Он прокрался на лестничную площадку, увидел, что дверь в комнату матери приоткрыта. Помедлив, он заглянул туда. Невозможно было понять, спал ли кто-нибудь на кровати ночью, потому что мать никогда не застилала ее. Матери в спальне не было, но это не удивило Джоби, потому что она всегда вставала рано. Она, наверно, внизу.
Он подошел к краю узкой винтовой лестницы, прислушался. Тишина, не слышно стука кастрюль и сковородок, нет запаха жареного бекона. Еще не спустившись с лестницы, он знал, что Хильда Тэррэт не вернулась домой. Он проверил две комнаты внизу, но ее и там не было. Длинный черный плащ матери не висел на крючке на двери. Чувство пустоты, одиночества охватило Джоби, слезы снова наполнили его глаза.
Вдруг мальчик в ужасе заметил, что дверца чулана распахнута; он увидел за ней черную пустоту, попытался отвести взгляд, почувствовал затхлый запах плесени, исходящий изнутри. Он подбежал к чулану, захлопнул дверцу, услышал, как щелкнул замок, но все же навалился на нее всем телом. Он опоздал, его наихудшие ночные страхи подтвердились, гром освободил то, что томилось в чулане, выпустил его в ночь. Оно могло быть где угодно, ожидая возврата тьмы.
Джоби уселся на стуле матери возле погасшей плиты, глядя на почерневшие угли; он уже не ждал мать, он знал, что она не вернется. Он был так потрясен, что не стал противиться, когда днем пришла миссис Клэтт и увела его; кот шел сзади, следом за ним, как бы давая ему понять, что при первой же возможности вцепится с ненавистью в ноги Джоби.
Джоби очнулся от своих воспоминаний, все еще водя точильным камнем по лезвию садового ножа, которое превратилось в узкую, блестящую полоску стали. Туман перед его глазами рассеялся, и он увидел вокруг себя любопытные молодые лица. Некоторые смотрели враждебно, другие же просто наблюдали. Элли Гуд. Элли - хороший паренек, друг, если таковой ему понадобится, но пока Джоби был один, с тех самых пор, как ушел от миссис Клэтт в день своего шестнадцатилетия, вернулся в развалюху, которая когда-то была его домом. Ему никто не был нужен.
Салли Энн Моррис. При виде нее у Джоби по телу начинали бегать мурашки, но это было приятно, у него появлялось странное, незнакомое ощущение. Ее зеленоватые глаза поблескивали на солнце, они проникали в него так же, как глаза матери или миссис Клэтт, которые читали его тайные мысли, властвовали над ним. Я тебе нравлюсь, правда, Джоби? Он покраснел, посмотрел на нож в руке, мысленно произнес, заикаясь, что ему надо работать. Твоему отцу, Салли Энн, не понравилось бы, что я лентяйничаю.
Ты опять мечтал, Джоби.
Иногда события прошлого он видел так ясно, как будто все это случилось лишь вчера. Это они виноваты, они перенесли свои мысли в его сознание. Твоя мать убила твоего отца, Джоби, околдовала быка, а потом. Господь покарал ее, убил молнией. А что же будет с тобой?
- Ты - ведьмин сын.
Раздался голос Элли Гуда:
- Заткнись.
Толпа приблизилась. Тимми Купер стоял впереди, чувствуя себя в безопасности. Ты не посмеешь мне ничего сделать, Джоби, хоть ты и ведьминское отродье.
Он посмотрел на Салли Энн, увидел, как движется ее гибкое, молодое тело, как будто для него одного. Посмотри на меня, Джоби, разве ты не хотел бы, чтобы все это было твоим?
Джоби весь напрягся, вспотел, наметил очередной побег боярышника, который надо было разрезать, оглянулся назад, видя в тумане лица. Ненависть к Тимми Куперу и его насмешкам, какое-то иное чувство к этой девушке вызывали в его нижней части тела ощущения, которые сбивали его с толку. Точильный камень выпалу него из пальцев, и Джоби повернул лезвие ножа кверху и назад, нацелившись на тонкий побег; но как раз в тот момент, когда он поднес нож поближе, он невольно отвел взгляд в сторону. И в этот ужасный миг он понял, что не властен над собой, что кто-то управляет его действиями.
Время как будто остановилось, и все казалось в тысячу раз ужаснее. Деревянная рукоятка ножа каким-то образом выскользнула из его потных пальцев, и нож, крутясь, вращаясь, сверкая в лучах полуденного солнца, забыл о живой изгороди, превращаясь в орудие уничтожения, наметив себе цель насмешливое лицо ребенка.
- Ведьмин сын. Твоя мать убила твоего отца, и Господь...
Нож ударил Тимми Купера острым краем лезвия, со всей силы, угодив на тонкую шею, которая оказалась ничтожной преградой на его пути и не смогла задержать его полет. Это произошло так стремительно, но Джоби Тэррэту казалось, будто нож падал очень медленно. Гильотина, нашедшая цель, обезглавливающая с бесстрастной исправностью.
