— Например, во Франции некий префект Гарсе в 1943 году распорядился депортировать тридцать евреев, в том числе пятеро детей — никто из них не вернулся. Вы прятали его с сорок пятого по сорок восьмой год, потом переправили во франкистскую Испанию, откуда он уехал в Аргентину под именем Руиса Фернандеса. Значит, по-вашему, он не был истинным преступником?
Князь отвел глаза, но потом поднялся в свою очередь и посмотрел профессору в лицо:
— Нам стало известно об этом чудовищном поступке значительно позже. И как только мы были предупреждены об этом, то немедленно поставили в известность еврейскую ассоциацию по розыску военных преступников, а также метра Кларсфельда. Вы должны мне верить. Все было так сложно. Разве этот же Гарсе не спас аббата Монтанье, которого немцы чуть было не расстреляли? Разве он не уберег от уничтожения маленькую деревушку Форез, которую эсэсовцы решили предать огню?
— Гарсе мертв, — сказал Сальва. — Большинство действующих лиц той эпохи исчезли. Но ответственность остается и принадлежит истории. Какую пользу для себя извлечем мы из сведений, содержащихся в «Житии святого Сильвестра»?
— Его Святейшество примет решение. Ведь документ принадлежит ему, не так ли?
Беседа была окончена. Сейчас князь Ринальди да Понте, наверное, сожалел, что посоветовал вызвать Сальва для поисков рукописи. Ему ведь и в голову не пришло, что в своем расследовании профессор выйдет так далеко за пределы своей миссии. Сухой тон его последней реплики свидетельствовал о том, что настроение у него прескверное. И в этот миг Адриан почувствовал неудержимое желание рассказать князю, что он знал его дочь Изиану и что после этой встречи он лучше понял причину ее самоубийства. Но он сдержался и позволил лакею провести себя к «роллс-ройсу», который ожидал его возле роскошного крыльца. Князь не пожелал выйти и попрощаться с ним перед его отъездом.
Страницы «Жития», где рассказывалось о первом сошествии Базофона в Ад, были вставлены поляком Кожушко между листами, исписанными в Венеции в шестнадцатом веке. Это было установлено в лаборатории Ватиканской библиотеки. Таким образом, все прояснилось. Что касается перечисления дьявольских имен, то они действительно скрывали целую вереницу фамилий, принадлежащих лицам различных национальностей, в частности немцам и французам, сотрудничавшим с нацистами во время второй мировой войны. Среди них были личности, чья деятельность несомненно носила преступный характер, люди, ответственные за создание концентрационных лагерей и принимавшие участие в различных добровольных военных формированиях, но были там и химики, и физики, работавшие на науку Третьего Рейха. Этих последних весьма активно разыскивали американские власти, заинтересованные в реализации своих проектов. Ученых сначала доставляли в Рим или Мадрид, а затем тайно переправляли в Аргентину или Соединенные Штаты. Монастыри были надежными перевалочными пунктами, обеспечивая необходимую безопасность во время путешествий, организуемых и планируемых специальным отделом ватиканской администрации, которым руководил князь Ринальди под надзором кардинала Монтини.
— Монсеньор, — спросил Сальва, обращаясь к нунцию Караколли, — не кажется ли вам, что эта деятельность носила преимущественно политический характер?
— Ради Бога, конечно же, нет! — решительно возразил прелат. — Значит, коммунисты хотели предать гласности этот список, чтобы показать, что Святой Престол вступал в сделку с нацистами? Вот почему они распространили слух о дестабилизации Святого Престола! Графиня Кокошка тоже принимала участие в заговоре?
— Она оставила Рим вчера. Ее муж-дипломат переведен в Венгрию, — сообщил Бэтем. — Этой женщиной коммунисты манипулировали, как им вздумается.
— Она никогда не казалась мне умной, — заметил Сальва.
— А бедняга Стэндап? — спросил Караколли. — Что увидел он в этом деле?
— Поняв, что переводимое им «Житие» — это не тот документ, который когда-то был отмечен клеймом позора, он решил, что поляки обнаружили эту рукопись и увезли. Поэтому он и отправился в Краков. И это стоило ему жизни. Коммунисты решили, что он агент «Интеллидженс Сервис» и что он раскрыл заговор. Надо было, чтобы он исчез.
— Это ужасное недоразумение, — заметил Мореше. — Но, дорогой Адриан, загадка остается: что же случилось с подлинным «Житием святого Сильвестра», которое в Средние века было отмечено числом Зверя?
