– Мистер Крид, если хотите, то можете молчать. Просто хочу вас предупредить, что я беру почасовую оплату.
Произнеся это, она тоже замолчала и уставилась на меня. Из своего опыта я знал, что ни одна женщина не может сохранять молчание на более-менее продолжительный период времени. Именно поэтому я был удивлен, когда мы просидели, уставившись друг на друга, в полной тишине не менее двадцати минут.
– Мне кажется, что вы мне нравитесь, мисс Крауч, – произнес я наконец.
– Рада слышать это, мистер Крид.
– Зовите меня просто Донован.
Она кивнула, и мы еще помолчали, пока женщина не поняла, что теперь была ее очередь говорить первой.
– Донован, у моей профессии есть сходство с профессией дантиста.
– Это как это?
– Как и ваш дантист, я никак не смогу вам помочь, пока вы не откроете рот.
Я кивнул.
– Вот здесь у меня несколько кресел, и пациент может сесть в любое, которое ему понравится, – продолжила психиатр. – Я специально не вмешиваюсь в сам процесс выбора, потому что он кое-что рассказывает мне о самом пациенте.
– Ого.
– Например, ваш выбор говорит мне о том, что вы привыкли все контролировать, а это, в свою очередь, говорит о возможных проблемах с доверием. Видно, что вам трудно довериться чужому человеку до такой степени, чтобы обсуждать с ним свои личные проблемы.
– Неплохо, – заметил я. – Так расскажите мне о себе, и мы перестанем быть чужими.
– Со всем моим уважением, позвольте мне напомнить вам, Донован, что главный герой нашей встречи – это вы. – Женщина улыбнулась. – Более того, чем меньше вы обо мне знаете, тем легче вам будет обсуждать со мной деликатные вопросы.
– Отлично, – ответил я, – не хотите говорить – и не надо. Я могу узнать о вас все, что мне надо, просто осмотрев ваш кабинет.
– Неужели вы настолько проницательны? – спросила она.
Я видел, что мисс Н. Крауч с трудом сдерживается, чтобы не высмеять меня, хотя она и закусила свою нижнюю губу, всячески стараясь, чтобы голос ее не выдал.
– Хотите, продемонстрирую? – спросил я, вставая.
– Если вам этого хочется.
– Ваше лицо говорит мне о том, что вы всю жизнь были красавицей. Но сейчас вы постарели, вам уже ближе к шестидесяти, и ваша прическа и одежда говорят о том, что вы смирились с этим фактом. Вы стареете с достоинством и считаете себя гораздо умнее своих знакомых, даже тех, кто превзошел вас в профессиональном смысле. На вашем письменном столе стоит фотография двух мальчиков, которые выглядят так, как будто они родились от смешанного брака с японцем. Это ваши сыновья, но на фотографии нет ни вас, ни их отца. Если бы фотографировал ваш муж, то на фотографии были бы вы; если бы фотографировали вы, то на фотографии был бы ваш муж. Если бы ваш муж умер, то в память о нем его фото стояло бы на вашем столе. Но его фото нигде нет, поэтому я думаю, что вы в разводе. Судя по вашему возрасту и по тому, во сколько лет женщины обычно рожают, этой фотографии по крайней мере лет десять. Вы не стали менять ее, потому что она напоминает вам о более счастливых временах.
Я взглянул на свою собеседницу, чтобы проверить, какое впечатление это на нее произвело. Однако она очень хорошо контролировала свои эмоции. Впрочем, это было не важно, я ведь только начал.
– Вы постоянно, в любой ситуации, стараетесь вести себя «как положено», – продолжил я, указывая на ее диплом. – Вы прячетесь за инициалами Н. Крауч, потому что считаете, что имя Надин привлечет к вам ненужное внимание. Вы страдаете от чувства неполноценности, потому что ваши соученики окончили престижные учебные заведения, а вы так и остались выпускницей Медицинской школы Питтсбургского университета. Вы считаете, что так и не достигли всего, что вам было дано матерью-природой.
– А это откуда взято?
– Я не вижу никаких статей или книг, а это значит, что вас не публикуют. Вы можете назвать мне хоть одного известного психиатра в вашем возрасте, который не опубликовал ни одной работы?
Мисс Крауч надула губы.
– Понятно, – сказала она. – Что-то еще?
– Ваши дети сейчас в колледже или уже работают, и звонят они вам не так часто, как вам бы того хотелось. Чтобы развеять одиночество, вы завели двух собак.
– Что? – удивилась женщина. – Может быть, вы еще и породу назовете?
– Акита, – улыбнулся я. – Японские собаки, которых привезли в Америку американские солдаты после Второй мировой. Два щенка из одного и того же помета.
