добраться до безопасного места, однако эта страшная правда последует за ней. Образ этого ребенка, этой загубленной жизни последует за ней, не давая покоя. – Как вы могли так поступить с ребенком?
В правой руке у Блю оказалась толстая черная ветка.
– Ты сошла с ума, ты не отдаешь себе отчета в том, что говоришь! Тебе нужно вернуться в дом, непогода подействовала на твой рассудок… Почему ты качаешь головой? Что с тобой не так? Что ты… – Мистер Парк попятился назад, не отрывая взгляда от Блю, ощупывая руками за спиной в поисках деревьев, которые могут преградить путь.
– Вы называли ее Элеонорой, но на самом деле ее звали Джесс. – Блю почувствовала, как по ней разлилась душа ее матери, почувствовала это сильнее, чем когда-либо за последние три года. Сердце матери было у нее внутри, разбиваясь вместе с сердцем самой Блю.
– Отойди прочь от меня! – Мистер Парк зацепился за что-то ногой; вскрикнув, он не удержал равновесия и упал спиной в воду.
– Что вы с ней сделали? – Блю больше не было холодно. Усталость исчезла бесследно. Она подняла ветку и положила ее себе на плечо, словно бейсбольную биту.
– Ничего! Я ничего не делал, я…
– Она жила в Бирмингеме со своим братом. Они остались одни; мать их бросила, а мальчишка побоялся обратиться в службу социального обеспечения, так как их могли разлучить. Он пристрастился к наркотикам, не мог заботиться о себе, но он старался заботиться о своей сестре, старался изо всех сил, старался завязать, но у него не получалось. А потом их нашли вы. Как вам это удалось?
– Откуда ты… Нет, нет, ты сама не знаешь, о чем говоришь! – Мистер Парк в панике пополз по воде, увязая по локоть руками в жидкой грязи. Он пытался отталкиваться ногами, но не мог найти опоры. Джошуа Парк во весь голос позвал на помощь, снова и снова, однако никто не мог его услышать, а Блю подошла уже совсем близко.
Блю занесла ветку.
Мистер Парк закричал в последний раз, призывая на помощь, и в этот момент она что есть силы обрушила толстую ветку ему на висок.
Он умолк.
Дотронувшись до горячей грубой кожи на шее у Джошуа Парка, Блю ожидала, что его душа заговорит с ней. Она полагала, что увидит все то, что он совершил, все то, что потерял и приобрел, полагала, что увидит то, что произошло с Джесс, но ничего этого она не увидела.
Блю увидела свою мать.
Ее руки превратились в руки Бриджет, стиснувшие, сжимающие, точно так же как стиснули и сжимали руки самой Блю.
Лицо мистера Парка погрузилось под воду, волосы рассыпались вокруг головы подобно мокрому нимбу, однако Блю видела Арлу, ее маленькое тельце в ползунках лежит в ванне, волосы извиваются в мыльной воде, глаза открыты, руки матери удерживают ее под водой.
Блю увидела Боди, вырывающегося, придавленного тяжестью подушки. Увидела мать, зажимающую подушкой лицо маленького мальчика, которого она так любила.
Блю удерживала Джошуа Парка под водой.
Тот вырывался, пытался ее ударить, царапался, едва не сбросил ее с себя, однако она держала крепко. По всему ее телу разлилась уверенность в том, что это необходимо, что так нужно, что выбора нет, это единственный способ. Это была уверенность ее матери, ее психоз.
Наконец мистер Парк затих.
Блю его отпустила.
Поднялась на ноги.
Отступила назад.
Что она сделала?
Боже милосердный, что она наделала?
Часть III
Солнце (перевернутое) [53]
Джошуа отсутствовал уже больше часа, и это Молли заставила его пойти, именно она сказала, что нельзя оставить Блю на улице под дождем, нужно подумать о ее здоровье, о ее самочувствии. Нужно подумать о том, какой это будет плохой рекламой, если гостья простудится, заболеет и умрет.
Они уже допустили промах с Джего. Когда-нибудь Молли нужно будет загладить эту складку, однако сейчас для этого еще не время. Молли не может думать о бедном мальчишке, о том, как у него вылезли из орбит глаза, когда он осознал свою глупую ошибку. О том, как ее муж отнес тело в машину Джего, уехал на девственно-новом «Рейндж-Ровере», вернулся обратно один и спрятал машину под брезентом. Молли не думает об этом. Она думает только о Джошуа.
Через считаные минуты после его ухода вода затекла под дверь; Молли пришлось спасать все сапоги, куртки и шапки, убирая их на навесные полки, чтобы они остались сухими, пришлось волочь этот проклятый черный чемодан через весь дом на чердак. Она закрыла дверь в комнату для обуви, надеясь, что хуже уже не станет.
Однако теперь тонкая полоска воды просачивается под дверь гостиной. Гости этого еще не видят, и Молли понимает, что ей нужно что-то сделать – заткнуть щель тряпкой, вытереть пол, скатать ковер, – но она не может. Она стоит перед камином, ее конечности словно налились свинцом, голова еще тяжелее.
– Я не должен был ее отпускать, – говорит из своего кресла Милтон, и Молли закрывает глаза и делает усилие, чтобы сдержать себя в руках, потому что Милтон говорит это уже в пятый раз, а Джошуа он не упомянул ни разу. Молли улыбается и треплет его по руке, говорит, что он ни в чем не виноват, что он ничем не обидел Блю, что никто не может сказать, почему она вот так убежала из дома; у этой девчонки определенно серьезные проблемы, но все будет замечательно, и она может предложить ему какао, и все это время Молли думает, что, если Милтон повторит это еще раз, она вырвет у него из рук эту проклятую фуражку, с которой он не расстается, и засунет в его старую сморщенную глотку.
– Выпейте какао, – умоляет Милтона Молли. – Выпейте какао и отправляйтесь спать.
Тот качает головой, говорит, что не хочет пить проклятое какао, а Сабина говорит, что ей сейчас нужен кофе.
Молли вздыхает. Разглаживает сарафан. Льняная ткань не предназначена для такой влажности, для такого стресса. Складки такие жесткие, словно их накрахмалили. Молли смотрит на струйку воды, которая расширяется, удлиняется, добирается до ковра. К ней присоединяется вторая. Когда гости это заметят?
– Кофе так кофе, – говорит Молли и спрашивает у Милтона, не хочет ли и он выпить чашечку, но тот хлопает себя по груди, как обычно делает в подобных случаях, и говорит, что для сердца нет ничего лучше бутилированной воды, и Молли говорит, что сейчас принесет ему воды, а он напоминает, что это должна быть вода из бутылки, а не дерьмо из-под крана.
Молли заверяет его, что, разумеется, это будет вода из бутылки, мило улыбается и гадает, возможно ли будет вскрыть крышку, подсыпать в бутылку трамадол и снова закрыть крышку, так, чтобы Милтон ничего не заметил. Вряд ли получится сделать это сейчас,
