Вдоль одной из стен выстроились шесть больших серебристых цилиндров. Это что, и есть Бретериковы магнитные холодильники? Селлерс представлял себе холодильники совершенно иначе. Может, это баки для хранения… да хрен его знает чего.
Другую стену занимали деревянные стеллажи, забитые катушками кабелей, сверлами, чем-то вроде большой серебристой змеи, какими-то штуковинами, напоминающими телевизионные пульты, еще там стоял гроб – вылитый доисторический кассовый аппарат. Наверняка у этой хрени есть какая-нибудь мудреная научная функция, мрачно подумал Селлерс, до которой ему и за миллион лет не додуматься. Взгляд его уткнулся в аппарат, стоявший посреди комнаты. Центрифуга, похоже, догадался Селлерс. И что в ней крутится? Магниты? И создают холод?
К пробковой доске было приколото красными круглыми кнопками несколько бумажек. Селлерс начал читать, но тут же отказался от этой идеи – слишком много непонятных слов: фланцевание, холодная сварка, гониометр, дьюар, тупики. Тупик – во, это понятное слово. Может, поступить в университет, на заочное?
– Бретерика здесь нет. Давай позвоним Стэпфордскому муженьку и двигаем назад.
– Погоди, – пробормотал Гиббс, глядя на серебристые цилиндры. – Надо их проверить. И деревянные ящики заодно. Все, куда можно запихнуть тело.
– Ох, да ладно тебе! Хэй не убивал Бретерика. Зачем ему это?
Гиббс пожал плечами:
– Может, ему нравится убивать людей? Четверых он уже прикончил. Было бы пять, если бы Салли Торнинг не отбилась.
– Бретерика здесь нет. Носом чую.
– Тогда где он? Куда подевался? Он же хотел следить за ходом расследования. Не мог он просто свалить и выключить телефон. Странно это.
– Ничего странного, – возразил Селлерс. – Сперва мы обвиняем в убийстве его жену, потом его самого, а потом говорим: «Прости, парень, облажались. Вы с женушкой тут ни при чем. Жаль, конечно, что она померла». Неудивительно, что он от нас не в восторге.
Гиббс быстро вышел из лаборатории и тут же вернулся со стулом. Селлерс наблюдал, как он методично заглядывает в каждый из серебристых баков.
– Ну, что в них?
– Длинные прозрачные трубки. Вроде того. И немного…
– То есть не Марк Бретерик? Мы ведь его ищем.
Покончив с цилиндрами, Гиббс принялся открывать большие деревянные ящики.
– Пусто, – вздохнул он разочарованно. – Ладно, пошли.
– Позвоню Стэпфорду и… – Селлерс прошелся взад-вперед, покрутил в воздухе мобильным телефоном. – Черт, сигнала нет.
– Так иди в офис.
Селлерс с облегчением двинулся обратно. Гиббс следовал за ним, волоча за собой стул.
– Осторожно! – крикнул вдруг Селлерс, но было уже поздно: Гиббс упал, споткнувшись обо что-то. Вцепившись в ногу, он жалобно взвыл. Из пола, рядом с красной чертой, выступал серый металлический диск основательного диаметра, почти сливавшийся с бетоном.
– Ничего не сломал? Дай посмотрю.
Гиббс не собирался разыгрывать слабака, хоть боль была адская – при падении он здорово ударился коленом о ребро металлической хрени, торчащей из пола.
– В порядке я, – проскрипел он.
Селлерс ухмыльнулся:
– Я же говорил – не надо заступать за красную линию. Здесь, кстати, телефон тоже не ловит.
– Снаружи поймает.
– Крис… И стационарный телефон не работает… Провод перерезан. – Селлерс поднял конец белого телефонного провода.
– Он был здесь. – Гиббс, морщась, встал.
– Эти ящики…
– Они пустые.
– Как думаешь, они ведь, наверное, для этих серебристых бочек? Для перевозки…
– Возможно, а что?
– Их семь, а бочек шесть.
Селлерс и Гиббс уставились друг на друга.
– Обо что я споткнулся?
– Похоже на какую-то крышку…
– Крышку?
Гиббс похромал за Селлерсом, который уже почти бежал назад, в лабораторию. Селлерс указал на дальнюю стену:
– Взгляни на этих монстров. Открываются только сверху. Их же нужно опускать, верно? Ну, чтобы засунуть то, что туда засовывают, – пластиковые трубки или какую другую хренотень? Наверняка они стоят на платформе, которая их опускает и поднимает. И потом их закрывают. Крышками!
Он быстро вернулся к торчащему из пола диску.
– Помоги!
Вдвоем они налегали на железяку изо всех сил. Тщетно.
– Давай в другую сторону, – пропыхтел Гиббс. – Гляди…
Диск медленно повернулся. Крышка оказалась тяжелой – они с трудом подняли ее и оттащили в сторону. Оба надеялись, что седьмой серебристый цилиндр пуст.
Сначала они увидели темные волосы, испачканные красным. Затем услышали звук. Дыхание. Бретерик был жив.
– Марк? Марк, это детектив Колин Селлерс. С вами все будет в порядке. Все будет хорошо. Мы вас сейчас вытащим. Марк, вы можете говорить? Можете посмотреть вверх?
