника тускнел. Артур стал задыхаться. Он вдруг подумал, что умрет сегодня, и от этой мысли его затрясло. Умереть в машине с мусором! Да еще проиграв перед этим в бильярд! Что он делает? Зачем он здесь? Кто, умный и всесильный, забросил его сюда, по чьему велению?..
Тут, конечно, Артур вспомнил женщину, кормящую его ребенка, и чуть не вскочил, так сильно дернуло изнутри возмущение. Где эта гадина?! Как же ее зовут?..
Он ни разу не поинтересовался именем женщины. Как-то не пришлось. Постарался вспомнить, не называл ли мальчишка ее имени… Не вспоминалось, тело покрылось потом, дышать становилось все трудней, он последний раз набрал телефон “Службы спасения”, попросил оператора “24-дробь-три”, ему так сказали — сразу называть этот номер, чтобы заново не объясняться, и еще раз выслушал уверения, что все возможное они делают.
Водитель мусоросборника заметил, что за ним едет красный “Москвич” почти на выезде из города. Он чертыхнулся: неужели приставили проверяющего? Что еще может делать человек в автомобиле, плетясь за ним на минимальной скорости от помойки к помойке?! Притормозив на совершенно пустой дороге у светофора, он стал думать, проехать сегодня последнюю точку или повернуть к полупустым контейнерам на Советской? Эти контейнеры водитель забирал через день, в принципе, никто не жаловался, но мало ли что…
Перед ним по пустому городу пронеслась “Скорая помощь” с мигалкой, водитель проводил ее глазами, чертыхнулся еще раз и свернул на Советскую.
Стоя на улице и дожидаясь, пока поршень утрамбует порцию мусора, он услышал сквозь грохот странный полузадушенный писк, и настроение совсем испортилось: опять какие-нибудь “любители” животных забросили в контейнер раненую собаку или кошку.
Выехав за город, водитель включил радио.
Я доехала до свалки, взяла чемодан, заперла машину и побежала вдоль песчаных развалов. В темноте все выглядело по-другому, за кучами мусора кое-где горели костры. Подсвечивая себе дорогу фонарем, я бежала, стараясь не выпускать из вида мусоросборник.
Когда он вывалил мусор, я вдруг поняла, что без лопаты не обойтись, бросилась было разгребать отбросы руками и сразу же наткнулась на небольшую саперную лопатку, сильно погнутую, но с целой ручкой!
Не знаю, сколько я перелопатила дряни, останавливаясь через каждые двадцать вздохов — двадцать гребков лопатой — и освещая расковырянное место фонариком. Когда руки перестали слушаться, я вдруг почувствовала, что не одна.
— Хорошо как работает бабенка, — заметил мужской голос.
— Ага. С азартом, — подхватил женский.
Направляю свет фонарика на звук голосов и от неожиданности сажусь в мусор. Позади меня собрались кучкой человек шесть с лопатами.
— Ну ты, ударница производства, отойди на левый фланг! — приказал мужской голос. — Размахалась тут. Люстру попортила и все перетоптала! Луша, ткни ее, чтобы двигалась половчее!
— Луша? — кричу я и вожу фонариком, стараясь найти знакомое лицо.
— Погаси, — приказывает тот же угрюмый голос.
— Луша, ты меня узнаешь? Это же я!
— Ты ее знаешь?
— Нет, — отвечает Луша, подходит, выдергивает у меня из руки фонарик и закидывает его в песок. — Никогда не видела, никого не знаю. Будешь с нами копать или уберешься отсюда, пока не рассвело?
— С вами… буду копать.
— Тогда рой аккуратно, ишь, раскидала все как ни попадя, предметы не ломай, все интересное, что найдешь, складывай вон туда, в кучу.
— Я хочу найти мужчину в темно-синей куртке.
— Мерзляков относим вон туда, с ними Гоша разбирается.
— Я знаю…
— Кто знает, тот всегда молчит! Знает она…
Пристроившись рядом, Луша некоторое время работает молча. Движения у нее медленные, словно она экономит силы.
— А где Цаца? — спрашиваю я шепотом.
— Никогда не видела, никого не знаю. Куда хлеб бросаешь?! Хлеб отдельно собираем.
Шестерка распределилась вокруг выброшенного мусора, и, хотя мне казалось, что люди еле двигаются, уже через десять-пятнадцать минут вся куча была разделена на несколько небольших. Ногу Артура первым увидел небольшой мужичок, то и дело содрогавшийся от сильного кашля.
