– Скажите, пожалуйста, как можно найти больную?
– А вы пройдите вон к той двери, – показала она рукой. – Там есть кнопочка, звоните.
Кнопка, похоже, тоже была предназначена для того, чтобы испытывать терпение. Я минуты три беспрерывно звонила, прежде чем дверь открылась и меня пропустили в комнату посещений больных.
– Вы к кому? – спросила женщина, открывшая дверь.
– Мне надо поговорить с кем-нибудь из персонала женского отделения, желательно с врачом или медсестрой, – изложила я свою просьбу.
– У них сейчас обход, освободятся самое раннее через полчаса, ждать будете? – Она вопросительно посмотрела на меня.
Пришлось резко умерить свои аппетиты:
– Ну а хотя бы санитарочку можно?
– Ну а чего ж нельзя, конечно, можно. – И женщина удалилась.
Может, это и к лучшему: санитарки-то они ближе к больным, а мне на данный момент главное – узнать фамилию Ольги. Пока женщина отсутствовала минуты две, я окинула взглядом комнату для встреч с больными. На скамейках возле столиков сидели пациенты больницы и их гости: кто тихо беседовал, кто усердно подкармливал больных домашней снедью, а кто и просто молчал, видимо, не находя тем для разговора, ведь очень трудно разговаривать, глядя в пустые, отсутствующие глаза, а таких здесь было немало.
В комнату вошла пожилая санитарочка. Окинув взглядом присутствующих, она безошибочно остановила на мне взгляд и, подойдя, спросила:
– Это вы хотели поговорить со мной?
– Да, у меня к вам несколько вопросов, – взвешивала я каждое слово. – К вам из роддома поступила женщина, Ольга... Забыла фамилию, сейчас посмотрю в карточке. – Я сделала попытку достать Софьину карточку.
– Да не ищи, девонька, – остановила она меня, – у нас тут только одна из роддома-то, Уварова Ольга.
Где-то сегодня я уже слышал эту фамилию, надо потом вспомнить.
– Меня послали из роддома, – продолжила я, – справиться о ее здоровье, я там медсестрой работаю, и с нас требуют отчет с места жительства, куда делась их роженица.
– Три месяца никому не была нужна, да и сейчас небось только из-за этого отчета пришли...
– Как она? – повинно опустив голову, спросила я.
– Ну, это вам лучше поговорить с врачом, мое мнение – сейчас у нее все в порядке. Сначала-то тяжелая была: все воевала, куда-то рвалась, хотела ребеночка забрать, не доходило, видно, до нее, что он умер. Но у нас это быстро лечат: покололи успокоительного – и затихла. – Санитарка сочувственно вздохнула. – А на днях сестра из района приехала – ее вызвали, – так совсем ожила, огонек в глазах появился. Я слышала, что ее готовят к выписке. У нас, если уже не тяжелая да ходят родственники, выписывают быстро – больница-то переполнена. Уж мы-то безработными не будем: каждый год клиентов прибавляется. Эхе-хе, что с людьми-то делают...
Я поблагодарила за беседу и узнала, как зовут врача. Когда санитарка назвала мне фамилию, я еле сдержала улыбку. Дурасова для врача-психиатра, что Косолапова для манекенщицы или Медведев для музыканта. Итак, Дурасова Галина Семеновна. Минут через пятнадцать врач освободилась и пригласила меня в кабинет. Галине Семеновне на вид лет сорок, и выглядела она очень усталой, но, на мое счастье, была вполне нормальной, а то, признаться, ее фамилия и знание того, что почти каждый врач страдает болезнью, которую лечит, настроили было меня на грустный лад.
– Я – медсестра из роддома, – представилась я. – Вам звонил сегодня наш главврач, Борис Леонидович, а потом попросил меня съездить сюда, лично справиться о здоровье Ольги Уваровой и взять справочку для поликлиники по месту жительства, а то они ее уже разыскивают. Как она себя чувствует? – Я вопросительно посмотрела на врача.
– Сейчас заканчивается период реабилитации, Ольга практически здорова, а вначале ее психическое состояние внушало опасения. Она пережила сильнейший стресс.
– А чем вы можете объяснить это, смертью ребенка?
– Я думаю, что тут все гораздо сложнее, – в раздумье покачала головой Галина Семеновна. – Понимаете, этот стресс был, по-моему, просто последней каплей, а до этого шло накопление отрицательных эмоций, которые, наслаиваясь одна на другую, и привели к взрыву. Представьте себе: молоденькая девочка учится в техникуме, живет в общежитии, встречает парня и влюбляется. Когда же возникают сложности в виде ребенка и он отказывается жениться, Ольга решает оставить ребенка, а может, уже и поздно было что-либо предпринимать – она не говорит об этом, очень скрытная. Все месяцы беременности постоянно преследуют мысли, как жить дальше? На что жить? Где? Как быть с учебой?.. Вот вам и острый психоз. К тому же тут возможны и ошибки врачей: неадекватное обезболивание, например.
