Облазив все места возможного пребывания питомца, Алла взывала:
- Вылезай, засранец, я сдаюсь.
Хорошо известное ему слово "засранец" свидетельствовало, что хозяйка имеет нежелательные намерения, и умненький Перс не собирался покидать свое укрытие.
- Твоя взяла, - смеялась Алла. - Не буду тебя расчесывать, честно.
Раз хозяйка говорит веселым голосом и смеется, значит, все в порядке, и смышленый котенок являлся пред её очи. Она никогда не обманывала его если обещано, что неприятная процедура ему не грозит, значит, так и будет.
- Мир, - говорила хозяйка, беря его на руки, а котенок отвечал ей довольным урчанием, мол, ты все понимаешь правильно.
Теперь Алла не пользовалась щеткой, столь ненавидимой её любимцем, зато приводила его в порядок ежедневно "человечьей" расческой с мелкими зубьями. Подшерсток удалялся, колтунов удавалось избежать, и все оставались довольны. Процедура коту стала нравиться, и он сам вытягивал шею, мол, вот тут расчеши, здесь мне приятнее всего. Но к хвосту и прилежащим областям он относился трепетно и старался сократить до минимума соприкосновение с расческой. Теперь его шерсть стала ещё длиннее, чем раньше, зато жестче, и каждодневный туалет занимал всего несколько минут.
После её манипуляций с расческой сэр Персиваль выглядел ещё симпатичнее, хотя и так красив до невозможности, и хозяйка залюбовалась своим питомцем. От короткого розового носика спускается белый треугольник, верхняя часть мордочки, грудка, передние лапки и брюшко тоже белоснежные, а остальной окрас необычного жемчужно-серого цвета с голубоватым отливом. В трехмесячном возрасте его шерстка была почти голубой, а теперь посерела, но красоты это ничуть не убавило, наоборот, теперешний оттенок необычен, в природе такого нет, однако у персидских котов очень редкой масти бело-голубой биколор, оказывается, бывает.
Недавно вокруг его шейки появилось пышное жабо, как и положено коту персидской породы, - спереди оно спускается на грудку длинной белоснежной манишкой, а за ушками стоит как корона. А пушистый хвост, по длине почти такой же, как и туловище, вполне мог бы стать горжеткой или украшением на каске кирасира. На задних лапках у него очень смешные штанишки из густой шерсти, похожие на шаровары восточных танцовщиц. Когда Перси поворачивает попой, то выглядит презабавно - голубовато-серые шаровары и белые "носочки". Если кот валяется на спине, забавляясь с игрушкой или собственным хвостом, то видна преимущественно белая шерсть, на брюшке она тоже очень длинная и волнистая, как у породистой овечки.
Лапки у него короткие, поэтому шерсть спускается почти до пола и кажется, что он плывет, не передвигая конечностями. Все его движения удивительно грациозны и изящны, он полон чувства собственного достоинства и ощущает себя лучшим представителем кошачьего племени. Впрочем, так оно и есть.
- Хорош, черт дери! - восхитилась Алла, а сэр Персиваль, очень любивший, когда его хвалят, однако хорошо знающий себе цену, с достоинством посмотрел на нее, безмолвно ответив: "Сам знаю!"
Запасы спиртного кончились. Андрей поочередно поднимал на свет бутылки, но все они были пусты.
"Надо бы позвонить в офис..." - уже в который раз с тоской думал он.
Сегодня понедельник, вторая половина дня, но у него нет сил даже голову оторвать от подушку, не говоря уж о том, чтобы доехать до места работы.
Не вставая с дивана, Андрей дотянулся до телефонной розетки и вставил вилку - мобильник так и остался в машине. Откашлявшись, он произнес в пространство несколько слов и послушал себя - вроде бы, голос не хриплый. Набрал номер и, когда секретарша ответила, произнес:
- Полина, соедини меня с Лидией Анатольевной.
- Лидия Анатольевна в больнице.
- А что с ней?
- Разве вы не знаете, Андрей Анатольевич? - удивилась секретарша. Она сильно обожгла ноги.
Андрей растерялся, не зная, что сказать.
"По-дурацки получилось, надо было вначале позвонить сестре, а лишь потом в офис..."
- А в какой она больнице?
- Давайте я соединю вас с Владимиром Емельяновичем, он в курсе, предложила Полина.
- Соедини, - велел Андрей.
- Андрюша, что случилось, почему ты не вышел на работу? - услышал он спустя минуту голос коммерческого директора их фирмы.
- Я приболел, Владимир Емельянович.
- Ну, выздоравливай, - пожелал тот, а Андрей перевел дух - кажется, ушлый Емеля, как за глаза именовали коммерческого директора, ничего не заподозрил.
- В какую больницу положили сестру?
