прошелся по верхней губе, и Полин в нетерпении закусила нижнюю.
И тут меня понесло:
— В начале прошлого века какой-то австрийский князь (кажется, его звали фон Уфшстом) сумел задержать английскую графиню, от которой он был без памяти, в огромном зале, где только что кончился бал. Графиня, сами понимаете, не какая-нибудь простолюдинка, чтобы предаться страсти прямо на полу. Подходящей мебели в зале для танцев не оказалось. Пылкий влюбленный в отчаянии воздел глаза кверху, и его осенило: люстры именно то, что надо!
Полин, облокотясь на пишущую машинку, не сводила с меня заинтригованного взгляда:
— Ну и что же он сделал дальше?
— Идея ему показалась забавной, — продолжал я увлеченно импровизировать. — Он подхватил графиню на руки, приподнял ее, и она схватилась за люстру. Он — за соседнюю. К сожалению, как вы и предполагаете, у них так ничего и не получилось: сближения были слишком короткими. И тут австриец схитрил. Он понял, что мужчина должен на середине полета перескочить на люстру к даме сердца, и тогда можно будет легко и просто заняться любовью, раскачиваясь вместе туда-сюда, туда-сюда…
— И у них все получилось?
— Несомненно, получилось бы, — я скорчил грустную мину, — но несчастный фон Уфшст не рассчитал траекторию своего полета и рухнул на паркет танцевального зала. Представляете, каково было графине? Любовник — в лепешку! Слуги, сбежавшиеся на шум, лицезрели совершенно нагую графиню. Им пришлось разыскать лестницу, чтобы снять даму с люстры. Разразился дикий скандал…
— О, как вы меня разыграли, Рик! Это же свинство с вашей стороны.
— Обижаете…
— Ну как же! В те времена еще не было электричества. Значит, в люстрах горели настоящие свечи. Ваши придуманные любовники обгорели бы, едва успев качнуться!..
Я быстро ретировался в кабинет мистера Блюма, опасаясь, как бы взбешенная Полин не запустила в меня чем-нибудь увесистым.
Джордж Блюм мрачно сидел за своим столом, ничего не делая. Следы тяжелого раздумья читались на его полном лице. Пробормотав что-то маловразумительное, он отвернулся. Разумеется, это было слишком невежливо с его стороны, но я, в свою очередь, мог представить его душевное состояние.
Плюхнувшись в кресло, я закурил и терпеливо выдержал паузу. Он не отреагировал.
— Джордж! — окликнул я хозяина кабинета.
— Оставьте меня в покое. Я занят.
— Замечательно! — проворчал я. — Надеюсь, вы размышляете над тем, что Альтман все-таки сумеет опередить вас, снимая величайший фильм всех времен и народов по биографии Флер. И он начнет его делать, как только разнюхает, что она уже при смерти!
— Какого черта! — Блюм сразу же вскочил с места. — Флер жива и не собирается умирать. Мало того, она обязана сняться в очередном фильме у меня, и это проклятому ублюдку Альтману прекрасно известно. Не так ли?
— Известно! — согласился я. — Но сумеет ли она по состоянию здоровья сниматься в кино? Да и вообще доживет ли до съемок?
— И чего это вы меня так пугаете, Рик? Что за намеки? Объяснитесь, я требую! В конце концов, вы же работаете сейчас на меня?
— Разумеется.
История мифического фон Уфшста была только разминкой мозгов. Сейчас мне необходимо было сочинить правдоподобную версию для того, чтобы Джордж клюнул на нее точно так, как Полин на новую сексуальную позу. Чтобы вытащить из Блюма совсем маленькое, но такое необходимое мне сейчас признание, нужно было зацепить его за живое. И я понимал, что это будет не просто!
— Знаете, Джордж, — начал я интригующе, — ведь вы угадали истину! Каюсь, что в самом начале расследования я не поверил, когда вы предположили, что кто-то пытался сбросить Флер со скалы. По-видимому, именно так все и случилось.
— Вот видите! — Блюм забегал по комнате, нервно пощипывая себя за подбородок. — Так скажите же мне наконец, кто это сделал? Кто?
— Не так сразу, — попытался охладить его я. — Пока что следствие не располагает стопроцентными данными. Отдельные детали требуют проверки. Кое-чего недостает для полной картины преступления. Поэтому я и пришел к вам. Могли бы вы мне помочь?
— Я? Помочь? — вскричал Джордж. — Да располагайте мной, как вам заблагорассудится. Мне нужна истина!
Подойдя к Блюму вплотную, я пристально вгляделся в его глаза:
— Вы хорошо помните фотографа? Невысокий такой парень со светлыми вьющимися волосами, в очках…
— Я сам вам его описал.
— Вы читали сегодня газеты?
— Просмотрел и только. А что?
— Значит, вы не увидели некролог. Вашему фотографу посвящена целая колонка. Парень был убит в собственной квартире каким-то тяжелым предметом.
Я раздавил свой окурок в удивительной вогнутости живота стеклянной венецианки, затем опять опустился в кресло. Блюм, оставаясь стоять, бесшумно открывал и закрывал рот, словно пытаясь что-то проговорить. Но из этого так ничего и не получилось.
— Наверное, и вы замечали, что такое со всеми нами случается, — проговорил я, как бы не замечая того, что Блюм ошарашен новостью. — Бывает, рассказываешь о чем-то раз, и другой, и третий — всякий раз незначительно меняются детали. Что-то уходит, что-то, на первый взгляд незначительное, добавляется. Когда рассказываешь в десятый раз, это более подробная и логичная история, чем та, которая прозвучала сразу. Мы все этого, пожалуй, и не осознаем вовсе.
— О’кей, Рик! — попытался врубиться мой собеседник. — Вы хотите мне что-то еще раз пересказать?
— Все наоборот, Джордж! — я старался быть убедительным. — Необходимо, чтобы вы напряглись и еще раз вспомнили все, что произошло между вами и этим фотографом на вершине скалы в Малибу. Это очень важно, поверьте!
— Боюсь, что ничем не смогу… Я уже все рассказал. Все детали.
— Ну ладно! — ворчливо промямлил я. — Попробуйте вспомнить хотя бы такую мелочь: этот парень отдал вам за две сотни баксов всю пленку, которую тут же извлек из фотоаппарата? Всю полностью?
— Ах, вы вот о чем! Разве это так важно?
Он на секунду задумался.
— Если это так, Джордж, — медленно проговорил я, — у меня не останется к вам никаких больше вопросов…
— Это не так, — буркнул Блюм. — Я теперь понимаю, что был не слишком точен. Фотограф сказал, что на пленке много других кадров, которые стоили ему денег, и поэтому он не может отдать мне всю пленку. Он продал мне всего один негатив.
— Конечно же, он не имел возможности проявить эту пленку в доме Флер, пока вы наблюдали за ним?
— Ну да! Но он предъявил мне удостоверение. Я понял, что имею дело с профессионалом. Мы договорились, что он не утаит интересующих меня отпечатков, а вышлет по почте негатив и снимок с него буквально на следующий день. А я, получив их, вышлю ему деньги. Как видите, он не обманул меня.
— И вы так легко поверили?
— К дьяволу, Рик!
