удачи. Комментатор продолжал орать «левый, левый». Второй боец и правда наносил в основном удары левой рукой.
Мне стало жалко неудачливого симпатягу. Если так будет продолжаться и дальше, то в кровоподтёках у него окажется не только глаз, но и вообще вся правая сторона его достойной обложки спортивного журнала фигуры. Не желая больше смотреть на это побоище, я переключила канал.
И тотчас же выключила телевизор. Что-то не так. В голове будто застучали молотки и завыли сирены.
Чёрт возьми, что же происходит? Моя хвалёная, но такая скромная обычно интуиция на этот раз разошлась не на шутку. Неужели я так и не научусь ею пользоваться и распознавать правильно её сигналы?
Меня охватило мучительное чувство, схожее с ситуацией, когда внезапно забываешь какое-то вполне обычное, широко употребляемое слово, и оно вертится на языке, не давая тебе продолжить бодро начатую фразу.
Я встала и принялась ходить по комнате, пытаясь поймать за кончик и размотать этот клубок из мыслей.
Ничего не выходило. Я в сердцах пнула ножку стола. Стоявшие на нём стаканы зазвенели, а я схватилась за ступню. Больно. Не хватало ещё сломать мизинец.
Посидев в тишине и несколько успокоившись, я нажала на кнопку электрического чайника и бросила в кружку пакетик с изображённой на упаковке ромашкой.
Время поджимало. Скоро вернётся Севка, и тогда я уже ни о чём не смогу спокойно подумать. Момент будет упущен.
Ну же, соберись, думала я, наливая горячую воду в прозрачную кружку.
Сделав первый глоток ароматного травяного чая, я поперхнулась, услышав звонок отельного телефона. Я осторожно сняла трубку:
– Слушаю.
– Алло, Люба, здравствуйте, это Виталий, – послышался знакомый голос.
– Виталий, как я рада вас слышать! – искренне воскликнула я, и перед глазами внезапно возникла яркая вспышка, замелькали, словно в калейдоскопе, события последней недели, постепенно выстраиваясь в короткие стройные цепочки.
– Я просто хотел ещё раз сердечно поблагодарить вас за поддержку, – сказал Виталик.
Потом он говорил ещё что-то, и чем дольше я слушала его голос, уже совершенно не вникая в суть произносимого, тем быстрее стройные цепочки моих мыслей склеивались в единую, большую и прочную якорную цепь.
Виталик случайно оказался для моей интуиции тем самым недостающим звеном, которое не позволяло ей достучаться до моего упрямого сознания.
Навестив парня в канун Рождества, успокоив тем самым свою совесть и удовлетворив чувство справедливости и человечности, я совершенно перестала о нём думать. А между тем это было с моей стороны, как оказалось, непростительным упущением.
Когда закончился телефонный разговор с Виталием, я аккуратно положила трубку, улыбнулась и взяла с тумбочки блокнот и карандаш с логотипом отеля. Затем я принялась рисовать таблицы и схемы, периодически вырывая, комкая и бросая в корзину листы с неудачно визуализированными мыслями.
Вернулся Севка, но увидев, что я с остервенением рву бумагу и заполняю отельный блокнот непонятными для него каракулями, он предпочёл меня пока не трогать, тем более что оба мобильных телефона призывно валялись на кровати и можно было под шумок поиграть в категорически не одобряемые мамой стрелялки.
Процесс оказался весьма трудоёмким. Завершив работу, я с искренней гордостью залюбовалась своим произведением. Вот теперь мне было абсолютно всё равно, увидел ли господин Керем моё предыдущее сообщение и насколько он был занят в тот момент. Ни секунды не поколебавшись, я набрала телефонный номер шефа полиции.
Терпение – славная добродетель. Люди, им обладающие, добиваются в жизни, я уверена, гораздо большего, нежели их менее выдержанные соплеменники, не могущие вынести бремени ожидания и зачастую ломающие копья в безуспешных попытках хоть как-то ускорить процесс.
Мой же характер устроен весьма любопытным образом. Я совершенно не выношу промедления и даже испытываю почти физические страдания там, где необходимость конкретного действия очевидна. И особенно – если финиш отчётливо вырисовывается в дымке у горизонта, стоит лишь осуществить это действие самой или придать ускорение другому исполнителю. Зато в случаях критического апогея вынужденного ожидания, там, где от меня абсолютно ничего не зависит, я превращаюсь в бытового философа, этакого гуру терпения, обращающего свой взор пусть не внутрь себя, но к разным приятным особенностям текущего положения.
К таким жизненным ситуациям, безусловно, относятся автомобильные пробки, задержки авиарейсов или, как сейчас, ожидание вечера. Ведь после ночного телефонного разговора шеф полиции Керем Мевланоглу взял с меня клятвенное обещание не предпринимать абсолютно никаких активных действий и немедленно уничтожить мои блокнотные наброски с аналитическими выводами.
Взамен господин Керем заверил, что уже к вечеру следующего дня меня ожидает «маленькое детективное шоу». Теперь у полиции есть всё, сказал он, чтобы назвать имя убийцы, арестовать его и предать законному суду.
Точнее, почти всё, но это незначительное обстоятельство он берёт на себя. Ему и его команде необходимо совершить ряд действий, касающихся финального этапа расследования. И затем я, именно я в благодарность за неоценимую услугу, оказанную полиции региона и лично дяде Керему, узнаю все подробности и детали этого дела первой.
Несмотря на испытанные бурные эмоции и вопреки вполне логичным в этом случае ожиданиям, вчера я сладко заснула, лишь только моя голова коснулась подушки, и проспала беспробудно добрых девять часов.
Севка, уснувший примерно на середине моей телефонной беседы с господином Керемом, разбудил меня утром энергичными прыжками на кровати с одновременным выкрикиванием каких-то странных слов, очевидно, обозначавших радость от только что полученных бонусов в его любимой игре. Оба телефона я опрометчиво оставила ночевать на тумбочке.
– Предпоследнее утро в этом отеле, – вместо приветствия сказала я сыну и, хитро улыбнувшись, добавила: – Мы молодцы, всё же успели до отъезда.
– Привет, – сразу погрустнел Севка, видимо, вспомнив, что через пару дней каникулы кончатся и снова придётся пробовать на зуб тот самый скучный и невкусный гранит науки. – Чего мы до отъезда успели?
– Найти убийцу певца! – гордо выпалила я и не в силах сдержать радость зацепила ребёнка за пижаму, притянула к себе и громко поцеловала его в щёку.
– Ну и кто он? – буркнул Севка, недовольно вытирая лицо рукавом.
– Ты узнаешь это вечером. Дядя Керем обещал всё сделать как в кино. Сядем дружно за стол, сделаем серьёзные лица, будем оглашать факты и объяснять, что и как произошло и кто всё это сделал. Представляешь?
– Как в кино? Ага, представляю. – Нотки любопытства в голосе не заставили себя ждать. – А бабушку тоже позовём? Она всё время что-то про убийства по телевизору смотрит. Там ещё мужик лысый со смешными усами у неё в передаче выступает.
– Да-да, бабушку позовём обязательно! – воскликнула я. – Точнее, подключим