Голова мальчика поднялась, губы его все еще беззвучно шевелились, произнося насмешливые слова; к счастью, он не успел понять, что произошло. Голова словно повисла над бьющей алой струей фонтана, будто пластмассовый шар на струе воды в тире парка аттракционов. Тело Тимми напряглось, но он упал не сразу; рука его поднялась, палец обличающе указал на Джоби. Она убила, а теперь ты убил, колдун!
Медленно окровавленный труп опустился на землю, голова отвалилась, покатилась, остановилась в метре от Джоби, уставившись на него. Она смеялась, издевалась над ним. Видишь, что ты натворил, колдун?
Внезапно все вокруг бешено завертелось. Кровь все еще хлестала из обрубленной шеи, лилась дюжиной ручейков, собираясь в алое озеро, наполняя выбоину на дороге. Потом раздались визги и крики.
В голове у Джоби все закрутилось, та замедленная пленка теперь превратилась в расплывчатое пятно. Все лица были повернуты к нему, на них был написан ужас, они были искажены злобой. Они кричали, обвиняли его:
- Ты убил его, колдун, потому что он сказал правду!
Элли Гуд плакал, мальчик, которому бы следовало бежать прочь отсюда, вопя от ужаса, внезапно повзрослел, наклонясь над мертвым телом. Нет, это невозможно, ты не умер, Тимми. Встань и скажи нам, что ты жив. Прошу тебя! И Салли Энн, уставившись зелеными глазами на Джоби, говорила ему непонятные слова. Это был несчастный случай, нож просто выскользнул. Никто не вправе обвинять тебя. Но они будут обвинять. О Боже, будут! Я буду с тобой, Джоби.
Оцепенев, Джоби Тэррэт схватился за изгородь, чтобы не упасть, не обращая внимания на острые шипы, напоминая ободранное чучело, не в состоянии сдвинуться с места. Все остальные отпрянули от него, кроме Салли Энн и Элли, бросились бежать, вопя, их крики ужаса эхом отдавались в горах.
- Произошло убийство! Ведьмин сын убил Тимми Купера!
Прошло несколько часов, а, может быть, минут - сознание Джоби опять шутило с ним шутки. Элли пытался пристроить голову мертвого мальчика к отрубленной шее. Вот так, все будет хорошо, он сейчас оживет, и они не смогут обвинить тебя, Джоби. Нет, он мертв, он никогда не встанет.
Салли Энн стояла рядом с Джоби, схватив его за руку, от чего по его телу как будто пробегал слабый электрический ток, словно от отработанного аккумулятора. Ты не виноват, Джоби, это был несчастный случай. Будь со мной, и все обойдется.
Ее глаза смотрели в его глаза, проникали в них, успокаивали, ослабляли ощущение реальности, словно обезболивающее средство. То, что жило в чулане, тоже так делало, Салли Энн. Оно вышло из чулана в ту ночь, когда умерла моя мать. Ты говоришь глупости, Джоби. Нет, это правда, оно всегда там жило... может быть, и сейчас оно там, а теперь, когда оно убило, оно вернулось туда...
Ее глаза неотрывно смотрели на него, и внезапно ему стало жутко: если бы он мог, он бы бросился бежать. Затем его вдруг охватило странное чувство покоя, как будто Салли Энн была его защитницей. Не тревожься, Джоби, это был несчастный случай, ты не виноват.
Несколько мгновений покоя, он почти задремал; потом его вновь охватила паника, страх вернулся, его насквозь пронзил вой сирены приближающейся полицейской машины.
И Джоби Тэррэт понял, что все произошло на самом деле, что Тимми Купер погиб от его руки.
Глава 2
- Нечего тебе было крутиться среди деревенских парней. - Эми Моррис взглянула в зеркало, висевшее над столом в просторной кухне фермерского дома, заметила, что в ее коротких темных волосах снова появилась седина. Пора ей опять краситься, но на этой неделе нет времени. В свои сорок четыре года она вздрагивала при мысли о среднем возрасте. В джинсах в обтяжку, однако, у нее еще довольно тонкая талия, а груди еще упругие, вызывают восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин, когда она бывает в городе по пятницам. Нет, она не собирается распускаться, это она твердо решила. Щеки ее слегка горели, обозначив веснушки, но это потому, что она сердилась. Слышишь меня, Сал?
- Слышу, мама. - Девушка, стоящая у раковины, презрительно фыркнула, ее напрягшееся стройное тело также выражало злость. - Ты забываешь, что мне скоро шестнадцать, и если мне хочется прогуляться в деревню, я не нарушаю никаких правил, я уже не в колледже Хайэм.
Эми удержалась от резких слов. Она ничего не добьется, обостряя этот вопрос, разжигать бунтарство дочери не стоит. Клифф уже позавтракал и отправился к своим драгоценным курам, все мечтает о полиненасыщенном яйце, которое мгновенно завоюет рынок. Когда дело касалось семейных проблем, он предпочитал не вмешиваться - так было все последние двадцать лет. И Эми не намеревалась сохранять свою привлекательность только ради него.