Я поклонился и вернулся на свой кожаный трон. На лице у меня блуждала самодовольная ухмылка.
– Потрясающе, мистер Крид… Правда, это совершенно невероятно.
– Благодарю вас, мисс Крауч.
– Вы изучили все данные, которые были перед вами, и умудрились исказить абсолютно все факты. Все, за исключением одного.
– Не говорите ерунды, – произнес я, продолжая улыбаться.
– Мне за шестьдесят, а не к шестидесяти, – начала Н. Крауч, вставая. – Я не считаю себя умнее моих друзей, хотя никто из них не превзошел меня в профессиональном смысле. На столе стоит фотография приемных детей моей сестры. Я не разведена, потому что никогда не была замужем. Я не со Среднего Запада, а из Майами. Мои соученики не кончали престижных университетов, потому что психиатры кончают медицинские школы, а не университеты. Кстати, Медицинская школа Питтсбургского университета является лучшим медицинским учебным заведением в стране. Только в 2005 году она получила от Национального института здоровья[17] сто восемьдесят грантов на общую сумму больше чем семьдесят шесть миллионов долларов… И кстати, – добавила она, открывая нижний ящик стола, – я совсем не прячу своего имени, и меня таки публикуют.
С этими словами она протянула мне книгу «Восстановление когнитивных функций с помощью нейрофизиологического вмешательства» и указала на автора – Надин Крауч, Ph.D[18].
– Ну и чего вы сияете? – спросила она, остановившись на минуту. – Вы выглядите как деревенский дурачок.
А потом она все поняла:
– Черт возьми, вы только что заставили меня рассказать о себе все.
– Да вы не расстраивайтесь так сильно, – ответил я.
– Вы и о книге наверняка знали.
– Я «прогуглил» вас, прежде чем прийти на встречу.
– Мне придется быть с вами очень внимательной, – сказала женщина. – Вы прекрасный манипулятор.
– Благодарю вас.
– Вы что, считаете это комплиментом?
– А что это за единственный факт?
Психиатр с удивлением посмотрела на меня.
– Ну, вы сказали, что я ошибся во всем, кроме одного.
Мисс Крауч улыбнулась.
– Подождите, – остановил я ее, улыбнувшись в ответ. – Я знаю, в чем я не ошибся. В том, что вы были красивы всю свою жизнь.
Она широко улыбнулась. Я пристально взглянул на нее и задал вопрос:
– Мисс Н. Крауч, вы что, только что мне подмигнули?
Так начались мои профессиональные отношения с Надин.
О Медвежонке Тернере было известно, что играть он начал задолго до того, как получил место бармена в «Грэнтлайн Бар & Гриль» в Дарнелле, штат Западная Вирджиния. Еще будучи ребенком, он подстригал лужайки и мыл машины, чтобы заработать достаточно денег для того, чтобы сделать ставку на тотализаторе.
В азартных играх ранние выигрыши обычно приводят к последующему финансовому краху, и Медвежонок тоже этого не избежал. А теперешняя полоса неудач поставила под угрозу его собственную жизнь. Его долг был значительно больше, чем он мог заработать в «Грэнтлайн» за всю оставшуюся жизнь. И должен был не кому-нибудь, а самому Сальваторе Бонаделло, одному из самых крупных и уж точно самому печально известному мафиозному боссу в стране.
Медвежонок жил в постоянном страхе, что в один прекрасный и не такой уж далекий день в бар, ближе к закрытию, явятся костоломы Бонаделло и потребуют долг. Он был готов к тому, что ему сломают руку, или ногу, или несколько ребер – не готов он был к тому, что сам Сал Бонаделло позвонит ему по телефону.
Если верить Салу, то разговор был следующий:
– Я тут намедни посмотрел на твой счет, – начал мафиозо.
– Я делаю все что могу, мистер Бонаделло. Я очень стараюсь, но мне надо еще немного времени.
– А хочешь, чтобы я – как это называится? – списал должок?
Медвежонок задумался.
– Я, конечно, могу заехать кому-нибудь по башке бейсбольной битой от вашего имени, но я не профессионал, – ответил он. – Я никогда никого не убивал.
– Да речь ни разу не об этом, – сказал Сал. – Мне просто нужна кое-какая информация и одна маленькая услуга. Поможешь мне, и я, возможно, спишу твой должок. Как тебе такая раскладушка?
– Мистер Бонаделло, это будет все равно что получить новую жизнь от вас в подарок. Я совсем не жалуюсь, но мне приходится работать сутками напролет, чтобы только выплачивать проценты. До самого долга я еще и не добирался.
– Ты знаешь парня по имени Чарли Бек?
– Чарли все знают.
– Он твой друг?