— Вот здесь я должен напомнить вам о персонаже, о котором вы, кажется, все забыли, — сказал Сальва. — Я имею в виду каноника Тортелли. Помните, какие он испускал истошные вопли, когда мы приступили к переводу «Жития»? Это было просто смешно. Мне с самого начала бросилось в глаза, что свое возмущение он выказывал в явно преувеличенной форме. И я сразу заподозрил, что он пытается от нас что-то скрыть, навести нас на ложный след. А ведь он одним из первых узнал о находке, поскольку присутствовал в зале Льва XIII, когда я попросил вас открыть папку В-83276.
— Действительно, он был там, — подтвердил нунций. — Он поспешил тогда предупредить кардинала Бонино.
— На самом деле, выяснив, где находится папка, Тортелли отправился туда, как только вы вышли, чтобы встретиться со мной в клубе «Agnus Dei». Он был убежден, что речь идет о подлинной рукописи. В папке обозначенной как «Scala Coeli» Иоанна Гоби было два текста: известное нам «Житие» и еще один.
— «Scala», — сказал Мореше.
— А вот и нет, — возразил Сальва. — Я проверил. Папка В-83276 и сегодня стоит на своем месте, но в ней больше нет ни одной рукописи. «Житие святого Сильвестра» в наших руках. Что же касается предполагаемой «Scala Coeli», то она исчезла. А исчезла она потому, что ее унес Тортелли.
— Зачем? — спросил Караколли.
— Потому что это было не произведение Иоанна Гоби, а именно то, которое мы приняли за «Базофон 666». Понимаете? Когда советские агенты решили поместить свое «Житие Сильвестра» в одну из папок, к которой бы никто, кроме них, не имел доступа, они избрали В-83276, где уже находилась одна рукопись. По чистой случайности? Очевидно, нет! Им было известно, что там находится документ, который мы называем шестьсот шестьдесят шестым, и по весьма простой причине: они сами же его туда поместили.
— Подлинного «Базофона»? Спрятали эти люди? Да вы шутите! — воскликнул нунций.
— Нас убедили, что речь идет о подлиннике, — ответил Сальва. — Надпись «Баз. 666» в картотеке, которую я обнаружил, была внесена туда ими, но не для того, чтобы обмануть нас, а потому, что речь шла о коде, позволявшем советским агентам обнаружить местоположение папки, а следовательно, и списка. Я первый и попался на эту удочку. Но по крайней мере, эта моя ошибка позволила нам заполучить «Житие». Что же касается каноника Тортелли, также обманутого, то он унес с собой документ, обозначенный числом «666», но который, вне всякого сомнения представлял собой «Житие» какого-то самого заурядного святого, также содержащее некую криптограмму.
— И следовательно, — заключил нунций тоном человека, потерпевшего поражение, — никакого подлинного «Базофона» не сохранилось. Рукопись была сожжена в одиннадцатом веке на костре, как и все другие!
— Мне жаль вас разочаровывать… — сказал Сальва. — Мы были мистифицированы своим желанием обнаружить это уникальное произведение. Единственное существующее «Житие святого Сильвестра» — это то, которое находилось в Краковской библиотеке и которым воспользовался фальсификатор для передачи списка советским агентам. А в нем только первые главы принадлежат одиннадцатому веку!
В тот вечер клуб «Agnus Dei» был пуст. Только наши друзья собрались в нем, утопая в знаменитых креслах, где столько высокопреосвященств дремали в течение трех столетий. Комиссар Папини, на своем подобострастном жаргоне сообщил им, что американские агенты арестовали трех поляков и одного болгарина, которые действительно готовились совершить покушение на жизнь папы и римского раввина. Они собирались подложить мину большой разрушительной силы в одну из ваз в парке виллы Аричча, под самыми окнами зала, в котором должны были собраться гости князя Ринальди да Понте. Таким образом, заговор был раскрыт. Список, расшифрованный коммандером Бэтемом, был передан Иоанну Павлу II. Адриан Сальва мог теперь в свое удовольствие смаковать «Фернет-Бранка» и с наслаждением затягиваться едким дымом своих «Чилиос».
— Одно меня сбивает с толку, — сказал Мореше. — Зачем было советским агентам прятать список в одной из папок Ватикана? Не проще ли было бы хранить его, ну, предположим, в банковском сейфе?
— Я вижу, — сказал Сальва, — ты понятия не имеешь о том, что восточным коммунистам свойственна особая ментальность. Объясните ему, дорогой Сирил.
Коммандер Бэтем вынул изо рта трубку и, не обращая внимания на свой стакан, который к его досадному изумлению ему наполнили как бы по обязанности, охотно начал рассказывать:
