У сигареты на морозе появился странный привкус.
— Примерно через час мы соберем всех полицейских в доме и еще раз обсудим план операции. С вами останутся три констебля, один из которых будет постоянно находиться в комнате Роуз. Джеймс Уингейт тоже спрячется в доме, так что, в случае необходимости, обращайтесь к нему.
— Ваш посредник уговорит кого угодно!
Взяв Терри за руку, Хейзел повернула ее лицом к себе.
— Я не хочу, чтобы вы передумали, Терри. Тем не менее одно ваше слово, и мы переправим вас с дочкой в безопасное место. Мы постараемся взять преступника и без Роуз.
— Думаете, он настолько глуп? Не забывайте, что я с ним встречалась. Голову даю на отсечение, он учует копов за сто километров!
— Да нет же, поверьте мне.
— Знаете, сейчас уже не имеет значения — передумаю я или нет. Роуз сама все решила. Она снова хочет увидеться с этим человеком.
— Обещаю, он не переступит порог вашего дома.
Терри бросила сигарету в снег, и та, зашипев, погасла. Мать Роуз горящими от гнева глазами впилась в лицо Хейзел.
— Пристрелите его, детектив, обещайте мне! Плевать на все законы и правила задержания преступника! Я не смогу спать спокойно, зная, что он жив и считает нас виновниками своего провала!
— Терри, успокойтесь, пожалуйста! Там, куда его отправят, его мнение не имеет никакого значения.
— Он хотел убить мою дочь!
— Он спас вашей дочери жизнь!
— Да, — согласилась она, — но теперь он едет, чтобы избавить ее от надуманных страданий! — Терри бросилась мимо Хейзел к двери дома и, уже схватившись за ручку, обернулась к ней. — Детектив, у вас ведь есть дети?
— Да.
— Зная, на что способен этот человек, где бы вы предпочли увидеть его: в тюрьме или в могиле?
— Я все понимаю.
Терри молча стояла у двери, устремив горестный взгляд на Хейзел.
— Пожалуйста, поговорите с ней. Вы избегали ее до последнего момента, но, по-моему, вам надо с ней побеседовать. Возможно, тогда вы поймете, чего нам стоит ваша просьба.
И она, открыв входную дверь, проводила Хейзел в дом.
В течение всего дня Роуз уговаривали лечь и поспать, чтобы досидеть до поздней ночи, когда начнется операция по захвату преступника. «Что вы, да я так волнуюсь, что не засну до завтрашнего дня!» — успокоила она Уингейта. А когда в кухню вошла Хейзел, девочка ела за столом овсяное печенье, запивая ромашковым чаем. Роуз выглядела бодрой и энергичной.
— Привет! — радостно воскликнула она, бросаясь обнимать Хейзел.
— Здравствуй, Роуз! Как приятно снова с тобой встретиться!
— Хотите печенья?
— Спасибо большое, юная леди! — поблагодарила Хейзел, взяв одно печенье и усаживаясь рядом за низенький столик. — Я пришла выдать тебе один секрет: мы все считаем тебя очень храброй!
— Храбрость — это когда боишься, но не показываешь вида. А я не боюсь!
Мать девочки, занявшая место между дочерью и Хейзел, вынула платок из кармана и стала вытирать навернувшиеся слезы.
— Вот Терри по-настоящему стала храброй! — рассудила Роуз. — А мне и не надо. — Она ласково притронулась к маминой руке, желая успокоить. — Показать мой последний рисунок?
— Да, конечно, солнышко мое! — согласилась Терри.
Роуз проворно выскочила из-за стола и помчалась в коридор. Полицейскому из Ренфру даже пришлось посторониться, чтобы дать ей дорогу. А Хейзел задумалась, стоит ли вызывать гримера, чтобы скрыть здоровый румянец на щеках девочки. Роуз через минуту вернулась с альбомным листком, скрученным в трубочку. Обе женщины взялись за концы, разворачивая его. На рисунке была изображена сама девочка, поднимающаяся по лестнице, ведущей высоко в ночное небо. Последние ступени упирались в звезды, а Роуз держала на руках Саймона.
Мама девочки в ужасе отпустила свой край рисунка, и лист снова скрутился в трубочку. Терри бросилась вон из кухни.
— Я хочу снова с ним встретиться, — заявила девочка, забирая рисунок у Хейзел.
— Я знаю, но и ты должна понять, что мы заберем Саймона не на небеса. Он сядет в тюрьму и ответит за все, что натворил.
— А мне разрешат ему писать?
От растерянности Хейзел удивленно заморгала.
— Ну, мне кажется, это должна решить твоя мама, — наконец ответила она.
— Вы же знаете, что скажет Терри, — вздохнул ребенок.
Хейзел ласково взяла Роуз за руку.
— Детка, я думаю, Терри больше понравится, если ты назовешь ее мамочкой! По-моему, она будет на седьмом небе от счастья!
