— Выстрелы были громкими? Какое оружие было у людей в масках?
— Я только потом поняла, что оружие было с глушителями. И мне со страху показалось, что это были автоматы. Не знаю, я была в шоке! Повсюду кровь, крики…
— Вспомните, пожалуйста, Анна была в фате, когда шла в дом?
— Да. Кажется, в фате…
— Почему же тогда фату нашли зацепившейся за спинку стула, на улице, и всю в крови?
— Значит, она пошла в дом без фаты. Честное слово, я не могу сейчас вспомнить!
— Хорошо. А теперь скажите самое главное — сколько человек они убили?
— Я не считала. Но поняла, что погибли Виталий и несколько человек из числа его приближенных и помощников. Остальных гостей пригнали, как скот, в центр газона, и один человек, тоже в маске, огромный такой… Сказал он всего несколько слов. Причем говорил он тихим голосом, словно знал, что каждое его слово услышат.
— Что он сказал, Варвара?
— Чтобы мы забыли этот день навсегда! Что нас сейчас переправят на другой берег, посадят в машины и отвезут в город. И чтобы мы сказали всем, кто знал о наших сборах на свадьбу, что свадьба расстроилась, и чтобы каждый придумал себе алиби на этот момент. Если мы проговоримся, то и с нами случится то же, что и с оставшимися в доме.
— Он так и сказал? С оставшимися в доме?
— Да. Помню, что у меня тогда голова закружилась, даже перестал видеть один глаз. От страха! От ужаса! Я же понимала, что там расстреляли ни в чем не повинных людей… Вероятно, они что-то знали или увидели, услышали… Но застрелили детей, потому что после этого детских голосов, или криков, или стонов не было слышно. Надо ли говорить, что в ту минуту каждый из оставшихся в живых поклялся себе молчать, чего бы ему это ни стоило!
— Вы поняли, что убили и Аню?
— А что еще я могла понять?! Вокруг вдруг стало так тихо… Нас вывели, проводили до залива и потом, по несколько человек, стали переправлять на другой берег.
— Вы когда-нибудь видели кого-либо из оставшихся в доме?
— Нет, никогда! А вот из числа оставшихся в живых — часто. То в городе, то в магазине, то в транспорте… И все мы по-прежнему делаем вид, что никогда друг друга не знали.
— И у вас не возникло желания обратиться в милицию, обо всем рассказать?
— Зачем? Людей все равно не вернешь. Просто нам не повезло и мы оказались в ненужное время в ненужном месте.
— В отличие от Ани Ледниковой, да? Которая оказалась в нужном месте как раз в нужное время… — пробормотала Лиза задумчиво.
Лиза вдруг поняла, что она очень устала. Долгий, трудный день, казалось, никогда не закончится. И что самое обидное — вместо радости по поводу того, что ей все-таки удалось раскрутить Варвару на признание, ничего нового она так и не узнала. В сущности, Варвара рассказывала то, что они с Глашей могли легко представить себе сами, имея перед глазами декорации преступления, место, где был разыгран этот кровавый спектакль. Свадьба, странные гости, вкусная еда, воздушные шарики, детский смех… Потом — стрельба, крики, кровь, смерть. Единственное, что радует, так это то, что большинство гостей все-таки остались в живых. Хотя им и приказали молчать. До самой смерти. И, собственно говоря, чему тут удивляться, что они действительно молчат? Какой смысл им идти наперекор угрозам и рассказывать обо всем этом кошмаре в подробностях? Что им с этого? Помня о том, что они были и остаются свидетелями массового убийства, их и пытками не заставишь выступить, скажем, в суде и дать показания. Вот и получается, что признание Варвары не продвинуло расследование ни на шаг. Разве что убедило Лизу в правильности ее собственных предположений.
Распрощавшись с Варварой, на которой после этого откровенного разговора просто не было лица, Лиза пообещала ей молчать. Но взамен она попросила держать ее в курсе — сообщать, если вдруг она вспомнит какие-то упущенные сейчас детали, или, если бог даст, встретит знакомое лицо, или просто что-нибудь самостоятельно (или случайно) узнает.
Лиза вернулась в офис и застала там Глафиру, усердно намывающую полы.
— Глаша, что с тобой? Уже скоро ночь. Что случилось?
— Ну, во-первых, мне по штату положено здесь убираться. Во-вторых, мне так думается легче. Вот мою полы, как мне кажется, системно мою, ровными, однообразными движениями, и мне кажется, что и мысли мои тоже приобретают какую-то форму, вырисовывается определенная закономерность.
— Звучит интригующе, — устало отреагировала Лиза, — но зато полы станут чистыми.
