Телефон Руфины Поляковой обнаружился, когда надежда окончательно покинула Копейкину. Схватив бумажку, Катка воскликнула:
– Галка, есть!
– Слава богу. Теперь можно отсюда убраться?
– Погоди, я должна…
Ее речь прервал резкий звонок в дверь.
Клюева вбежала в комнату Аллы.
– Капец нам. Вдруг менты? Мамочки! Катка, ты зачем все ее барахло на пол вывалила? Ну все, попали так попали. Что теперь делать?
– Не ори. Подойди на цыпочках к глазку и спроси, кто пожаловал.
Звонок повторился.
Клюева вышла в коридор, плотно прикрыв дверь в комнату Савушкиной. Катка превратилась в одно большое ухо.
После третьего настойчивого звонка Галина спросила:
– Кто?
Что ответил неизвестный, Катарина, естественно, не услышала, но то, что за дверью стояли не сотрудники правопорядка – это точно. В противном случае Галина бы не распахнула дверь без лишних вопросов.
– Повторите, что вы сказали, – попросила Клюева.
Услышанное заставило Катку сжаться в комок.
– Мне нужна Алла Савушкина. Я могу ее увидеть? – пропищал тоненький голосок.
Копейкина выбежала в коридор и остолбенела.
Перед ней стояла та самая девица в щипаной норке, с которой она столкнулась в подъезде в день трагедии.
– Вы?!
Девушка непонимающе переводила взгляд с Галки на Катку.
– А разве мы знакомы?
– Не помнишь нашу встречу у домофона?
Блондиночка ойкнула и попятилась.
– Вспомнила?
– Д-да…
– Галка, закрой дверь на ключ.
– Зачем?
– Закрой! – лишь повторила Ката. Затем схватила девицу за руку, втолкнула в комнату Клюевых и грозно посмотрела на нее: – На ловца и зверь бежит! Не думала, что удастся так легко с тобой встретиться.
– О чем вы говорите? Я не понимаю… И почему закрыли дверь? Где Алла Савушкина? Это вы – Алла?
– Кончай ломать комедию. Ты не выйдешь отсюда, пока не скажешь, кто ты такая.
– Я Лиана.
– Лиана? Хм… А почему ты убила Аллу Денисовну, Лиана?
Галка вздрогнула.
– Кат, ты чего несешь?
– Галин, сделай одолжение, наведи порядок в соседней комнате.
– Но я…
– Галя, не спорь. Оставь меня с Лианой наедине.
Как только Клюева вышла, Копейкина приказала Лиане сесть и прикрикнула:
– Ну, я жду!
Девушка замотала головой.
– Так, значит, это действительно была она… Я чувствовала, знала, но до последнего не верила. Мучилась три дня, а сегодня решила проверить.
– Проверить что?
– Пожалуйста, не разговаривайте со мной в таком тоне. Уверяю вас, вы глубоко заблуждаетесь, я не причастна к смерти Аллы Савушкиной.
– Верится с трудом. Ты была в квартире три дня назад?
– Была.
– Зачем приезжала?
– Поговорить.
– С Аллой?
– Угу.
– Ну и? Не тяни! Мне из тебя слова клещами вытаскивать?
Лиана поежилась.
– А давайте поговорим в более… – она осмотрела комнатку с долей презрения, – в более комфортном местечке.
– Интересно, где? В отделении милиции?
– Ну вот вы опять… Прекратите! – Лиана топнула ножкой. – Немедленно прекратите меня запугивать! Здесь я слова не пророню.
– Хорошо, спустимся вниз. Побеседуем в моей машине.
Бросив быстрый взгляд на то место, где совсем недавно лежала Савушкина, Лиана подбежала к двери.
– Скорее, умоляю, скорее!
На улице Катка подвела Лиану к «Фиату».
– Запрыгивай.
– А можно поинтересоваться… вы вообще кто?
– Человек, которому ты сейчас расскажешь всю правду.
– Вы родственница Аллы?
– Слишком много вопросов задаешь, девочка. На данном этапе мне интересно послушать твою исповедь.
Лиана расстегнула шубку.
– Душно у вас.
– Жар костей не ломит. Начинай.
– Собственно, мне и сказать-то нечего. В тот вечер я приехала к Алле Денисовне впервые. До того я и знать ее не знала. На этаже был темно, и я по ошибке позвонила в соседнюю квартиру. А потом, когда поняла, что ошиблась, начала трезвонить к Савушкиной. Никто не открывал. Я… я толкнула дверь, а она оказалась не заперта. Прошла в коридор, включила свет, стала звать хозяйку. Ну а затем… увидела двоих. Мужчина спал на кровати, а женщина – шестое чувство мне подсказывало, что она и есть та самая Алла, – лежала на полу в крови. Я испугалась, очень сильно испугалась.
– Почему не вызвала «Скорую»? Она могла быть еще жива.