- В шестьдесят четвертую. Мы вызвали "скорую", и её отвезли в дежурную больницу. Так что наша фирма обезглавлена, - мрачно пошутил коммерческий директор. - Но пока справляемся.
- В четверг я выйду на работу, - пообещал Андрей.
- Можешь не спешить, если будешь не в форме, - милостиво разрешил Владимир Емельянович. - За три дня даже насморк не вылечить.
"Что это он такой заботливый? Намекает, что мое появление вовсе не обязательно? А пока нас с сестрой нет, Емеля ощущает себя в фирме хозяином?.."
- Сэр Персиваль, идите, пожалуйста, сюда, - вежливо обратилась к коту Алла.
Перс повернул мордочку, вопросительно глядя на хозяйку. Именно вопросительно, никак не иначе. У него очень выразительная мордашка - так и хочется сказать "лицо". В зависимости от его настроения, она бывает веселой, безразличной, озорной, удивленной, спокойной, сонной, презрительной, виноватой, игривой, серьезной, вопросительной, хмурой, - и ещё масса оттенков. Горизонтальная складка между бровей, - как у всех персов, - его ничуть не портит. Некоторые персидские коты из-за короткого носика выглядят постоянно нахмуренными, хотя при этом могут пребывать в самом безоблачном настроении, а у сэра Персиваля обычно жизнерадостное выражение мордочки.
Он взирает на мир и своих обожаемых хозяев с искренней любовью и вполне естественным любопытством - ещё не избавился от многих детских привычек. Любопытен чрезвычайно. Где бы, что бы ни звякнуло-брякнуло, Перс тут как тут - ему все нужно знать, все увидеть собственными глазами. Если выясняется, что предмет не представляет для него интереса, он вальяжно уходит, задрав свой роскошный хвост.
Официальное обращение хозяйки свидетельствовало, что она недовольна. Перс немного поколебался - стоит ли идти на зов, - но все же степенно подошел.
- Это кто тут надул? - спросила Алла, приподняв с постели подушку.
"Ну, я, - безмолвно ответил ей сэр Персиваль. - Имею полное право. У тебя подушек много, а мне понравилась именно эта, потому и пометил - теперь она принадлежит мне. А ты возьми себе другую".
- Ах, ты, засранец! - укорила хозяйка. - Не стыдно тебе?
Знакомое ругательное слово его ничуть не обеспокоило - ничего особенного за этим обычно не следовало, всего лишь словесное внушение.
- Ладно, - смирилась Алла. - Сколько кота ни корми, он все равно норовит надуть, желая показать, кто в доме хозяин. Против природы не попрешь.
Спустившись на первый этаж, Андрей заметил белеющий в почтовом ящике конверт. Пошарив в кармане, он достал связку ключей, открыл дверку и достал послание. На нем было напечатано: "Шевцову Андрею Анатольевичу". И все. Даже адреса нет, значит, кто-то сюда пришел и лично бросил в ящик.
Оторвав клапан, Андрей достал сложенный пополам лист бумаги и фотографию.
На снимке крупным планом было лицо женщины, что с вечера злополучной субботы постоянно являлась ему в ночных кошмарах: широко распахнутые, полные ужаса глаза, приоткрытый в безмолвном крике рот. Там, в кювете, Андрей в темноте не заметил, а на цветном фото было отчетливо видно, что упавшая на лоб прядь светлых волос в крови.
Развернув послание, он прочел: "Она погибла по твоей вине".
Сэр Персиваль проснулся, сладко зевнул, спрыгнул на пол и, задрав пушистый хвост, направился к двери. Приостановился и оглянулся с немой укоризной во взгляде: "Чего ты сидишь? Вставай, я же проголодался!"
Отказать любимцу хозяйка не в силах. Алла направилась на кухню, а Перс бежал впереди, чтобы она не вздумала свернуть с правильного пути. Четверть часа она посвятила привычному ритуалу - кормила котенка с рук.
Это пушистое существо восьми месяцев от роду быстро приучило домочадцев уважать его причуды. Одна из них - сэр Персиваль обожал свежее сырое мясо мелкими кусочками, вторая - он предпочитал есть с рук. Любящая хозяйка сразу пошла у него на поводу, а попытки экономки перевоспитать его оказались безуспешны - полная плошка могла стоять целый день, но привереда Перс даже не притрагивался к еде.
Время от времени он вредничал - разбрасывал содержимое плошки, а Зося Павловна, увидев валяющиеся повсюду куски, сердилась и выговаривала ему:
- Как тебе не стыдно, Перси! Весь пол перепачкал! Не нравится - не ешь, но зачем же безобразничать!
Кот смотрел на неё невинным взглядом, в котором читалось: "А что я такого сделал? Ты положила какую-то дрянь, а я освободил от неё посуду, вот и все".
