стороны обвинения. Судья поддержал обвинение. Блю готова была поставить свое недельное жалованье, что врач был здоров как огурчик уже на следующий день после завершения процесса.
Блю отчетливо представила себе, как мать стоит на лужайке перед дорогим особняком именитого доктора, отчаянно жаждая не внимания, а излечения. Выпускник Стэнфордского университета с двадцатипятилетним опытом работы, доктор Брайант должен был понимать, что произойдет, если пациент так резко прекратит принимать столь сильное средство. Кто-нибудь поставил под сомнения его действия? Возможно, это сделала бы защита, если бы судья не отклонил прошение отложить слушания.
Совершив в уме простые арифметические действия, Блю определила, что доктору Брайанту сейчас должно быть уже под восемьдесят, а может быть, и восемьдесят с лишним. Вспомнит ли он Бриджет Форд? Вспомнит ли Боди и Арлу?
Блю ввела его имя в поисковую систему, заранее решив, что она выяснит, где он живет, встретится с ним лично, посмотрит ему в глаза и скажет… а что именно она ему скажет? То, что сорок лет назад он проявил черствую бессердечность, что именно он виноват в психическом состоянии Бриджет, что у него на руках кровь маленьких детей, что он повинен в том, какое детство выпало на долю Блю, что именно из-за него она видит призраков и у нее нет друзей, нет жизни?
Блю посмотрела на свои руки, застывшие на клавиатуре, на свои тонкие пальцы, округлые ладони, сильные, но небольшие. Какую угрозу она может представлять?
Первая же ссылка сообщила Блю, где именно она сможет найти Магнуса Брайанта: в шести футах под землей на кладбище на окраине Ричмонда, штат Виргиния. Это явилось чуть ли не облегчением, ибо ну что она смогла бы с ним сделать?
За всю свою жизнь Блю и мухи не обидела.
Тройка Пентаклей (перевернутая) [56]
Комната освещалась лучом фонарика. Блю проснулась на том самом диване, на котором накануне сидели супруги Парк, складывая пазл. Кофейный столик исчез.
Ветер пригоршнями щебенки швырял в оконное стекло крупные капли дождя, завывал в дымовой трубе словно старик, играющий на дудке. Голова у Блю раскалывалась от боли.
– Очень хорошо, ты проснулась, – сказала Сабина, перевода луч фонарика Блю на грудь, чтобы не слепить ее.
У Блю во рту так пересохло, что ей пришлось отдирать язык от неба. Спина, бедра, плечи ныли, руки болели. Ей потребовалось какое-то мгновение, чтобы понять, где она находится, почему лежит на диване, а не в кровати. Вспомнить о том, что она сделала.
– Как ты себя чувствуешь? Сесть сможешь? – спросила Сабина. – Нет-нет, не вставай; пол мокрый, проклятая непогода никак не унимается. Я принесу твои сапоги. – Раздался плеск ее шагов.
Пока Блю спала, наводнение еще больше усилилось: теперь вода уже проникла в дом, поднявшись на два дюйма. Шлепая, Сабина отправилась в прихожую за резиновыми сапогами Блю, луч ее фонарика отразился от воды. В его отсветах Блю разглядела, что мебель была переставлена: деревянные стулья составили на кухонном столе, столики исчезли, шторы до пола были скатаны и подвязаны к карнизам.
– Почему ты меня не разбудила? Я бы помогла!
– Мы пробовали, где-то с час назад. Ты полностью отключилась. Я как раз собиралась попробовать еще раз, но… – Пожав плечами, Сабина бросила Блю пару чистых сухих носков и поставила сапоги на диван. Старательно избегая смотреть ей в глаза.
Пластиковая половица закрывала вентиляционную решетку в стене.
– Мы отключили электричество и газ, – продолжала Сабина, – заткнули все сливы в раковинах и ванных и придавили пробки тяжестью, перетащили почти всю мебель.
– Где миссис Парк?
– Закрывает половыми досками окна на кухне и дверь в кладовку – подумать только. Впрочем, поскольку погреб затоплен, наверное, она хочет спасти кладовку от такой же судьбы.
– А…
– Джошуа?
– Милтон.
– Он наверху.
– Наверху?
– Я помогла ему подняться по лестнице, – объяснила Сабина, – но он и сам прекрасно справился. По-моему, он гораздо крепче, чем кажется.
Блю рассеянно кивнула, не зная, что сказать. Щека у нее горела, и она снова ощутила царапины, оставленные Джошуа на ее коже. Ее плоть должна быть под ногтями мертвеца. «Ранения, полученные при самообороне» – не так ли это называется?
Сабина отошла, к окну, к двери или на лестницу, Блю не могла сказать; она ее не видела. В свете фонарика ее пальцы сияли красным светом. Она никогда не думала, что сможет…
– Как вы себя чувствуете?
Блю вздрогнула, услышав голос миссис Парк; она не слышала, как открылась дверь в коридор. Льняной сарафан был заменен на более практичную одежду: темные хлопчатобумажные штаны и синюю толстовку с обтрепанными манжетами, испачканную с одного бока кремовой краской. Волосы хозяйка забрала назад, наспех перетянув серой лентой; под глазами у нее легли тени, тушь для ресниц расплылась по направлению к правому виску.
– Все в порядке, – сказала Блю, почувствовав, что у нее болит горло, как это бывает перед простудой.
«Я убила человека. Я убила вашего мужа».
– Вы смотрите на свои руки, вы поранились? – спросила миссис Парк. Присев на край дивана, она взяла руки Блю в свои. Манжеты ее толстовки были мокрые. Блю почувствовала исходящий от нее запах реки. – Мне кажется, они распухли от холода. Неудивительно, ведь вы столько времени пробыли под дождем. И еще нужно обработать эти царапины на щеке. Вы зацепились за ветку дерева?
– Нет, я не… – Блю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не сказать: «Я убила вашего мужа». Вблизи она разглядела, какой же усталый и измученный вид у миссис Парк. – Долго я проспала? – Спросила Блю, мысленно молясь о том, чтобы было уже утро, чтобы начался новый день и Джошуа Парк спустился вниз и поджарил всем тосты и сварил кофе.
– Нет, не долго. Сейчас всего восемь вечера. Наверное, вас разбудил дождь.
Еще только вечер.
– Мы проводим вас наверх, – продолжала миссис Парк. – Там есть аптечка первой помощи, я обработаю царапины. Надо было сделать это сразу, как только вы вернулись, однако вы полностью отключились от окружающего мира, едва легли на диван.
– Все в порядке, я могу вам помочь. Что еще нужно…
– …ничего больше делать не надо. А вам лучше по-настоящему отдохнуть, у себя в кровати, и тогда завтра вы будете нам помогать. Вы сможете идти сами?
Блю смогла. Сунув ноги в сапоги, она поднялась с дивана. Кровь с головокружительной скоростью отхлынула от висков; девушка пошатнулась, сохранила равновесие и на ватных ногах последовала за миссис Парк вверх по лестнице. Каждый ее шаг сопровождался плеском воды, она снова чувствовала запах реки, терпкий аромат мертвой гнилой листвы, растревоженного перегноя. Блю вспомнила дохлого кролика, застрявшего в водостоке, его маленькую тушку. Она вспомнила мистера Парка.
Ковровая дорожка на лестнице под ногами напоминала мокрую губку; лестничная площадка наверху использовала ее в качестве соломинки, чтобы втягивать к себе
