конечно, надо, но пока бессмысленно допрашивать. Он вряд ли что-то скажет. На крайний вариант заявит, дескать, пошутил.
– И что вы предлагаете?
– Подождать. Я хотел бы еще подумать…
– Думайте, – разрешил полковник. – А я вам пока информацию подброшу. Не размышления, а факт. Нашли машину, которая Гальцева сбила.
– Очень интересно! – оценил Казик. – И что там?
– Машина зарегистрирована в области, в деревне, километров сто от Градовска. Принадлежит некому Ежову, старикану восьмидесяти лет…
– И машина, конечно, в угоне? – немедленно встрял Казик.
– Ничего подобного, – с очевидным удовольствием опроверг Мазин. – Старикан дал на время эту машину собственному внуку, Ежову Антону, тридцати лет. Тот свою продал, новую подыскивает, а пока колесит на дедовых «жигулях». Машина, похоже, самая большая дедова ценность, но он за нее не боится. Внучек, во-первых, классный водитель, даже с курсами экстремального вождения, а во-вторых, ударно трудится на СТО. Наш сотрудник Ежову-старшему баки заливал, едва ли не героем внука расписывал, а дед в ответ часа два чуть не гимны пел! Вот так послушаешь и впрямь поверишь, что парень ордена заслуживает. А вовсе не наказания за пешехода, которого сбил да еще без помощи на дороге оставил.
– А фотографии внучка дед, случайно, не показывал? Ведь наверняка должен был похвастаться!
– А как же! И в анфас, и в профиль, и стоя, и сидя.
– И этот парень – рыжий?
Мазин кашлянул, засопел и через паузу спросил, причем весьма недовольно:
– Откуда вы знаете?
– Так рыжий?! – вцепился Казик.
– Рыжий! – подтвердил полковник и повторил вопрос: – Откуда?
Ответ Мазин выслушал все так же сопя, после чего еще раз кашлянул и сказал:
– Это в корне меняет дело. Причем в худшую сторону. Получается, никакой это не несчастный случай, а самое что ни на есть преднамеренное преступление.
– Только весьма странное преступление, – заметил Казик. – Старик Ежов утверждает, что внук прекрасный водитель и даже опытный экстремал. Следовательно, он не хотел убить Гальцева, а хотел просто сбить. Причем явно был способен это сделать без особо страшных последствий для Никиты. Вот какая картина. Спрашивается: зачем? А машину этот Антон Ежов, разумеется, тут же отремонтировал в своем СТО. Так что все чисто и гладко.
– Ерунда! Экспертиза ремонт обнаружит. Кстати, вы мне позвонили, а я сам собирался вам звонить. Наши ребята к этому Антону Ежову поехали. Дед ничего про внучка не утаил – и адрес дал, и номер телефона, и чуть ли не отпечатки пальцев. Странная история…
– Кстати, насчет отпечатков пальцев… – вдруг словно спохватился Казик. – У меня к вам есть еще одна просьба…
Распрощавшись с Мазиным, Аркадий Михайлович схрумкал очередную печенюшку и, опять-таки с тысячью извинений, нарушил воскресный отдых Романцева.
Пообщавшись с мэром, он не спеша выпил кофе и позвонил Гальцеву.
Затем часа полтора посидел в кресле, машинально щелкая пультом телевизора и совершенно не обращая внимания на то, что этот телевизор показывал, вызвонил Скворцова и спросил:
– У вас есть номер мобильного телефона Чаусова?
– А он зачем вам? – задал вопрос никогда не задающий вопросов Эдик.
– Нужно… – туманно проинформировал Казик.
– У меня все есть, – невидимо пожал плечами Скворцов и продиктовал номер.
Аркадий Михайлович взял трубку, покрутил носом, поводил бровями и отложил телефон в сторону, решив, что с этим звонком следует, пожалуй, повременить.
Вечером перезвонил Мазин. Сказал коротко:
– Вы были правы, Аркадий Михайлович. Все совпало. Признаться, такой поворот я не ожидал…
А поздно вечером явился Вандовский – с каким-то благостно задумчивым лицом.
– Аркадий Михайлович, я вас бросил аж на сутки, но я думал, если понадоблюсь, вы мне дадите знать, и я бы сразу… – принялся он виниться, однако Казик лишь отмахнулся:
– Оставьте, Игорь! Я прекрасно провел воскресенье. И очень плодотворно! Уверяю вас! – Он сладко улыбнулся, потянулся, погладил себя по животу и радостно сообщил: – А Карелия Андреевна Белецкая обещала вас убить! Да-да!
«Я тебя не выгоню», – сказала Марина и исчезла сама. Сначала Игорь решил, что она просто вышла из комнаты, проявив деликатность, поскольку он принялся звонить Казику и докладывать свежую информацию. Но потом в прихожей хлопнула дверь, и Игорь испугался, что она ушла совсем – в темноту улицы, в холод и снег. Ушла, поскольку гостя выгонять – это не по протоколу. Но исчезнуть самой, причем тихо и не прощаясь, – прямо-таки по-английски, а уж англичане известные мастера протокола.
– Марина! – позвал Игорь осторожно, однако в ответ лишь что-то стукнуло, звякнуло, брякнуло. Он прислушался: стук, звяк и бряк доносились за стенкой, где была чужая квартира. – Марина! – крикнул он с каким-то отчаянием, теперь уже совершенно уверенный, что, конечно, она ушла, в холод и снег, причем даже толком не одевшись, потому как не просто ушла, а сбежала.
В какой-нибудь другой раз он бы жутко разозлился. Ну что это за фокусы?! Что это за девчачьи штучки?! «Ох! Ах! Я не буду вас выгонять, я выгоню саму себя, потому что я не такая!» А это какая – не такая?
Невинная дева, которая от одной мысли о мужчине заливается краской и падает в обморок? И способна принять мужчину только после пяти лет ухаживаний и непременного венчания? И согласна отважиться на ответный поцелуй только в глубокой темноте и еще зажмурившись?
Так не было у него никогда невинных дев! К счастью, обошлось без всех этих сложностей! И Назарова уж точно не такая. Поэтому с какой стати эти игры?
Или с помощницей мэра по протоколу он должен был соблюсти особый протокол? А это как? Подать письменное прошение с обоснованием своих желаний, подробным сценарием своих действий и четким обозначением конечного результата? А потом ждать целый месяц резолюции с согласием или отказом?
Так ему наплевать на всякие должности! Ему не помощница мэра, а конкретная Марина Назарова нужна!
Ну отказала бы, и все. И он бы тут же спокойно исчез… Да, исчез, но… какое уж тут спокойствие! Он ведь правду сказал: она ему нравилась. Ну, очень! Почти нестерпимо!
Когда же все-таки это началось?
Может, с того первого момента, как он ее увидел в кабинете мэра, – строгую, холодную, совершенно не желающую даже взгляда на него бросить. Она не желала, а он смотрел – ему тогда было просто забавно. А затем, когда они вместе таскались по всяким «точкам», и она, словно монета, которую постоянно подбрасывают в воздух, а затем ловят то «орлом», то «решкой», представала то сухой чиновницей, то совершенно нормальной женщиной, – ему стало интересно. А потом, совершенно непонятно, в какой момент, ему показалось, что он
