комнату и вернул строительный степлер обратно в ящик с инструментами. Прежде, чем отнести его в кладовую, Кёнинг ещё раз проверил силу натяжения холста. Она его удовлетворила.
И без того незахламлённый дом детектива теперь просто сиял от стерильности. Обилие свободного времени из-за отстранения от службы позволило ему провести генеральную уборку. Для неё Кёнинг использовал влажные салфетки, которых после использования у него накопилось целых два туго набитых мусорных мешка.
Чем заниматься дальше, Кёнинг понятия не имел. Друзей у него не было, коллеги ввиду его временной карьерной токсичности старались контакт с ним не поддерживать. Никаких хобби у него не имелось. Развлекать себя самостоятельно он не умел. Его главным развлечением, а точнее, отвлечением от собственных мыслей, всегда была работа. И вот теперь, возможно даже навсегда, её не стало. Любая попытка вернуться к поискам Белого Слона могла закончиться возбуждением уголовного дела уже против него.
Подхватив мешки с мусором, Кёнинг отнёс их к своей малолитражке и уложил их в багажник. После прошедшего ночью дождя воздух был чистым и наполненным разносторонним ароматом секвой, содержащим тона прохладной хвои, мха и земли.
Запирая дверь дома, Маркус вдруг подумал, что хуже не будет, если он наконец примет предложение Эванс, которое та высказала сразу после отстранения. Она звала его встретиться где-нибудь в центре города и обсудить происходящие в Управлении изменения. Всего одной недели без работы хватило Кёнингу, чтобы начать скучать по напарнице. Даже простой разговор с лейтенантом ему показался заманчивым.
Он достал мобильник и набрал номер Николь.
– Добрый вечер, лейтенант Эванс, – поприветствовал её детектив. – Я передумал. Давайте всё же встретимся… Да, знаю, где это… Как раз сейчас выезжаю, буду через полчаса.
Сбросив вызов, Маркус уселся в свой старенький «Пикули», перекинул через плечо ремень безопасности и потянулся к защёлке. Его взгляд зацепил посторонний предмет – стоящую над магнитолой на панели белую шахматную фигуру слона. Одного мгновения ему оказалось достаточно, чтобы сообразить, кто именно был убийцей и чего он хотел. В его голове пронеслись слова из считалочки: «Настаёт черёд и твой, слон-вожак».
– Ведь ты – восьмой, – шепнул он, защёлкивая замок ремня безопасности.
В эту же секунду мощный взрыв разметал по округе искорёженные ошмётки малолитражки Маркуса Кёнинга. На месте, где она стояла, дымилась чёрная почва ямы. Встревоженные грохотом птицы, покинув свои гнёзда на опушке, взметнулись к небу.
6. Запись с камеры наблюдения в пиццерии «Олива» на улице Ренли-Уолтерса, д. 16
от 11.07.2010
Пояснение:
Запись свидетельствует о вероятной причастности Николь К. Эванс к подрыву автомобиля Маркуса Й. Кёнинга посредством детонации взрывчатки при помощи телефонного звонка.
Отсканируйте код файла в системе для просмотра.
Сидящая за столиком на летней веранде кафе Николь в очередной раз смотрит на часы и достаёт из кармана телефон. Она звонит, но ничего не говорит – слушает. Через несколько секунд кладёт мобильник обратно и спешит к своему припаркованному неподалёку арендованному жёлтому седану.
По пути к дому Маркуса Эванс ещё несколько раз попыталась до него дозвониться, но робот неустанно повторял, что устройство на том конце выключено. Перед глазами у Николь пролетали страшные картины расчленения, которые Кёнингу устроил Белый Слон. Появилась мысль, что и за ней он тоже охотится – специально выманивает в глушь, чтобы расправиться.
Наконец, съехав на грунтовую дорогу, она успокоилась. Звук шуршащей о борта машины травы и стрёкот кузнечиков в ней на фоне стремящегося к закату солнца действовали умиротворяюще. Верилось, что ничего плохого не то, что не произойдёт, а вообще не существует.
Взлетев на пригорок, Эванс с удивлением отметила отсутствие машины детектива. Получалось, из дома он всё-таки выехал, но что-то произошло по пути. Николь посмеялась собственной тревожности, убедив себя в том, что у Кёнинга просто мог сесть или сломаться мобильник в пути, а сам он в этот момент, скучая, сидел в «Оливе» и ждал её.
Николь начала разворачиваться, и в этот момент заднее колесо подскочило на чём-то, лежащим в высокой траве. Нечто с хрустом проскрежетало по днищу арендованного авто.
– Ай! – вскрикнула Эванс, воспринимая произошедшее как собственную физическую боль.
Такой она и была, ведь по договору сумму, которую ей предстояло выплатить как компенсацию в случае поломки, незначительной назвать было никак нельзя.
Заглушив двигатель, она поспешно вышла и прильнула к земле, чтобы заглянуть под машину. В днище ей упирался рычаг переключения скоростей с частью коробки передач. Выглядел он в точности, как на машине Кёнинга.
Николь вскочила и вернулась к месту, где наехала на препятствие. Там оказались ещё несколько кусков металла неопределённого происхождения. С ветки свисало боковое зеркало, на котором крупными буквами было выгравировано предупреждение о том, что предметы в отражении ближе, чем кажется.
Обернувшись, Эванс увидела чёрную яму на месте взрыва, бардовую заднюю дверь с белым пятном сбитой краски и человеческую руку. Произошедшее уже начало формироваться в её голове, но она отказывалась принимать это без самого главного доказательства.
Ноги сами повели её к дыре в кустах рядом с воронкой от взрыва. Там, свалившись на бок с холма лежал металлический плевок остатков малолитражки Маркуса. То немногое, что осталось от Кёнинга, было плотно пристёгнуто к креслу ремнём.
Сжав собственный рот, чтобы скрыть крик, Эванс попятилась назад и отпрыгнула от похожей на пластиковую серой обескровленной руки детектива. Его взорвали
