На немытую «девятку» с областными номерами никто из патрульных не обращал внимания.
В аэропорту Турецкий — в столь" нехарактерной для него шляпе и плаще до пят — появился в окружении двоих сопровождающих, одним из которых был генерал, а второй капитан милиции. Они тут же, предъявив служебные удостоверения, прошли в зал для VIP-пассажиров.
Аэропорт был старой постройки. Никаких, естественно, переходов-гармошек здесь еще не знали, и на посадку к самолетам пассажиров доставляли маленькие открытые микроавтобусы, списанные, видно, в аэропортах крупных городов. Будучи уже знаком с этой системой посадки, Грязнов вместе с Турецким отправился к дежурному по аэровокзалу и, упирая на то, что помощник генерального прокурора везет с собой совершенно секретные материалы, потребовал разрешения — после прохождения, естественно, всех необходимых контрольных формальностей — доставить «важного пассажира» прямо к трапу самолета на автомобиле начальника ГУВД области.
Возможно, и такой вариант предусматривался «оппонентами», поэтому возражений у дежурного не возникло. Он только, натянуто улыбаясь и показывая глазами на объемистый груз в портфеле, спросил, не атомная ли бомба запрятана в нем.
Турецкий, взаимно улыбнувшись, ответил, что это как для кого, возможно, кое-кому может показаться и пострашнее.
Вот так, обменявшись любезностями, Грязнов с Турецким и оставили кабинет дежурного, а тот, успел заметить Вячеслав Иванович, тут же схватился за телефонную трубку. Ура, все по плану!..
К стойке регистрации авиабилетов Турецкий и Поремский подошли порознь. Грязнов-старший и Владимир Яковлев, пользуясь своими удостоверениями, провожали Александра Борисовича — больше охраняя, что было заметно со стороны, его толстый портфель.
На вопрос дежурной у стойки, что в нем, Грязнов ответил за Турецкого: «Документы, милая». И на экране рентгеновского аппарата проехавший через его контроль портфель показал, что внутри одни бумаги. И ничего лишнего.
«Ну что, рискнут?» — светился вопрос в глазах Турецкого, и Грязнов, тоже взглядом, а также легким качком головы из стороны в сторону, молча отвечал: «Нет!»
«Неожиданно» Александр Борисович захотел в туалет. Краем глаза он увидел, как туда только что прошел Поремский. Турецкий, не расставаясь с портфелем, отправился следом. Вышел он несколько минут спустя, по- прежнему в темных очках и надвинутой низко на лоб широкополой шляпе, с тем же портфелем в руках. Подошел к Грязнову с Яковлевым и, в сопровождении генерала и капитана, направился к выходу, куда уже подъехала черная «Волга» с синей мигалкой.
Вышли, быстро сели и уехали.
Если кто-то сейчас и наблюдал за ними, а таковые наверняка были, то они увидели, как лихо подкатила машина к трапу, как вышли из нее двое, обнялись, и тот, кто был в светлом плаще, показав стюардессе билет и паспорт, быстро, помахивая плотно набитым портфелем и прыгая через ступеньку, поднялся в салон. Генерал прощально помахал вслед ладонью и сел в машину, которая тут же отъехала и направилась к выезду с летного поля.
А сутулый человек в черной куртке и кепочке, выйдя из туалета, вышел из здания аэровокзала на летное поле, однако на первый отъезжающий микроавтобус не успел, пришлось ожидать следующего, который уже отъезжал от самолета. Но тут пассажиру в черной куртке из-за угла здания махнул рукой невысокий мужчина в синей одежде, напоминающей ту форму, в которую были облачены служащие на аэродроме. Пассажир, словно прогуливаясь, отделился от общей группы улетающих пассажиров и, не привлекая к себе внимания, сделал несколько шагов в сторону, после чего скрылся за углом.
Вывернутая наизнанку его куртка оказалась тоже синего цвета. А кепочку сменила синяя бейсболка, похожая на те, которые носила тут вся обслуга.
— За мной, — сказал «служащий» и пошел вдоль ограды.
Впрочем, отошли они недалеко, протиснулись через раздвинутые в стороны прутья ограды — и оказались рядом со стоянкой машин. Ближайшей к ним была грязная, немытая «девятка», вот в нее они и сели.
— Порядок? — спросил Денис, сидевший за рулем.
— Полный, — ответил Филя. И обернулся к Турецкому, избавившемуся наконец и от тесной куртки, и от дурацкой бейсболки. — Билет будем сдавать, Сан Бори- сыч? Все-таки он денег стоит!
— Подошьем к отчету, — ответил Турецкий. — Поехали, пока они тут не чухнулись...
