Они сосредоточились на образцах, которые притащили с собой из Внутреннего мира. Под это дело было отведено целое крыло, и я туда не совался, так что не знал, как у них дела продвигаются. Отчасти моя отстраненность была вызвана тем, что у меня и своих забот хватало, отчасти — инстинктивным страхом перед этими образцами. Во Внутреннем мире мои спутники вели себя как малые дети в магазине игрушек: хватали все, что под руку попадется. Ни они, ни я не знали, на что способны кусочки той реальности, оказавшиеся в этой.
Ну и конечно, все это время я ждал вестей. Звонок, письмо, да хоть надпись на стене — что угодно! Ведь связывалась же Рэдж со мной раньше, и я не сомневался, что восстановление моей руки тоже как-то сводится к ней.
Однако телефоны молчали, вестей не было, и становилось все очевиднее, что ничего нового не случится, пока я не свалю.
На побег я решился почти спонтанно — просто почувствовал, что готов, и не стал медлить. Я не хотел долго ждать и все перепроверять по двадцать раз, боялся выдать себя нервозностью. Я лишь дождался того момента, когда ночь переходит в утро — в это время в доме обычно становилось особенно тихо, и даже охрана, теперь многочисленная, лениво подремывала на своих местах.
Я бежал налегке. Большую часть своих вещей я оставил здесь, любая сумка здорово замедлила бы меня. Это не было такой уж большой проблемой: я мало в чем нуждался, у меня были деньги, чтобы купить необходимое. Да и вообще, с самого возвращения из того мира меня не покидало ощущение, что с двумя руками можно добыть что угодно.
Я выглянул из своей комнаты, прислушался. В доме было предсказуемо тихо, лишь где-то далеко приглушенно работал телевизор. Это не удача, так и должно быть, здесь так каждая ночь проходит. Я поспешил к лестнице, не основной, просматривавшейся отовсюду, а к пожарной, узкой и темной, редко используемой. Я знал, что она выведет меня к двери в сад. Дверь эту, конечно, запирали и днем, и ночью. Но ключ был мне не нужен, изнутри она открывалась легко.
Сад встречал меня темнотой, разреженной разве что светом низких круглых фонариков, разбросанных вдоль дорожек. Но фонарики эти были в большей степени декоративные, не чета ярким прожекторам, освещающим парковку и основную дорогу, ведущую к воротам.
В другой сезон, когда деревья и кусты покрыты пышной листвой, задача моя стала бы совсем простой, спрятаться здесь — раз плюнуть. Голые ветки служили не таким хорошим укрытием, но тоже не худшим. Я двигался только по земле, на дорожки не выходил. Это спасало меня от света, а влажная почва, покрытая пожухшей травой, добросовестно глотала звук моих шагов. Мне нужно было пройти не так уж много, добраться до забора, его я с легкостью перескочу — с двумя руками-то! И тогда, тогда…
Я так и не узнал, что будет тогда. Возле забора меня уже ждали человек десять охранников, растянувшихся живой цепью по периметру участка. Они ничего не выискивали, они совершенно точно знали, что я сейчас появлюсь.
Зараза, мать их за ногу!.. Я не сомневался, что ничем не выдал себя, не допустил ни одной ошибки. А значит, за мной просто следили днем и ночью, когда я думал, что они заняты. Они знали, что я сбегу, под вопросом оставался лишь срок.
Понятно, что это невозможно было угадать, и все равно я чувствовал себя идиотом, попавшимся чуть ли не на детскую уловку. Чтобы сохранить хоть какую-то видимость гордости, я не устроил драку. Куда мне одному тягаться с десятком хорошо вооруженных дуболомов? Я выпрямился, расправил плечи и вышел на открытое пространство перед забором.
Среди охранников не было ни одного знакомого, но это мало на что влияло, не думаю, что и знакомые пошли бы мне навстречу.
— И что теперь? — спросил я.
— От тебя зависит. Пойдешь обратно сам — ничего. Попытаешься строить из себя беглого каторжника — ноги сломаем. Чуть-чуть.
— Ноги в это вмешивать не надо, — поморщился я. — Сам пойду.
Громов, видно, не любил нарушать свой здоровый сон, потому что его посреди ночи будить не стали. Видимо, мой побег не считался достаточно важным событием. Меня просто заперли в комнате до утра, и уж тут было не дернуться. Оставалось только ждать… непонятно чего.
Утром за мной явился Сергей в компании очередных безликих охранников. Нет, не сомневаюсь, что в быту они были замечательными личностями, но с тех пор, как они начали работать здесь, для меня они превратились в одинаковых болванчиков, которых нет смысла отличать друг от друга.
— Что, доигрался? — мрачно осведомился Сергей.
— Да вы, похоже, только этого и ждали — когда я играться начну!
— Ты предсказуемый.
— А ты на моем месте поступил бы иначе?
Отвечать он не стал, ответ был бы не в его пользу. Да мы ведь оба знали правду! У меня было время подумать, пока я тут дожидался своей участи. Полагаю, они давно уже хотели, чтобы я попытался бежать, нарушить правила, вывел себя из положения почетного гостя. Условно говоря, нанес первый удар, после которого со мной можно не церемониться. Потому что в рамках