– Нет… не подумала, страх сковал тело. В голове стучала мысль: бежать, бежать без оглядки! Внизу столкнулась с вами. Вот, в принципе, и все.
– Складно у тебя получается. Но ты не сказала главного: зачем приезжала к Алле Денисовне?
– Так она сама просила.
– Ого! Ну ты и завралась. То вы не знакомы, то она просит тебя приехать… Не сходятся концы с концами, милочка. Станиславский сказал бы: «Не верю». И хоть я не Станиславский, но тоже не верю ни единому твоему слову.
– Я и сама бы не поверила, но другой правды нет. Понимаете, три дня назад мне на домашний телефон позвонила женщина. Представившись Аллой Денисовной Савушкиной, она… она…
– Говори!
– Она утверждала, что знает имя убийцы моей сестры. Назвала адрес и просила срочно приехать.
Катарина онемела, услышав последние слова девицы. Да так и сидела с открытым ртом, тупо уставившись на раскрасневшуюся Лиану.
– Имя убийцы? О чем ты?
– Ага, вы удивлены. А представьте мое состояние, когда я услышала слова Савушкиной. В голове не укладывалось, что спустя семь лет та трагическая история вновь всплывет на поверхность.
– Не говори загадками.
– Семь лет назад была убита моя родная сестра Полина.
У Катки перед глазами замелькали серые точки.
– Час от часу не легче!
– Виновного осудили, – Лиана потупила взор, – им оказался мой брат Леонтий. И не надо на меня так смотреть, я не сумасшедшая. Мы не верили, что Леонтий мог убить Полю, но факты, улики… все было против него. И вот спустя столько лет у меня дома раздается звонок. Как бы вы поступили, окажись на моем месте? Ну ответьте, только честно! Неужели не бросились бы к Савушкиной, дабы узнать, на каких основаниях она делает такие заявления?
– Бросилась бы, – машинально проговорила Катка.
– Вот и я бросилась. Приехала, а она мертвая. Теперь локти кусаю, покоя не дают ее слова. Выходит, она знала имя настоящего убийцы, знала и молчала.
– Но откуда?
– Сама гадаю. Никогда прежде я не слышала об Алле Савушкиной.
– Лиана, можешь рассказать с самого начала о сестре и брате?
– Ох, не хотелось бы мне снова вспоминать события тех дней…
– Очень прошу, мне это необходимо. Возможно, в той истории кроется разгадка и ответы на многие вопросы.
Лиана отвернулась.
– Сначала вы обвинили меня в убийстве Аллы, а теперь как ни в чем не бывало просите поведать о наших семейных неурядицах. Смешно.
– Значит, отказываешься помочь?
Девушка хранила партизанское молчание.
– Ну что ж, тогда не смею тебя задерживать. Уезжай, не вспоминай о прошлом, не задумывайся о настоящем, живи как жила.
– Подождите, – Лиана теребила на руке золотое колечко. – Не вставайте в позу. Я расскажу… расскажу все – от и до.
Семья Виноградовых ничем не отличалась от тысяч других советских семей. Муж инженер, жена учитель и трое деток: старший Леонтий, средняя Полина и младшенькая Лиана.
Жили Виноградовы на окраине столицы в маленькой, зато трехкомнатной квартирке. Не бедствовали, но и не шиковали. Короче – все как у всех.
И вот в начале девяностых отец, перенесший к тому времени уже два инфаркта, впервые заговорил о своей родной тетке.
Собрав домочадцев на кухне, Максим Иванович сделал заявление:
– Никогда прежде я не рассказывал вам о тете Вере. Да, наверное, и сейчас не стоило бы вспоминать, но в последнее время она упорно не выходит у меня из головы.
– Тетя Вера? У тебя есть тетя? – Полина хмыкнула. – Вот это новость. Откуда она взялась и сколько ей лет?
– Уж никак не меньше ста, – съязвил Леонтий.
Мать, Антонина Алексеевна, показала старшим детям кулак и, обняв супруга за плечи, тихо прошептала:
– Максим, продолжай.
– Напрасно вы иронизируете, смешного здесь мало, скорее напротив.
– Пап, давай ты не будешь интриговать и в общих чертах расскажешь о старухе, а?
Полина терпеть не могла нудных бесед отца. А последний год Максима Ивановича будто прорвало – он жил прошлым. То и дело вспоминал свое босоногое детство, друзей, старый дворик и все в таком духе.
Каждому слову отца с любопытством внимала лишь десятилетняя Лиана. Она сидела на стуле и с самым заинтересованным видом впитывала все сказанное родителем.
Выдержав недолгую паузу, Максим Иванович продолжил:
– Тетя Вера родная сестра моей матери. Родилась она в восьмом году…
– Ох ты, ах ты, – не удержалась Поля, – а сейчас девяносто второй, значит, бабке…
– Восемьдесят четыре года, – заключил Леонтий.
– Не перебивайте, пожалуйста. Вы знаете, что вашу бабушку воспитывала мать, но абсолютно ничего не знаете об ее отце.
