— Я не знаю, но если он действительно это спланировал, то он боится твоей охраны. Он боится тебя с Жан-Клодом. Он боится тебя со всеми твоими друзьями-оборотнями. Но не боится тебя одной.
— Я и не буду одна, — заверила я.
— Нет, не будешь, — подтвердил он.
— Я имела в виду не только тебя, Эдуард. Витторио убил полицейских. Не думаю, что он понимает, насколько все это серьезно.
— Мы ему растолкуем, — сказал Эдуард совершенно чистым от акцента голосом, почти полностью пустым. Это был тот самый тон, который проскальзывал у него, когда он начинал говорить о настоящей смерти.
— Да, — согласилась я, — мы ему растолкуем.
Эдуард отключился.
Я тоже отключилась и вошла в гостиную Жан-Клода.
Двое из моих возлюбленных были мертвы в постели, которую все мы делили. Они снова оживут чуть позднее днем или ранним вечером, но пока Жан-Клод и Ашер были по-настоящему мертвы. Я касалась достаточного количества трупов, чтобы точно знать, чем сон отличается от смерти. Эта расслабленность, опустошенность, мертвенность не похожа даже на кому.
Я рассматривала их. Они лежали в ворохе белых шелковых простыней. Жан-Клод — сплошные чёрные завитки вокруг прекрасного лица; еще чуть более плавные линии, и он выглядел бы слишком женственно, но глядя на его лицо никогда нельзя было подумать, что это девушка. Нет, он все равно выглядел мужественным, несмотря на свою привлекательность. Эффекта добавляла нагота его лежащего поверх простыней тела. Нагота, безоговорочно свидетельствовавшая о его мужественности.
Золотые волны волос Ашера прикрывали его лицо, скрывая один из самых прекрасных профилей, которые когда-либо существовали. Я видела некоторые воспоминания вампирши, которая его создала: Бель Морте, Красивая Смерть. Ей больше двух тысяч дет, и она все еще считает левую часть его лица самой прекрасной из тех, что она когда-либо видела у мужчин. Правая сторона его лица, испорченная на её взгляд, была покрыта шрамами, будто от кислоты, оставленными святой водой, которой церковники имели обыкновение пытаться изгонять из вампиров дьявола. Шрамы затронули не слишком большую часть его лица, только часть от виска до подбородка с одной стороны. Его рот был все таким же манящим для поцелуев, в его лице все еще была та душераздирающая красота, но не для Бель, которой казалось, что шрамы покрывают всё.
Его шея была нетронутой, но от груди до паха и частично по бедру с правой стороны его тела все было в шрамах от святой воды. Выглядело это так, будто плоть оплавилась и частично деформировалась, как воск. Кожа была рельефной вплоть до нетронутой половины, но не поврежденной. Он мог все так же чувствовать прикосновения, ласки, поцелуи или укусы. Просто кожа ощущалась по-другому. Это был все тот же Ашер, и я любила его.
Не так, как я любила Жан-Клода, но я узнала, что любовь может принимать самые разные формы и значения, и независимо от того, как схоже с чем-то она выглядит со стороны, внутри она ощущается совершенно иначе. Так же сильно, но все же иначе.
Я упаковалась, хоть и собиралась заставить охрану поднять мои чемоданы с оружием по лестнице. Я должна была добраться до аэропорта и самолета, заправленного и дожидающегося меня. Я хотела оказаться в Лас-Вегасе, пока еще светло. Если Витторио намерен вытащить меня из Сент-Луиса прежде, чем Жан-Клод проснется и настоит, чтобы я взяла с собой охрану, то так тому и быть, я буду в Вегасе, когда Витторио все еще будет мертв для мира, как и остальные. Было в высшей степени справедливо, что вампиры были беспомощны днём. Я выжму из этого максимум преимуществ. Конечно, Витторио знал все обо мне, если следил за мной. Мысль о том, что у него, вероятнее всего, есть дневные глаза и уши, шпионящие за мной в Лас-Вегасе, не радовала.
Я всмотрелась в этих двух вампиров и пожалела, что не смогу попрощаться.
Дверь ванной открылась, и вышел Джейсон, облачённый халат, который он не потрудился завязать потуже; когда я только вошла, он лежал полностью обнаженным между вампирами. К тому же, я и раньше видела его обнажённым. Он был pomme de sang Жан-Клода, его яблоком крови, чем-то среднем между любовницей и утренней закуской. Большинство мужчин не трахались со своими pomme de sang, Жан-Клод не был исключением, но репутация Джейсона пострадала из-за необходимости показать нашего общего мастера более могущественным в глазах всего вампирского сообщетсва. Ему еще дали забавное поручение следить за тем, что я делаю и где бываю, пока вампиры спят.