Работы по разгребанию сразу же были прекращены. Люди скучились у бочки, один убежал.
Я бросилась к Артуру, вытащила его на ровное место.
— Гоша сам осматривает мерзляков, — предупредила меня старая женщина в длинной безрукавке, сшитой из толстого одеяла. — Лучше отойди, а то зашибет.
— Он строго-настрого запрещает их трогать, — поддержал ее кто-то невидимый мне, еще два человека предупредили, что Гоша бывает “сильно злой”, если кто-то осматривает тело до него, но с места никто не двинулся, никто не пошел отгонять меня силой, и на том спасибо.
Первым делом расстегиваю куртку на Артуре и слушаю сердце. Перевожу дух. Стучит… Бросаюсь к оставленному неподалеку чемоданчику, вот и пригодился кофр Мадлены…
От нашатыря Артур дергается лицом, но глаз не открывает.
То ли я привыкла к темноте, то ли уже светает. Нащупываю пульс, ничего, почти в норме… Что же ты не открываешь глаз, не кричишь от возмущения, не ругаешься, а, бильярдист?.. Еще нашатырчику?
Артур открыл глаза и сразу же сильно вцепился в мои плечи руками.
— Я попал в машину! — зашептал он. — Я чуть не умер, я совсем забыл спросить, как тебя зовут!
— Меня зовут Мона, — с трудом отдираю от себя его руки, — ты можешь встать? Что-нибудь болит?
— Все болит! Я сейчас умру! Чем это воняет?
— Это свалка, чем здесь может вонять, как ты думаешь?
— А чем у тебя руки воняют?
— Нашатырь.
— Убери эту гадость. — Он всматривается в меня уже более осмысленно и вдруг заявляет:
— Если ты немедленно не объяснишь, что со мной случилось, я тебя убью!
— С тобой все хорошо, ты проиграл своим друзьям в бильярд и оказался в мусорном контейнере, что от них и требовалось. Потом тебя забрала с мусором машина и привезла на свалку. Все по плану. Ты жив, это главное, и никто не знает, где ты находишься, что еще более важно.
— Никто не знает, где я нахожусь? — привстает Артур и как-то странно смотрит на меня.
— Ни души!
— А это видела?! — Он тычет мне в лицо телефоном. — Ни души, да? Меня ищет вся милиция Москвы, “Служба спасения” и “Скорая помощь”!
— Откуда у тебя телефон?.. — Я опять села на кучу мусора.
— Из кармана вот этой курточки! — Артур трясет разорванной полой куртки. — Я всем назвал свое имя и номер страхового полиса!
— Зачем же ты звонил, придурок! — шепчу я в возмущенное лицо.
— А что, по-твоему, я должен был делать, проснувшись в аду?! — шепчет он в ответ. — Если ты такая умная, должна была предупредить заранее, что придется утрамбовываться вместе с дерьмом чугунным поршнем!
— Проснувшись? Так ты заснул в контейнере с мусором?! Сколько же ты выпил?!
— Не твое дело!
Я вскочила и, глядя в небо, тихонько повыла от отчаяния. Это имело неожиданные последствия. Ко мне подошла Луша и сказала, что Цацу убил Хрюк.
— За что? — спросила я, уже ничему не удивляясь.
— За тебя. Неудачно ударил кулаком по голове. Так что шевелись, если не хочешь, чтобы он тебя нашел. Дорогу к трубе помнишь?
Подхожу к Артуру, пинаю его ногой и приказываю:
— Вставай немедленно!
— Отстань. Лучше я попаду в тюрьму, чем буду иметь дело с сумасшедшей.
— Да кто тебя посадит в тюрьму? Сейчас придет Гоша-трупник, позвонит куда следует, опишет тебя в подробностях. Видишь этот песок? Через час никто и не вспомнит, что ты был живой!
— Я буду лежать здесь и ждать, пока приедут спасатели. Мне нужен квалифицированный медицинский осмотр, а вдруг что-то сломано?!
— Ну и черт с тобой! Лежи. — Закрываю чемодан и решительно ползу по склону на гору песка.
— При повреждениях позвоночника лучше не двигаться! Ты ничем не можешь мне помочь! — кричит Артур. — Может, еще предложишь пожить на свалке, пока обо мне не забудут?
