мысли, мама тотчас заново позвонила в мессенджер.
Сообщение, которое я отправила Керему Мевланоглу полчаса назад, всё ещё высвечивалось как непрочитанное. Вероятно, шеф полиции находился в самолёте.
Несмотря на невнятные посылы от моей интуиции, я по-прежнему не была уверена, что информация о леворукости артиста могла бы как-то пригодиться в расследовании его убийства. Однако безвольно сидеть сложа руки и ждать становилось просто невыносимым. Мне необходимо было делать хоть что-то.
Очередной звонок мамы я приняла за результат какого-то её нового логического озарения и поэтому ответила на него поспешно и сгорая от любопытства.
Однако он совсем разочаровал меня. Определённо бабушке просто захотелось снова увидеть внука, по которому она к десятому дню нашего отсутствия начала отчаянно скучать. К тому же ей необходимо было удостовериться, что ребёнок по-прежнему сыт, одет и дальше всё по бабушкиному списку.
Однако моя мама, как обычно, в силу своего характера не хотела выражать столь нежные эмоции открыто. Поэтому Севку она позвала к телефону как бы между прочим, невзначай.
Основным поводом для сеанса связи родительница представила мне своё весьма сомнительное наблюдение. Ей, видите ли, не понравился золотой костюм Кенана Карталя, в котором тот выступал во второй части новогоднего концерта. А точнее, критике подверглись его туфли.
Мне стоило большого труда и терпения доказать маме, что обувь в спортивном стиле в наши дни вполне допустима и активно носится модниками всех мастей даже с идеальными костюмами-тройками. И уж точно она уместна в случае сценического наряда неопределённого формата и стилистики. Тем более что кеды эти были также золотыми, отчего весь образ певца был, что весьма актуально для текущего сезона, моноцветным.
Откровенно говоря, положив трубку, я всё же пересмотрела Севкины записи, где на сцене извивался и подпрыгивал под турецкие поп-ритмы «бодрумский орёл». Ну да, всё верно. У него на ногах золотистые кеды, и это, я полагаю, вполне логично. Попробовал бы кто-нибудь исполнить на сцене столь зажигательные прыжки в узких лаковых туфлях на гладкой скользкой подошве. Я и без того была немало удивлена, как человек, да ещё и в возрасте далеко за шестнадцать, может одновременно бодро танцевать и петь, не задыхаясь. Впрочем, возможно, Карталь выступал здесь уже под фонограмму.
В любом случае я снова оценила изобретательность моей родительницы, когда дело касалось нежелания показаться уязвимой в своих чувствах, но, конечно же, претензии к стилистике обуви убитого я в сообщении дяде Керему озвучивать не стала.
Ограничилась лишь уже отправленным смс с короткой фразой: «Карталь левша».
– Мам, что ты там смотришь? – Севка прибежал из бара со стаканом колы и с усилием втиснулся ко мне в кресло, отчего предмет мебели жалобно заскрипел, а я подумала, что надо прекратить есть за завтраком по три круассана разом.
– Смотрю твои записи с концерта, – показала я сыну гаджет. – Бабушке не понравились его золотые ботинки.
– Ой, бабушке всё время что-нибудь из одежды не нравится, – буркнул Севка. – Помнишь, как она заставила меня надеть дурацкие шапку и шарф, когда пришла встречать из школы? А ведь уже было тепло!
– Ну не такая уж это и трагедия, – засмеялась я, с удовлетворением отметив, однако, правильное применение ребёнком слова «надеть». – Ради спокойствия бабушки можно было и потерпеть разок.
– Да?! – возмутился Севка. – А знаешь, как меня потом Колян задразнил? Пришлось надавать ему по шее.
– Бывало и похуже, – парировала я, не желая слушать подробности мальчишеских разборок.
– Правда? – недоверчиво уточнил ребёнок.
– Ну конечно! И кстати, я вспомнила на эту тему один печальный случай из своего детства.
Севка в ожидании рассказа нетерпеливо заёрзал в кресле, и я испугалась, что оно сейчас непременно под нами развалится.
– Наша бабушка, – начала я, – к кроссовкам вообще, похоже, испытывает давнюю неприязнь. И самый трагический случай лично для меня произошёл, когда мне было… ну вот примерно как тебе сейчас.
– Восемь?
– Восемь или девять, я не помню точно.
– И что тогда бабушка натворила? – Севка наконец вылез из глубины кресла, сел на подлокотник и с любопытством следил за моим повествованием.
Я с облегчением пошевелилась и продолжила:
– К нам домой тогда пришёл Дед Мороз. Красивый, в красной шубе, с длинной белой бородой, с мешком подарков. В общем, всё как положено. Твой дядя Семён был ещё совсем малышом, а вот меня заставили отдуваться по полной программе. Я рассказала стихотворение, спела песню и отчиталась, что за первое полугодие в моём дневнике числятся одни пятёрки.
– Неправда! – влез бдительный сын.
– Не мешай мне рассказывать! – заворчала я. – Та двойка за поведение не считается. И я о ней рассказывать не стала.
– Что было дальше?
– Ну и вот, когда мне уже вручили коробку со сладостями и очередную куклу, а Семёну перепала новая погремушка, мама пошла провожать Деда Мороза. И перед тем как закрыть за ним дверь, строго сказала ему: «Молодой человек, как вам не стыдно? Вы же артист! Могли бы снять свои модные кроссовки и надеть валенки, как положено». В тот самый день трагически рухнула моя бесконечная вера в Деда Мороза.
Абсолютное молчание, которое последовало за моим рассказом и продлилось добрую минуту, повергло меня поначалу в недоумение, а затем почти в леденящий ужас.
Что я наделала, принялась я жестоко себя корить. Столько раз со смехом рассказанная на семейных застольях история из моего детства была действительно забавной и, казалось бы, совершенно безобидной. Но, очевидно, не для младшего школьника.
Севка нахмурился и засопел, ссутулившись на подлокотнике моего кресла.
Я замерла, осознавая, что, видимо, произвела только что подобие взрыва в одной отдельно взятой юной душе. Мои руки сами собой потянулись к лицу. Я по-детски закрыла ладонями глаза, ожидая главного принципиального вопроса.
Однако Севка после глубоких раздумий неожиданно ожил и проворчал:
– Мам, ну ты и глупенькая была. Понятно же, что к вам тогда приходил ненастоящий дед, ряженый. У настоящего знаешь сколько дел? Будет он разве по квартирам ходить? И ещё. Давно же все это знают: настоящий Дед Мороз всегда ходит только в синем.
«Занавес», – так и хотелось добавить к этому смелому заявлению.
Я виновато улыбнулась и расслабленно растеклась по креслу. Краеугольный вопрос о реальности существования дедушки откладывался, похоже, до следующего года. Пожалуй, стоит что-то заказать в баре, дабы отпраздновать счастливое разрешение ситуации.
Я поманила пробегавшего мимо гарсона и открыла рот, чтобы озвучить заказ.
– А вообще те золотые ботинки, которые в ящике были, и правда получше, – задумчиво выдал Севка.
– Льда не надо, – машинально закончила я фразу, адресованную официанту, и тот