Машина рванула в сторону железнодорожного вокзала.
— Я смотрел, — сказал Денис, — ближайший поезд на Челябинск примерно через минут сорок. Так что, пока доедем, пока то, другое, как раз без затей получается.
— Проходящий — он даже лучше, — вмешался Филипп. — И билет в кассе брать не надо, я прямо с проводником договорюсь. Он за сотню баксов в собственном купе тебя устроит, Борисыч, если только захочешь. Да там, я думаю, вообще полно пустых мест. А тут езды всего ничего, уже ночью будешь на месте. А там прямой самолет на Москву. И в Домодедове тебя Володька Поремский встретит.
— Пока, слава богу, все идет четко и по плану. Но поеду я все-таки, мужики, не в купе, а в плацкартном — от греха. Документы где?
— В багажнике, — ответил Филя и вдруг рассмеялся: — Воображаю, что будет с ментами, когда они наконец обнаружат в самолете твой пустой портфель!
— Ага, — тоже смеясь, ответил Турецкий. — Мы с Володькой газеты рассовали по углам, а две свернули в трубки и поперек вставили, вот его и раздуло, а вынешь, враз похудеет.
— Все правильно, да и черт с ним, с портфелем, старый уже, ни на что больше не пригодный. Шмотье в нем всякое возили...
Отъехав подальше от аэровокзала, Грязнов попросил водителя остановиться у ограждения летного поля, откуда просматривалась вся взлетная полоса. Он даже вышел из машины и стал наблюдать за стоящим вдали самолетом. Никакого движения вокруг него еще не было. Но это ни о чем не говорило. Наверняка шмон они проведут, когда посадка закончится и самолет вырулит на стартовую позицию.
Так и случилось.
Порыв ветра принес отдаленный рев двигателей, самолет покатился, выехал на взлетную полосу, остановился, и тут к нему устремились сразу три милицейских автомобиля с мигалками. Они окружили самолет, и с ходу подъехавший трап присосался к открывшемуся люку. По трапу быстрой цепочкой ринулись наверх фигурки вооруженных людей.
Грязнов сел на свое место и кивнул водителю:
— Поехали, Михаил Евграфович, вашему тезке, с его злым языком, это было бы, пожалуй, в самый раз, а нам уже неинтересно. На базу! Дела ждут...
Телефонный звонок застал Вячеслава Ивановича на подъезде к пансионату, фактически на мосту через Каму.
— Привет, Вячеслав Иванович, — мягко сказал Седлецкий. — У вас там все в порядке?
— В полном, Иван Христофорович, а что? Появились проблемы?
— Улетел... твой товарищ?
— Так точно, уже в пути.
— Да? — без удивления спросил генерал.
— А ты сомневаешься? Иван, зачем же мне тебя обманывать? А пуще — подводить? У нас с тобой честный договор — что сказал, то и сделал. Или на тебя наседают? Так пошли их подальше, как ты это умеешь. А я, видимо, к концу дня, если не возражаешь, подскочу к тебе, как нынче говорят, перетереть парочку вопросов, вот и обсудим ситуацию, лады?
— Что ж, лады, — ответил Седлецкий, но сомнение все-таки прозвучало в его голосе.
Уже из Москвы, то есть в середине дня, позвонил
Поремский и рассказал, посмеиваясь, какой шмон учинили в самолете ворвавшиеся омоновцы.
Ну, во-первых, они с ходу кинулись к тому месту, на которое был продан билет Турецкому. И... замерли в удивлении. На нем сидел посторонний гражданин, поскольку стюардесса при посадке громко предложила пассажирам, ввиду наличия свободных мест, занимать свободные кресла.
А где же тогда тот, который им нужен и должен занимать это место? А его нигде не оказалось!
И стали тогда омоновцы осматривать всех пассажиров, не пропуская никого и невзирая на их пол и возраст, полагая, что хитрец, которого они искали, мог загримироваться и одеться женщиной. При этом они сравнивали лица с фотографиями, которые держали в руках. Когда и здесь ничего не получилось, они, похоже, расстроились.
Поремский был отдаленно похож на Александра Борисовича — недаром Меркулов называл его копией Сани, но только в молодости. Правда, видимо, Константин Дмитриевич имел в виду не столько портретное сходство, сколько общие, и не всегда положительные, с его точки зрения, качества характера. Но все же сейчас рисковать не стоило. Однако желание взглянуть на фотографию, которой помахивал перед своим лицом омоновец, было слишком велико.
— Кого ищете, мужики? — спросил он.
— Да хрен его... — выругался про себя омоновец и показал ему фотографию... Турецкого, естественно. — Не видал такого?
