Ознакомительная версия.
И поехал к отцу.
Дверь открыла Маруся. Она была дома одна: Александр Михайлович уже отправился на работу, а сестры в школу. Жена отца, казалось, нисколько не удивилась, когда увидела на пороге Николая с высокой светловолосой девушкой.
– Мы ненадолго, – сказал Николай. – Я кое-куда смотаюсь, а потом вернусь за Таней.
Маруся накормила их завтраком. Николай не знал, как предупредить ее об осторожности, вернее, об опасности, которая теперь может угрожать и ей. Он позвонил Алисе, чтобы предупредить о приходе. Алиса сообщила, что они срочно монтируют передачу, монтажную им предоставили только на ночь, но сейчас она заканчивает и отправляется домой.
Торганов решил не медлить, собрался уже уходить, но предупредить жену отца было необходимо.
– Маруся, – сказал он, подойдя к двери, – я хочу сказать, чтобы ты никому не открывала двери, а по возможности…
Николай обернулся к вышедшей его проводить Татьяне. А потом шепнул жене отца:
– Мне необходимо спрятать ее. Скоро, надеюсь, вопрос будет решен, но пока…
Маруся спокойно смотрела на него. А Торганов растерялся еще больше.
– Я, к сожалению, не могу объяснить, почему надо соблюдать крайнюю осторожность, потом ты поймешь, что так было нужно.
– Можешь ничего и не говорить, – ответила жена отца и обняла гостью. – Я вас узнала даже в этом прекрасном парике. Не бойтесь ничего.
– А вдруг? – усомнился Николай.
– Мы посидим в соседней квартире. Там живут наши хорошие друзья, сейчас они на отдых отправились и, соответственно, дали отпуск домработнице, а я захожу иногда к ним, чтобы полить цветы. Ключ хранится у меня. И потом, я свяжусь с Александром Михайловичем и скажу, что нужна помощь и защита.
– Увы, в этом деле он вряд ли сможет помочь. Спичрайтер президента, возможно, и почетная должность, но вряд ли отец в состоянии оказать необходимую помощь.
Маруся посмотрела на него и улыбнулась:
– Во-первых, спичрайтером он был всего ничего. А потом долгое время работал помощником по связям с общественностью. Только просил нас тебе об этом не говорить. А позавчера его назначили руководителем аппарата президента. Так что кое-какие возможности, я думаю, у него есть.
Это, конечно, могло полностью изменить все планы. Николай в первое мгновение после того, как услышал, что его отец располагает определенными возможностями, решил остаться с Таней, но подумал: лучше использовать сразу все варианты, к тому же вспомнил о папке Шамина, хранящейся за обувными полками в гардеробной Алисы. В дом Шабановых следует съездить обязательно, хотя бы за документами, подтверждающими невиновность Рощиной.
Но все же необходимо узнать главное.
– Таня, а ты сама-то знаешь, кто убийца твоего мужа?
Он спросил, уверенный наверняка, что она не ответит, даже если и знает имя того человека: она не назвала его на следствии, не сказала ничего Шамину, как не ответила и Николаю при их первой встрече в кабинете начальника колонии.
А теперь кивнула, почти без раздумий.
– Знаю. Самое обидное, что я его с мужем и познакомила. Мы с тогдашней женой Михаила Юрьевича учились в одной группе с дочерью того человека. И она сказала, что отец очень хочет познакомиться с Рощиным. Возможности у него были огромные: он был тогда генералом ФСБ.
– Как его имя?
– Потом скажу, – покачала головой Таня, – когда вернешься.
Не доехав сотню метров до ворот загородного дома Шабановых, Торганов вышел из машины. Он шагал вдоль забора и размышлял, представляя, как расскажет Пал Палычу обо всем, как тот отреагирует, узнав о противоправных действиях будущего зятя. А может, Алиса уже сообщила ему, что между нею и Николаем все кончено. Хотя вряд ли: Алиса, вероятно, до сих пор надеется на прощение. Только теперь это невозможно. Примирение, может, и случится, но прежних отношений уже не будет. Николай не хотел их; ему жалко было Алису, совершившую глупость, но все, что случилось после, убедили Торганова: ничего не бывает случайно. Все произошло так, как и должно было быть, и уж лучше раньше, чем потом, когда расставание вызвало бы еще большую боль. А сейчас никакой боли, по крайней мере, у него. Да и Алиса вряд ли страдает, иначе звонила бы чаще, пыталась бы встретиться.
Николай подошел к воротам и остановился возле будки охранника, который тут же появился и отворил калитку.
– Алиса Павловна только что прибыла, – сообщил охранник.
Торганов вошел на территорию и направился к дому. Бассейн был пуст, и пальмы уже убрали, вместе с кадками отправили в оранжерею. Двор без них стал унылым, а может, просто настроение Торганова ухудшилось, когда он понял, что в последний раз пришел сюда. Но особой грусти не было: все, что происходило здесь с ним, осталось в прошлом, теперь и он стал другим, и мир вокруг него изменился – мир стал светлее и лучше, потому что теперь рядом Таня.
Николай открыл дверь, вступил на лестницу и вспомнил, как уходил – без скандалов и ругани, но все равно глупо. Надо бы извиниться, тем более что расставание принесло боль не ему.
Алиса в белом платье, которого он не видел на ней прежде, вышла навстречу из кабинета, и он сказал ей:
– Прости.
– Ты за этим приехал?
– Не только.
И тут же признался:
– Мне надо поговорить с твоим отцом.
Алиса удивленно вскинула брови, готовая обрадоваться, но тут же поняла, что речь пойдет не о ней, и посмотрела в сторону. Замерла, может быть, рассчитывая, что, пока она остается неподвижной, он подойдет и обнимет, но Николай не сделал ни шагу.
– Мы всю ночь провели в монтажной, – сказала она. – А потом показали готовый материал руководству канала: те в восторге. Предполагают выделить в следующем месяце прайм-тайм.
– Передача о Мытареве?
Алиса кивнула.
– Ну и как он? – спросил Торганов нарочито равнодушно.
– Уехал к родителям в Омск.
– Ничего, на обратном пути завернет, – успокоил Алису Николай.
И это тоже нельзя было говорить. Она взглянула на него так, словно взглядом пыталась передать нечто очень важное. Например: ты, Торганов, – круглый дурак.
А Торганов лишь дернул плечом и невпопад ляпнул:
– Конечно.
Алиса отвернулась и сказала, обращаясь к стене:
– Я и в самом деле очень устала сегодня. А ты можешь дожидаться отца. Если забыл здесь какие-то свои вещи, то забирай.
Он вспомнил о спрятанных в гардеробной документах, но не стал сразу входить в спальню.
– А почему я никогда не слышал о твоей сестре прежде? – вспомнил он.
– Потому что она от первого брака отца. Брак длился совсем недолго: отец часто уезжал по делам службы надолго и однажды вернулся не вовремя, как и ты в прошлый раз.
Алиса усмехнулась.
– Отец тогда собрал свои вещи и ушел. Развелся и почти сразу встретил мою мать. Потом уж я появилась. Но с моей сестрой отец встречался и помогал ей всегда. Когда Лариса вышла замуж, то помог ее мужу устроиться на службу в МИД, они даже в Нью-Йорке работали в какой-то ооновской службе. А теперь сестру с мужем перевели в Венесуэлу, где ее муж будет первым секретарем посольства, а Лариса в торговом представительстве. Мы с ней дружим, только видимся редко.
Алиса негромко рассказывала, ожидая, что Торганов прервет ее и скажет что-то важное, ради чего наверняка и приехал, но Николай молчал, и тогда она потеряла надежду.
– Это все, что тебя интересует?
Он кивнул, потому что и слушал-то невнимательно. Если он когда-то и говорил ей о любви, было это в другой жизни, где голубые блики, отраженные от воды бассейна, плясали на стенах и потолке спальной, и пальмы за окном радовались душной ночи. А теперь нет ни пальм, ни воды в бассейне, и от тех слов тоже ничего не осталось.
– Располагайся, – сказала Алиса, – жди отца, а я пойду отдохну.
Но она пошла не в спальню, а в свой кабинет.
Торганов вошел в гардеробную, достал папку, а потом уже в спальне, опустившись в кресло, решил посмотреть документы, на которые так рассчитывал Шамин.
Случайно взгляд его упал на тумбочку. На ней лежал все тот же пульт от видеокамер: Алиса так и не сделала того, что обещала – не сняла со спальни наблюдение. Может, она записывала то, что происходило между ними здесь прежде. Возможно, и Мытарев тоже угодил на пленку. Но думать об этом Николай не желал, да и в спальной оставаться тоже не хотелось. Торганов поднялся, подошел к окну, чтобы посмотреть на то, что видел много раз и что не увидит теперь никогда.
«Мерседес» подъехал к дому. Из него вышел Пал Палыч, который, словно опаздывая куда-то, большими шагами направился к дверям апартаментов дочери. Он поднял голову и бросил быстрый взгляд на окна и тут же отвернулся. Николай понял, что Шабанов заметил его за прозрачной занавеской.
Торганов вышел в коридор, но в последний момент быстро вернулся в спальню, сунул папку под кровать и вышел из комнаты.
По лестнице прозвучали тяжелые шаги: Пал Палыч поднимался стремительно, перешагивая через ступеньки. Наконец Шабанов появился перед Николаем и спросил:
Ознакомительная версия.