Глафира домыла полы и ушла с ведром и тряпкой в подсобку. Вернулась и принялась заваривать чай.
Лиза, устроившись за своим необъятным письменным столом, курила, уставившись в одну точку.
— Ну что, — спросила она наконец, очнувшись от своих мыслей. — Подведем итоги?
Глафира, поставив перед ней чашку с дымящимся чаем, уселась напротив нее и достала сигареты.
— Общая картина получается такой, какую мы с тобой и предполагали. Собрали в кучу непонятных гостей, которые вроде бы не были знакомы друг с другом (за небольшим исключением, конечно, если учитывать вполне конкретные знакомства Малинникова по бизнесу), отправили тамаду обратно в город (или траванули ее чем-нибудь, ей стало плохо, и она вынуждена была покинуть торжество), нашу «восьмерку» по инициативе Малинникова же (!) пригласили под предлогом какого-то спектакля в дом, и вот, в разгар свадебного торжества, на территории участка появились люди в черных масках и принялись расстреливать Малинникова и его дружков. Потом убийцы переместились в дом и расстреляли и там всех присутствующих. Трупов, кроме тела Малинникова и еще четверых его помощников, не обнаружили. Вполне вероятно, что их еще найдут где-нибудь поблизости от дома, в лесу… оставшихся в живых угрозами заставили молчать. И они молчали. Как ты понимаешь, мне удалось добыть список всех приглашенных на эту свадьбу, и я навестила пятерых человек. Терехину — бухгалтера ликеро-водочного завода, принадлежащего Малинникову, с мужем; Кадяева — менеджера этого же завода, с женой; трех девушек — думаю, подружек убитых Г., В., П., приятелей Виталия.
— И как они отреагировали на твой приход?
— Как? Все бледнели и смотрели на меня испуганными глазами. Говорили, что свадьбы не было, она расстроилась, между Виталием и Анной произошла ссора, а им позвонили и предупредили, что свадьба не состоится. Все! Все говорили одно и то же. На мой вопрос, кто им позвонил, все отвечали по-разному, называли разные фамилии. Думаю, их придумывали на ходу. И только Варвару Горохову мне удалось разговорить, когда я упомянула о Трубникове и его маленьких детях. Все-таки в каждой женщине заложен инстинкт материнства.
— И что она рассказала?
Лиза в общих чертах передала Глафире свой разговор с Варварой.
— Лиза, господи, неужели расстреляли детей?!
— Хочешь мое мнение?
— !!!
— Что-то здесь не так, понимаешь? Какой смысл был приглашать в дом этих странных людей?
— Убогих, я бы даже сказала. И глубоко несчастных! Это как раз та тема, над которой я и думаю весь вечер. Вот, давай по списку.
— Давай. Вера Нечаева — жертва домашнего насилия, несчастная женщина, решившая для себя, что она рождена, чтобы выносить побои своего сожителя. Слабый, в сущности, человек. Думаю, она не бросала Халина не потому, что любила его или чувствовала свою ответственность за него, как она объясняла это Наумову, своему воздыхателю. Я уверена, что она просто боялась Халина! И не видела выхода для себя.
— Кира Одина, — продолжила Глафира. — Молодая женщина. Родовая травма, как я поняла, деформировала ее лицо настолько, что, по сути, искалечила ей жизнь. Глубоко несчастное существо, вынужденное прятаться от людей. Она работала бухгалтером в одной частной фирме, занимающейся продажей меховых изделий. Была очень талантливым в своем деле специалистом. Ее хорошая подруга, Ольга Колосова, рассказала о том, как надеялась Кира на пластическую операцию, как ждала, что ее мать и отец помогут ей с деньгами… Но ее родители погибли под колесами грузовика. Кира впала в депрессию, и как раз в это время ее и пригласили на эту свадьбу. Удивительно, но Ольга нашла нужные слова, чтобы уговорить находившуюся в трауре подругу отправиться на праздник, и сейчас она об этом очень жалеет, считает, что в Кириной пропаже косвенно виновна и она.
Алиса Петровских. Молоденькая девушка, наркоманка. Здесь тоже, похоже, все ясно.
Сестры Гудковы. Я беседовала с их бывшей воспитательницей, Эльвирой Стакановой. Девушки — сироты, жили в общежитии. Катя работала как раз у Малинникова, точнее, у Анны Ледниковой, домработницей и очень дорожила своей работой. Ее сестра, Полина, мыла полы, кажется, в магазине. Думаю, пожалуй, только они одни из нашего списка и знали в лицо невесту и жениха.
Валентина Ступникова — молодая, недавно ослепшая женщина, которую бросил муж. Если бы не подруга, она давно бы на себя руки наложила.
