Это все равно что биться в болоте: чем больше бессмысленно дергаешься, тем глубже в итоге окажешься.
Я сделала глубокий вдох, полностью заполняя легкие, позволяя им развернуться, задержала воздух внутри на несколько секунд и медленно выдохнула. Стало легче, и сердцебиение чуть замедлилось. Я все еще была далека от своего лучшего состояния, но уже могла соображать.
Та дыра, в которую меня притащили, наверняка где-то далеко, посторонних тут нет, мои похитители чувствуют себя в полной безопасности. Но это вовсе не значит, что я не смогу сбежать. Когда Ольга и Наумов вышли, я не слышала никакого щелчка – дверь не заперта. Значит, меня пока удерживает на месте только скотч. Я не знаю, что находится за дверью, но с этим можно будет разобраться позже.
Я снова попыталась дернуться, но напрасно. Мне от этого было хуже, чем стулу. В моем состоянии лучше избегать любых резких движений, а стул крепкий, мне нужно весить раза в три больше, чтобы его сломать.
Я перевела взгляд на стеллажи, надеясь найти хоть что-то, что помогло бы мне порвать скотч. Ножовка, может, или даже гаечный ключ, не говоря уже о каких-нибудь щипцах… Ага, конечно, разбежалась! Мои похитители не были дураками, они не оставили здесь ничего такого, что я могла бы использовать.
Отчаяние накатывало на меня ледяными волнами, и сопротивляться ему становилось все сложнее. Я напрягала руки изо всех сил, надеясь просто порвать этот долбаный скотч. Этим я добилась лишь одного: изрезала запястья в кровь. То есть, тут найдут следы моей крови, если полиция каким-то образом выйдет на эту вонючую нору – плохое утешение!
Но что-то же должно быть… Судя по всему, меня оглушили возле офисного здания и привезли сюда. Никто меня не раздевал, просто отняли сумку и телефон. Но все остальное оставили!
Моим похитителям и в голову не пришло бы, что простенький черно-серебристый браслет у меня на руке может быть хоть сколько-то опасен. Да что говорить, даже я о нем не сразу вспомнила! Я виню в этом стресс. Теперь я поняла, что во всем мире нет для меня сокровища дороже.
Браслет был сделан с секретом, поэтому мастерица и назвала его «Хищным». Она удачно использовала природную особенностей обсидиана, которой нет, пожалуй, больше ни у одного камня: он очень острый. Лезвия из обсидиана могут уступать закаленной стали в прочности, зато в остроте превзойдут.
Обычно при изготовлении украшений это не используется. Какая радость от серег, которые могут отрезать уши? Да и браслет не получилось бы сделать только из острых осколков. Поэтому они были дополнены декоративным «колпачками», которые защищали кожу от острого края обсидиана. Но браслет-то на резинке, и можно его растянуть так, что несколько камней превратятся в лезвия.
По задумке мастерицы, это пригодилось бы в бытовых нуждах: обрезать затяжку на свитере или убрать этикетку с только что купленной вещи. Вряд ли она планировала, что с помощью ее творения кто-то будет спасаться из плена, да и я не готовилась быть похищенной, а получилось все именно так.
От напряжения и волнения у меня дрожали руки, поэтому получилось все не сразу. Я изрядно изрезала пальцы, и мне начало казаться, что против меня сейчас весь мир – начиная с этого браслета. Прошла целая вечность, прежде чем у меня получилось прижать острый край обсидиана к липкому от крови скотчу.
Я надеялась, что все получится мгновенно. Чик – и я способна! Как бы не так… Я действовала наугад, я не видела, что там у меня получается. Приходилось двигаться медленней, чем хотелось бы, чтобы не отрезать себе пальцы. Я чувствовала, что скотч все еще держит, и это угнетало. Может, лезвие просто скользит там туда-сюда? Может, я вообще обманываю себя, наполняя последние минуты своей жизни ненужной болью?
Но нет, постепенно давление на запястья стало ослабевать, я могла нащупать лохмотья, которые оставались от перерезанного скотча. У меня получалось! За свои усилия я была вознаграждена легкой эйфорией, чуть уменьшившей головную боль. Мне уже не казалось, что я соскальзываю в могилу и мне не за что ухватиться. Может, еще и получится!
Почувствовав, что натяжение совсем ослабло, я нетерпеливо дернула руками, и на сей раз это принесло результат. Скотч порвался, возвращая мне свободу – хотя бы частично. Да, моя кожа была покрыта болезненными порезами, а манжеты свитера пропитались кровью. Но это такая ничтожная цена за возможность вырваться!
Освободить ноги было намного проще. Вот я уже поднялась – слишком резко, так, что закружилась голова. Пришлось ухватиться за стеллаж и выждать пару секунд, ожидая, пока мир перестанет отплясывать у меня перед глазами. Будет мне уроком: нельзя спешить, ничего еще не кончилось.
Если я просто попытаюсь вырваться отсюда, пойти напролом, мне свернут шею. Моя задача номер один – выяснить, где я вообще нахожусь. Задача номер два – получить телефон и вызвать полицию или попытаться уйти самой, но незаметно, потому что, если начнется погоня, мне конец. Я в таком состоянии даже от улитки не убегу!
Я осторожно приоткрыла дверь и выглянула наружу. Как я и ожидала, за подсобкой располагался большой зал, предназначенный для ремонта автомобилей. Тут много всякого хлама, это хорошо и плохо одновременно. Плохо, потому что я не могу разглядеть, есть ли кто-то поблизости. Хорошо, потому что и меня видно не будет. Голосов я не слышу, но где-то рядом лает собака. Держу пари, это сторожевая псина при СТО – надеюсь, она привязана! Запах бензина и масла здесь сильнее. По крыше барабанит сильный дождь – в подсобке этого не было слышно.
Последний шаг из подсобки почему-то оказался самым трудным. Как будто там я могла спастись! Забиться в угол и – я в домике, не трогайте меня! Но это равносильно самоубийству. Даже если я сумею запереться изнутри, они без труда вышибут дверь. Не Ольга, конечно, она своими руками разве что зад подтирает. У нее для всего специально обученные люди есть!
Не знаю, куда она ушла, но вряд ли совсем уехала. Ей нужно убедиться, что Наумов не смалодушничает. Возможно, этот душный вонючий зал просто претил ей, и она направилась проводить переговоры в место поопрятней.
Я выключила в подсобке свет: возможно, так мой побег заметят позже. Вряд ли Ольга и Наумов помнят, делали они это или нет. После этого я осторожно двинулась вперед – впервые понимаю, как чувствует себя мышь на чужой кухне! Больше ни одну мышь не трону. Да я готова пообещать что