Голова шевельнулась. Селлерс увидел лоб, залитый кровью. Гиббс уже выскочил наружу, вызывать помощь.
– Вот и хорошо. Говорите со мной, Марк. Не теряйте сознание, разговаривайте со мной. Только не молчите.
– Оставьте меня, – прошептал Бретерик и добавил что-то неразборчиво.
Селлерс уловил слово «покой». Бретерик судорожно вдохнул, и голова его поникла.
– Вы помогли нам. – Саймон смотрел на Джонатана Хэя через стол. – Вы сказали мне, что Джеральдин не убивала себя и Люси, что тот, кто убил их, убил также Энкарну и Эми. Зачем вы это сделали?
– Ненавижу, когда все неправильно, – ответил Хэй. – Не могу, когда что-нибудь… неверно. Я хотел помочь.
Он старался не встречаться взглядом ни с Саймоном, ни с Чарли. Вчера он был в истерике. Сегодня лицо оставалось пустым.
– То есть вы хотели, чтобы мы узнали правду?
– Нет. Нет, конечно. (Пауза.) Я был тем, кто знал все. Я был вам нужен. Я и раскрыл малую толику того, что знал. А потом запаниковал, испугался, что открыл больше, чем следовало. И постарался навести вас на ложный след… но сделал все только хуже, опять все неправильно. – Хэй удрученно покачал головой. – Вы нравились мне, Саймон. Если это имеет значение. И сейчас нравитесь.
– Вы меня не знаете! – отрезал Саймон.
Никто не знает, никогда не знал – так что в тебе такого особенного?
– Когда мы нашли Энкарну и Эми, вы должны были понять, что остальное – вопрос времени. Но вы все равно продолжали играть с нами, словно верили, что вам это сойдет с рук. Гарри Мартино, Анхель Оливар… А когда я сказал, что требуется ваша помощь…
– Я угодил в вашу ловушку, – согласился Хэй. – Могли арестовать меня и без этого спектакля. Мне не пришло в голову, что вы станете действовать настолько изощренно. – Его губы задрожали. – Вы считаете, я вас подвел. Простите. Я правда хотел помочь, Саймон.
Чарли кашлянула. Это сняло всеобщее напряжение. Саймон немного расслабился.
– Вы по-прежнему в силах мне помочь. Зачем вы убили их – Энкарну и Эми, Джеральдин и Люси?
Тишина.
– Ладно, начнем с малого, – предложил Саймон. – Вы последовали за Салли Торнинг в Сэддон-Холл в прошлом году?
Хэй кивнул.
– После того, что случилось… с моей женой и дочерью, я был не в себе. Ничего не мог делать, не мог работать, не мог думать. В итоге очутился на вокзале.
– Убив Энкарну и Эми и закопав их в теплице Корн-Милл-хаус, вы были не в себе, – кивнул Саймон. – И очутились на вокзале. Собирались уехать из страны? Оставить работу в Кембридже и начать с нуля?
– Я получил место в Кембридже в январе этого года. Прежде преподавал в Роундесли.
– В университете?
– Можно и так сказать. После Кембриджа называть это университетом кажется небольшим преувеличением, но… да, там я и преподавал. – Он помолчал. – Не знаю, зачем я пошел на вокзал. У меня не было плана. И там вдруг увидел Салли… Да, с Салли я напортачил.
– Вы сразу заметили Салли, потому что она была похожа на Джеральдин. А вам нравилась Джеральдин.
– Мы оба нравились друг другу. Между нами ничего не было. Не могло быть, даже после того как… когда я оказался сам по себе и… и несколько легкомысленно обдумывал возможности разрушить чью-то семью.
Самое большое преуменьшение, которое Саймон когда-либо слышал.
Хэй, похоже, не заметил выражения его лица. Он явно был настроен на беседу, но только если она не касалась четырех убийств.
– Джеральдин никогда бы не ушла от Марка и не завела интрижку на стороне. Однажды я ей сказал: «Марк ничего не узнает», а она ответила: «Но я-то буду знать». Она бы возненавидела себя.
Чарли подалась вперед:
– Но вы считали, что она испытывает к вам определенные чувства. Сложись обстоятельства иначе…
– Да, – без колебаний ответил Хэй. – Сложись обстоятельства иначе, Джеральдин вышла бы за меня.
– Получается, Салли Торнинг – это просто проба пера? – спросила Чарли. – Она походила на Джеральдин, но была не настоящей. Вы все еще надеялись, что Джеральдин образумится и уйдет от Марка к вам.
Хэя словно ударили.
– Не принижайте Салли. Она спасла мой рассудок. Я подумал… увидев ее на вокзале… подумал, кто-то или что-то пытается сообщить мне, что все будет в порядке. На Салли была майка из совиного приюта. А я был там с Джеральдин, во время школьной поездки. Но… Но это была Салли, не Джеральдин. Я понял это слишком поздно. Джеральдин слишком идеальная, слишком безупречная. Мне пришлось бы многое от нее скрывать. Я потратил столько времени, добиваясь ее, а на самом деле мне нужна была Салли. Она такая, как я. С ней я мог быть собой.
