его. А теперь ему сообщили, что приемные дети Пака попали в трудовые лагеря – скорее всего, до конца жизни.
«Я предал его. Я его убил. Я виновен в убийстве».
– Папа? Пап!
Президент потряс головой и огляделся.
Его дочь Клэр спустилась вниз завтракать.
– Я хотела, чтобы ты посмотрел мой проект по организации власти в Америке.
– Думаешь, я что-нибудь в этом понимаю? – спросил он, пытаясь изобразить улыбку.
– Вряд ли, но мама сейчас занята, – парировала она и расхохоталась.
Он тоже улыбнулся, и Элеонор подняла голову от бумаг. Он с удовольствием смотрел, как дочь поглощает завтрак, одновременно просматривая какие-то записи – похоже, задание по математике.
Потом перевел взгляд на сына – тот, шаркая, вошел в комнату в своей школьной форме. Из государственной школы его перевели в одно из самых элитных частных образовательных учреждений в стране. Но перевод дался ему нелегко.
– Привет, здоровяк! – сказал президент. – Хорошо спал?
– Я не здоровяк. Я самый маленький в нашем классе. Даже девчонки выше меня.
Клэр сунула в рот ложку хлопьев и пробурчала:
– И умнее.
– Заткнись! – воскликнул Томми.
– Клэр! – резко обратилась к ней мать. – Оставь его в покое.
Клэр торжествующе улыбнулась и вернулась к своим тетрадям.
Президент сказал:
– Томми, во мне шесть футов два дюйма. У мамы пять и девять. Ты будешь высоким. Это же генетика. Спорим, через пару лет ты перерастешь сестру. Просто надо проявить терпение.
Клэр фыркнула, и Томми скривился.
– И нам придется жить тут еще три года, – протянул мальчик. – Ура-ура.
– Еще семь, если папа снова победит на выборах, – жизнерадостно поправила его Клэр. – Так ведь, пап?
Президент смотрел на сына и не ответил ей.
Элеонор быстро встала, проинспектировала школьную форму Томми и перешла в полноценный «материнский режим»: пригладила ему волосы, заправила рубашку, перевязала галстук и поддернула воротник.
– Ты можешь опоздать, – сказала она. – Лучше поспешить с завтраком.
Томми плюхнулся на стул и мрачно уставился в свою тарелку.
Элеонор бросила короткий взгляд на мужа, но он снова смотрел в пространство. Она уже смирилась – после некоторого сопротивления – с тем, что, пока они здесь и ее муж на президентском посту, для семьи он почти недоступен. Проблемы, с которыми ему приходилось иметь дело, были слишком необъятными, давление слишком сильным, ставки слишком высокими. Она ощущала себя матерью-одиночкой. Однако у нее была вся необходимая помощь, и она прекрасно понимала, что множество женщин тащат на себе семью, имея гораздо меньше возможностей, чем у нее. И все равно ей было непросто. Семья – это вообще непросто, сколько бы денег у тебя ни было.
Однако разговор с сыном заставил президента задуматься кое о чем.
Семья.
Он встал и бросил салфетку на тарелку.
Элеонор подняла голову:
– С тобой все в порядке?
– Чуть не забыл кое-что сделать перед поездкой. – Он вышел из комнаты.
Элеонор снова развернулась к Томми: стала уговаривать его съесть еще немного. Потом посмотрела, как дети уезжают в сопровождении охраны из секретной службы. Сначала они отвезут Томми, потом Клэр. Агент службы останется в классе с каждым из них и будет сопровождать в течение дня.
* * *
Провожая взглядом мини-кортеж, Элеонор не заметила группу туристов, собравшуюся возле боковых ворот Белого дома. Выезд, которым пользовалась президентская семья, был почти потайным – скрытым от публики.
От ее большинства.
Мужчина и женщина с фотоаппаратами снимали все вокруг себя. Они старались найти положение, с которого лучше будет видна частная территория, пока охранники отвлеклись на вопросы, которыми засыпали их остальные члены группы.
Кортеж свернул на улицу, и другой член группы сфотографировал его, улыбаясь и размахивая руками в полном восторге. Он продолжал снимать, пока кортеж не пропал из виду. Дальше за ним пристроилась пара седанов, которые до этого стояли припаркованными на 17-й улице. Они работали в тандеме, периодически сменяя друг друга, чтобы не вызвать подозрений у охраны.
В Белом доме Элеонор вышла на улицу: посмотреть, как на клумбах высаживают цветы. Она стояла на крыльце, когда к ней обратилась секретарша:
– Миссис Кэссион, насчет вашей поездки на Нантакет. Поедете только вы и дети, верно?
– Да. Утром я переговорила с президентом. Похоже, он не сможет к нам присоединиться.
– Секретная служба работает над логистикой, предварительный доклад они представят в конце недели, если вы не против.
Элеонор кивнула и сказала:
– Я помню те дни, когда мы просто прыгали в машину с парой чемоданов и нашим псом и отправлялись в путь.
Секретарша улыбнулась:
– Хотите, чтобы эти дни вернулись?
– Каждую минуту моей жизни. Но я правда думаю, что нам не помешает прокатиться. Жаль только, президент не поедет с нами.
– Дом, который вы выбрали, очаровательный.
– Это дом наших друзей, Донованов. Они пригласили нас пожить там. Он очень старый и совсем деревенский. Будем гулять по пляжу. Ездить в город на велосипедах. Жечь костры. Читать книжки, болтать. Просто… просто побудем вместе.
– Звучит великолепно.
– Я надеюсь. Очень надеюсь… что Томми понравится.
Секретарша понятливо кивнула:
– Для детей это непросто. Мне кажется, я не смогла бы.
– Ну, нам всем придется потрудиться, чтобы помочь Томми справиться. Другого выбора нет.
Когда они зашли внутрь, мужчина в форме Национальной службы охраны парков, сидевший на корточках возле клумбы, выпрямился и встал. Официально он был из Южной Кореи и работал тут шесть лет. На самом деле он был северокорейцем и его заслали в США пятнадцать лет назад с единственной задачей – любым способом проникнуть в Белый дом. Многие занятия были для него недоступны. Но работа в саду – нет. И, прилагая гораздо больше усилий, чем все вокруг, он смог пробиться сюда.
Он регулярно отправлял отчеты своему правительству – во всех подробностях, которые могли быть ценными. Правда, их было немного.
До этого момента. Только что он, похоже, выиграл джекпот.
Роби и Рил возвращались назад в квартиру Роби после встречи с Синим, когда их срочно вызвали в Белый дом.
Через посты охраны их провели с рекордной скоростью, после чего сопроводили в Оперативный штаб – в маленькую переговорную. Обычно таким людям, как они, вход туда был закрыт, но им сказали, что президент этим утром улетает из города и хочет встретиться с ними ненадолго и в относительной секретности.
Синий уже был там, когда их привели. Он звонил им с дороги.
– Введете нас в курс, пока президента нет? – спросила Рил.
– Я в таком же неведении, как и вы, – признался Синий. – Не думаю, что вызов поступил по официальным