– Галина Семеновна, а у Ольги эти состояния будут периодически повторяться или же она излечилась полностью? – спросила я.
– Вы знаете, психика – очень тонкая штука, и сказать, где предел ее возможностей, очень сложно. Но у Ольги это не наследственное, я беседовала с сестрой, так что, если у нее жизнь наладится, думаю – все будет нормально.
– А когда вы собираетесь ее выписывать?
– Возможно, даже завтра. К Ольге на днях приехала сестра и хочет ее забрать. Завтра с утра она встречается у вас в роддоме с главврачом – ей нужно забрать у него документы, – а потом, наверное, приедет за Ольгой. Сказала, что Ольгу ждет приятный сюрприз, благодаря которому ее жизнь войдет в нормальное русло.
– А встретиться с вашей пациенткой сейчас можно? – Я вопросительно посмотрела на Галину Семеновну.
– Да, конечно, я сейчас приглашу ее в комнату для посещений.
Я поблагодарила врача и по лестнице спустилась в приемную, по пути решив, что лучше поговорю с Ольгой здесь, на лестнице, чем в той угрюмой комнате, где я разговаривала с санитаркой. Минуты через две вышла молоденькая девушка в больничном халате. Ей с большой натяжкой можно было дать девятнадцать – возраст Ольги я узнала от врача, – выглядела она гораздо моложе. Светленькая, с правильными чертами лица девушка была очень мила, пожалуй, недоставало только немного краски. Белая матовая кожа лица казалась прозрачной. Я представила Ольгу с макияжем – наверное, она была бы красавицей. Приятно также видеть в этих стенах осмысленный взгляд, в отличие от взглядов других обитателей сего учреждения. Я спросила ее о здоровье, Ольга поблагодарила, сказала, что чувствует себя хорошо и завтра выписывается. И тут я совершила досадный промах. На вопрос, кто я, повторила свою версию: медсестра из роддома. Лицо моей собеседницы стало отчужденным, и, как я ни уверяла, что хочу ей помочь, разговора не получилось. Пришлось распрощаться.
Я шла к машине и в памяти зримо прокручивала калейдоскоп сегодняшних событий: вспоминались детали разговоров, поступков моих собеседников. Сопоставляя и анализируя их, я постепенно разрозненно мелькающие мысли выстраивала в четкую линию, и в конечном счете все совпало и стало на свои места.
Конечно же, не случайно Альберт помчался звонить в роддом, когда я назвала приметы женщины, укравшей ребенка: я ведь тогда попросила его вспомнить, не обидел ли он случайно кого-нибудь. Да он же просто испугался, решив, что это Ольга: стройная, светленькая – это же ее приметы. Мне также четко вспомнилась фраза из тогда еще непонятного телефонного разговора: «Что, опять любовь проснулась?» Значит, Альберта с Ольгой связывало не просто знакомство. И тут меня осенило... «Ку де фудр», – как говорят французы в таких случаях – удар молнии. Так это же ясно, как день божий: Альберт Львович – настоящий отец ребенка, а Ольга – мать малыша. И по срокам совпадает: Ольга родила и попала в психушку три месяца назад, и у бесплодной Софьи появился ребенок в это же время. Похоже, тут все было заранее хорошо просчитано. И с Борисом Леонидовичем Альберт на «ты». Конечно, это друг Боря устроил Заманским такое легкое, хотя, полагаю, не безвозмездное усыновление. И логика тут железная: зачем брать на воспитание чьего-то беспородного отпрыска, если можно обзавестись собственным наследником. Вспомнилось трогательное отношение к ребенку Альберта Львовича, о котором так умильно говорила Анна Павловна, расхваливая соседа. Мои догадки перерастали в уверенность. А вот Софья и ее отец, похоже, знают только лицевую сторону медали, так называемый аверс, а вот о реверсе – кто его истинный отец, видимо, не догадываются.
Уже в машине я вспомнила, где слышала сегодня фамилию Ольги: Уваровой представилась сменившая меня посетительница кабинета Бориса Леонидовича. Я ведь началу разговора не придала значения, поэтому не зафиксировала на фамилии свое внимание. Ну вот, пожалуй, это и есть недостающее звено в цепочке моих рассуждений: Наталья – сестра Ольги. Кстати, они очень похожи. Когда в больнице ко мне вышла Ольга, я еще подумала, что ее лицо мне почему-то очень знакомо. И весь разговор в кабинете «метра с кепкой» шел ни о ком другом, как о Левушке. Видимо, ребенок – это и есть сюрприз для сестры, обещанный Натальей. Где она его только держит? Кто опекает сейчас малыша? А супермен, о котором упоминала она, – это, конечно, Альберт Львович. Я вспомнила, каким ликующим голосом произнесла Наталья фразу: «Это хорошо, что «левый» ребенок ему не нужен». И еще я поняла: Наталье грозит опасность – «метр с кепкой» этого так не оставит, ведь он тоже догадался, что ребенок у сестры Ольги, и пообещал Альберту завтра же вернуть ребенка. Придется с утра опекать Наташу!..