Джейсон с меня ростом, может, на дюйм выше, невысок для мужчины, да и для женщин тоже, полагаю, невысок. Его светлые волосы теперь уже отрасли до плеч. Он опустил их, хотя, по правде сказать, он был одним из немногих мужчин, на ком короткая стрижка мне нравилась. Но я была всего лишь его другом и любовницей, а не его девушкой, так что длина его волос была его личным делом.
Он улыбнулся мне, его по-весеннему голубые глаза сияли какой-то невысказанной шуткой, известной только ему. Внезапно его взгляд изменился, от шутливого до серьезного и до… Я вдруг осознала, что он голый, и халат прикрывает совсем немного и…
— Прекрати, Джейсон, — попросила я тихо. Я не знаю, почему мы всегда шепчем рядом со спящими вампирами, будто они вправду спят, но это так; если не задумываться, начинаешь грести всех под одну гребенку, будто они нас слышат, и мы можем им помешать.
— Прекратить что? — спросил он голосом, чуть более низким, чем должен был бы. Я не могу сказать точно, что изменилось вдруг в его походке, но он внезапно напомнил мне, что днём он трудился стриптизером.
— Что мы говорили по поводу серьёзного флирта, Джейсон? Ты ведь знаешь, что у меня на это нет времени.
Он подошел к краю кровати, и мне оставалось либо отступить, либо попытаться устоять на ногах, пока он продолжал флиртовать. Отступить было бы трусостью, да и раньше я вполне могла противостоять вниманию Джейсона, но с тех пор, как я случайно сделала его волком своего зова, он, похоже, получил намного больше власти над моими желаниями. Обычно он не пользовался этим в своих интересах, но почему же решил распалить меня сейчас?
Я не двинулась с места, но почти изнывала от его близости ко мне.
— Ты знаешь, что Жан-Клод взбесится, когда проснется, — проговорил он.
— Жан-Клод никогда не бесится.
— Витторио расставил для тебя ловушку, Анита. И ты в нее идешь, — он встал позади меня, настолько близко, что его халат касался моей спины.
— Джейсон, пожалуйста, мне надо идти, — на этот раз я шептала не потому, что боялась разбудить вампиров. Я шептала, потому что это было единственное, что у меня получилось. Одна из неприятных сторон переезда в Цирк и жизни со всеми этими мужчинами, которые связаны со мной метафизически, была в том, что все они будто бы имели власть надо мной. Жан-Клода я еще могу понять; он Мастер города. Ашер тоже, поскольку он вампир в ранге мастера. Но Джейсон всего лишь вервольф, оборотень-донор и мой собственный волк зова. Я должна была быть его мастером, но не была.
Он обошёл вокруг меня, так близко, что не прикоснуться к его телу было сложнее, чем сократить расстояние между нами. Я держалась одной рукой за столбик кровати, как за якорь, удерживающий меня в реальности. Он стоял передо мной, его глаза были немного ниже моих, потому что я все еще была на каблуках.
— Тогда иди, — прошептал он.
Я тяжело сглотнула, но не отошла. У меня было мгновение, чтобы спросить себя, могу ли я отойти, и этой мысли оказалось достаточно. Я закрыла глаза и отошла. Я смогла это сделать. Это был Джейсон, не Жан-Клод, и я смогла это сделать.
Джейсон поймал меня за руки.
— Не уходи.
— Я должна идти, — необходимость держать глаза закрытыми не добавляла убедительности моим словам.
Он приложил мои ладони к своему телу, так, чтобы я могла ощутить гладкость мышц его живота. Он положил одну мою руку себе на пах, и был счастлив близости моего тела больше, чем в последний раз, когда я на него взглянула. Он наполнил мою ладонь и снова был большим и прекрасным. Два месяца назад очень плохие люди схватили нас обоих. Они тушили об него сигареты, жгли огнем, единственным, от чего оборотни не могут вылечиться. Они измывались над этим прекрасным телом и чуть не убили его.
Мои руки скользнули по нему, под халатом, так что я держала его, чувствуя, насколько он гол в моих руках. Я держала его, и он удерживал меня. Я держала его и вспоминала, как обнимала его, пока он истекал кровью. Обнимала тогда, когда считала, что он умирает.
Его голос стал нормальным, без ноток соблазна, когда он проговорил.
— Прости, Анита.
Я отстранилась достаточно, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Извиняешься за то, что пытался использовать свои новые силы, чтобы заставить меня остаться дома?
Он усмехнулся.
— Да, но мне действительно нравится, как ты восхищаешься моим новым излечившимся телом.