Казалось, девочка обдумывает предложение, но, видимо, она опять размышляла о чем-то своем, потому что неожиданно для Хейзел сказала:
— Он опечален!
— Кто?
— Саймон. У него разбито сердце!
Хейзел придвинулась к Роуз и взяла ее за руки.
— Детка, послушай меня внимательно. Саймон очень опасен! Он спас тебе жизнь, но это не может искупить зла, которое он причинил другим людям. Сегодня должна восторжествовать справедливость, и мы пришли сюда именно для этого. Ради тех людей, которых он лишил жизни. Понимаешь?
— Он не сделал мне ничего плохого!
— Знаю-знаю. Этот человек чудесным образом помог тебе, Роуз, но он по-прежнему остается убийцей! — В ответ девочка лишь улыбалась, поглаживая своими пальчиками широкие ладони Хейзел. — Ты удивительная малышка и, кстати, умнее многих взрослых, с которыми мне доводилось встречаться. Только ты ошибаешься, считая Саймона хорошим человеком. Скажи, тебе объяснили, что он сделал много неправильных вещей?
— Конечно, я уже все знаю!
— Вот и отлично.
— Он все равно не плохой, он просто печальный!
— Ладно, — согласилась Хейзел и отпустила руки девочки. — Теперь сбегай и обними мамочку! Успокой ее, хорошо?
Роуз, наклонив голову, посмотрела на нее странным взглядом, будто та прилетела из далекой галактики, а потом вприпрыжку выбежала из комнаты. Хейзел озадаченно посмотрела ей вслед. В голову пришла безумная мысль, что Усыпитель и его предполагаемая юная жертва отворили дверь в параллельный мир, куда иным, вроде детектива Микаллеф, вход заказан. В чужом мире смерть является продолжением жизни и переход из одной сущности бытия в другую превращен в священный ритуал. Возможно, побывав в параллельном измерении, Роуз теперь не страшится смерти, а с радостью ожидает ее наступления. Хейзел даже засомневалась, можно ли теперь доверять девочке.
Через заднюю дверь Хейзел вышла из дома в опустевший сад и, стоя под нагими деревьями, вынула сотовый телефон. В маленьком экране отражалось ночное небо. Наверное, Спир уже в дороге.
— Говард, это ты? Слушай, нам понадобится гример. Нужно загримировать Роуз так, будто она на пороге смерти.
— В Хамбер-Коттедже наверняка есть похоронное бюро, — ответил он. — Ребята знают толк в подобных делах!
— Очень остроумно! — с сарказмом заметила Хейзел. — И еще, ты сможешь заехать к Дикону? Пусть выпишет рецепт на безобидное успокоительное. Мы закажем его в местной аптеке.
— Что, выпила все виски?
— Лекарство для миссис Баттен!
— А, ну да! — смутился Спир.
Хейзел стояла на улице, в задумчивости водя носком туфли по грязи. Взглянув на экран телефона, она представила выражение лица Спира и снова приложила аппарат к уху.
— Говард, ты на связи?
— Да.
— Какие у тебя отношения с Гордом Сазерлендом?
— В каком смысле?
— Или, скажем, с Йеном Мейсоном?
— Рассчитываешь подобным образом заманить меня на свидание? Знай: такие трюки на меня не действуют.
— Нет-нет, просто хочу понять, к кому мои подчиненные помчатся докладывать о своих обидах!
— Послушай, Хейзел, ты хоть и большая зануда, но в общем человек хороший. И все это знают. — На секунду он задумался. — Ну, почти все.
— Ага, — мрачно откликнулась Хейзел.
— Жаль, что так вышло с Реем. Пакостная история. Только не нужно из-за этого считать всех козлами! Договорились?
— Договорились.
— Отлично! Итак, ты просила позвонить Джеку?
— Да.
— Хочешь, привезу тебе виски?
— Пошел ты знаешь куда, Говард! — крикнула Хейзел в ответ, не удержавшись от улыбки, которую тут же постаралась стереть с лица, чтобы, не дай Бог, никто не увидел.
— Ну, тогда до встречи? — Фраза прозвучала с вопросительной интонацией, будто Спир сомневался, что они встретятся.
Хейзел отключила телефон. Ее вновь охватило чувство нереальности происходящего. Как мог Рей предать ее? Горечь потери накатывала в самые неподходящие моменты и причиняла такую же боль, как при смерти близкого родственника. Так бывает, когда ненароком подумаешь об ушедшем человеке, и чувство утраты возвращается с новой силой, и понимаешь необратимость случившегося.
Хейзел спрятала телефон в карман и чуть разогнула спину, чтобы уменьшить напряжение в пояснице. Подобное упражнение мало помогает, но стало единственным утешением, так как сегодняшней ночью болеутоляющим средствам дана полная отставка.
