новую кровь.
Эльдар… этот безумный сын безумной матери не остановится, пока не убьет всех, кого считает виновным в смерти Карины.
И я, по какой-то странной прихоти этого безумца, оказалась в его расстрельном списке.
Значит, мне не будет покоя до тех пор, пока…
Я закончила эту мысль.
Нам двоим тесно на одной земле. Мне не будет покоя, пока я не избавлюсь от него. А иначе… иначе он избавится от меня.
Но как мне его выследить?
И тут я поняла, что нужно сделать.
Кого Эльдар непременно захочет уничтожить? На ком лежит самая большая вина за смерть его матери?
Ну, разумеется, на ее любовнике, который бросил ее, тем самым столкнув в пропасть безумия! Как он говорил? Его собственный родной дед был первым, а этот тип будет последним… Да нет, в больном мозгу еще кто-нибудь возникнет. Но любовник его матери точно должен умереть.
Значит, я должна найти этого человека.
Найти раньше, чем его найдет Эльдар.
И если мне повезет — я поймаю на него Эльдара, как ловят рыбу на живца. А уж там как получится, спасать я его не собираюсь.
Но как его найти?
И тут я вспомнила, что сестра Анны Павловны зачем-то отдала мне письма Карины Фиолетовой. И я зачем-то их взяла. И не выбросила в первую попавшуюся урну. И вот теперь, кажется, я знаю, почему я этого не сделала. Возможно, там, в этих письмах, найдется хоть какая-то зацепка?
Да, похоже, что спать мне сегодня не придется.
Я достала конверт с письмами Карины, вытряхнула на стол его содержимое — несколько пожелтевших от времени листков из школьной тетрадки в линейку, заполненных мелким аккуратным почерком с легким наклоном.
Надо же, были времена, когда люди писали друг другу письма! Настоящие письма, на бумаге! Не эсэмэски, не текстовые сообщения, а реальные письма, да еще таким красивым почерком! Правда, Викина мама как-то говорила, что самый аккуратный почерк у самых ограниченных людей…
Так или иначе я развернула первый листок и начала читать.
«Любимый, я знаю, что ты не велел писать тебе письма, но как еще я могу высказать все, что накопилось в моем сердце, как иначе могу передать все, что чувствую с того необыкновенного дня, когда ты вошел в мою жизнь…»
Ну это надо же, какая пошлость! Так выражаются только героини латиноамериканских сериалов… хотя, наверное, именно из этих сериалов Карина Фиолетова и почерпнула такие выражения.
Я проглядела листок до конца. И сплошь, от начала до конца — те же розовые сопли и ни разу не упомянуто имя ее любовника, ради чего я, собственно, и взялась читать эту лабуду. Письма эти брать было в руки противно, читать скучно, однако, как говорит Петровна, терпение и труд все перетрут.
Я отбросила первый листок и развернула следующий.
«Ты не раз говорил, что нам не суждено быть вместе, что у тебя есть твоя миссия, предназначение, проще говоря, ты — птица высокого полета. Не мне чета.
Но что я могу поделать, если в моей жизни нет теперь ничего, кроме тебя? Я почти каждую ночь вижу тебя во сне, и даже днем — стоит мне только на минуту закрыть глаза, и я вижу твое лицо… я стала какая-то драдедамовая… черт, вот видишь — даже это твое любимое словечко ко мне привязалось…»
Здесь тоже Карина ни разу не называет своего адресата по имени! Ну что за конспирация? Единственное, что ясно — это то, что ее хахаль имел высокое положение, оттого и шифровался так серьезно. А может, просто все врал, а Карина, дурочка, ему верила…
Я развернула следующий листок.
«Да, ты говорил, что у нас нет и не может быть будущего, но могу я хотя бы помечтать об этом? Я представляю, что твоя драдедамовая жена умерла, исчезла, испарилась и между нами больше никто не стоит. Тебе не нужно будет затевать сложный развод, и мы сможем быть вместе каждый день и каждую ночь… я буду засыпать рядом с тобой и просыпаться, буду готовить тебе завтрак, буду ловить каждое твое слово, угадывать каждое желание…
Я знаю, ты рассердишься на такие слова, но ничего, ведь я все равно не отправлю это письмо, как не отправила все остальные. Поэтому я могу писать тебе все, что захочу…»
Мне стало даже жалко несчастную Карину.
Надо же, как она втрескалась в этого фальшивого урода… даже повторяет его идиотские словечки… надо же — драдедамовый… что за слово такое? Откуда только он его выкопал, из какого бабкиного сундука?
Не найдя и здесь имени Карининого любовника, я развернула следующее письмо.
«Ты говоришь, что тоже любишь меня — но это неправда. Если бы ты действительно любил, ты сделал бы хоть что-то, чтобы мы были вместе. Нет, я для тебя ничто, а ты для меня — все, если мы расстанемся, меня просто в ту же минуту не станет…»
Надо же, а ведь она как в воду глядела. Любовник бросил ее — и она свихнулась, а потом и вовсе повесилась…
Я невольно расчувствовалась, даже перестала читать письма, встала, подошла к окну, выглянула на улицу.
Погода за окном была отвратительная, какая часто бывает в нашем городе осенью… Лил мелкий противный дождик, тусклый свет фонарей отражался в лужах, проезжающие машины разбрызгивали этот свет, немногочисленные прохожие робко жались к стенам домов, откуда с карнизов на них капала грязная вода. Да уж, погодка какая-то драдедамовая…
Вот черт, уже и ко мне привязалось это дурацкое словечко! Только этого мне не хватало!
Я взяла себя в руки, вернулась к столу и развернула следующее письмо Карины.
«Я не видела тебя уже два дня, и мне кажется, я начинаю сходить с ума. Мне то и дело слышатся звуки твоего голоса, а на улице кажется, что я вижу тебя. Сегодня я даже догнала мужчину, который со спины был на тебя похож, окликнула его. Он обернулся — и я увидела какое-то невзрачное драдедамовое лицо…»
Опять это идиотское, допотопное словечко! Боюсь, оно прилипнет ко мне, как репейник к собачьей шерсти, от него будет трудно отделаться…
Не найдя и здесь имени адресата, я отложила листок.
Письма кончились. Дальше в конверте лежала пожелтевшая от времени газетная вырезка.
Я развернула ее, разгладила.
Это был кусок старой газеты с фотографией и небольшой заметкой.
«Вчера в Выборгском районе открылся новый центр научно-технического творчества детей и юношества. Этот центр открыл в торжественной обстановке председатель комитета по делам молодежи
