– Свадьбу перенесли? – спросил Флетч.
– Нет. Только вместо фрака Тина положит красную ленточку на мою задницу.
– Как мило, – Флетч пожал плечами. – По крайней мере, она будет знать, за кого выходит замуж. И долго ты будешь пребывать в гипсе и алюминии?
– Недели, – простонал Том. – Месяцы.
– Мы женимся надолго, – успокоила его Тина. – Несколько месяцев не имеют никакого значения.
Она предложила накормить Флетча завтраком, но тот, хоть и был голоден, отказался, резонно предположив, что ей хватает хлопот и с Томом.
– Ты слышал о моих успехах? – спросил Флетч.
– Да, – ответил Том. – Мне позвонил Джек Кэрридайн. Поначалу я подумал, что он рассказывает мне забавную историю. Потом понял, что он не находит в ней ничего смешного. Кто-то заслал твою статью об «Уэгнолл-Фиппс» на его страницы, пока он был в отъезде. Ты процитировал мертвеца, Флетч.
– За что меня и уволили.
– За что тебя и уволили. А я оказался в выигрышном положении, – Том улыбнулся Флетчу. – Мне, в данной ситуации, это только на пользу. Ты же пролетел со статьей, готовить которую поначалу поручили мне.
– Том, можешь ты назвать мне причину, побудившую Чарлза Блейна подсунуть мне служебные записки, которые он будто бы получил совсем недавно от Томаса Бредли?
– Конечно. Он – подонок. В «Уэгнолл-Фиппс» все подонки. И Томас Бредли был таким же.
– В каком смысле?
– Понимаешь, не было в нем ничего человеческого. Никакой открытости. Его словно окружала стена. Просчитанные заранее слова, выверенные жесты. Словно ему было что скрывать. Потому-то два года тому назад мы и провели расследование финансовой деятельности «Уэгнолл-Фиппс». И уж конечно, обнаружили и взятки, и тот пансионат в Аспене, где никогда не отдыхали ни он сам, ни другие высокопоставленные чиновники «Уэгнолл-Фиппс».
– Хочешь кофе, Том? – спросила Тина.
– Чуть теплое, без кофеина кофе, да через соломинку, – Том поморщился. – Нет, не хочу.
– А ты, Флетч?
– Спасибо, Тина, не надо.
– Тогда я иду мыть посуду, – она собрала чашки и тарелки и ушла в дом.
– Бредли никогда не ездил в Аспен? – переспросил Флетч.
– Никогда. Спортсменом он не был.
– Откуда ты знаешь?
– Мы тщательно проверяли, кто жил в пансионате, а кто – нет. Только политики и коммивояжеры. Он никогда не привозил туда детей. Иногда там бывал начальник отдела продаж. Если ты катаешься на лыжах и у тебя есть пансионат на лыжном курорте, ты должен им пользоваться, не так ли?
– В общем-то, да.
– У Бредли было другое хобби. Он выкладывал мозаики из кусочков цветной плитки. Некоторые украшали его кабинет. Получалось красиво.
– А каким образом он возглавил «Уэгнолл-Фиппс»? Это семейная фирма?
– Нет. Оптовая компания «Уэгнолл-Фиппс» разорилась, и Бредли купил ее за долги, думаю, чуть ли не задаром. Потом продал часть складов. По куда более высокой цене. Полагаю, он договорился с покупателем, что вернет ему часть денег наличными. Короче, он получил оборотные средства, закупил товары, и дело у него пошло.
– И когда это было?
– Наверное, лет двадцать тому назад. А потом, когда у какой-либо из компаний-поставщиков возникали финансовые трудности, Бредли покупал всю компанию или ее часть. Так что теперь «Уэгнолл-Фиппс» – холдинг, владеющий акциями многих, никак не связанных друг с другом фирм, производящих все, что угодно, от пластиковых бочек до швабр и гвоздей. Надо прямо сказать, голова у Томаса Бредли варила как надо. Но основной сферой деятельности «Уэгнолл-Фиппс» по-прежнему оставалась оптовая торговля. Впрочем, ты, наверное, и так все это знаешь, Флетч. На прошлой неделе ты же написал об этой компании статью. Помнишь?
– Не забуду до конца дней.
– Блейн – типичный неудачник. В свое время я говорил с ним. Начальник финансового отдела компании. Из тех, кто отсиживает от сих и до сих, а потом – хоть трава не расти. Вечно во всем путается, не знает, где нужные документы. А вот Коркоран – нормальный парень. По крайней мере, смотрит в глаза, когда говорит с тобой.
– Александер Коркоран, президент компании.
– Молодец, Флетч. Ты говорил с ним?
– Нет. Блейн сказал, что он участвует в каком-то турнире по гольфу.
– Значит, ты говорил только с Блейном?
– Выходит, что так.
– Как же ты мог, Флетч? Нельзя писать статью на основе информации, полученной только из одного источника.
– Спасибо за совет.
– Извини, Флетч. Не стоит сердиться на меня. Как-нибудь я расскажу тебе о своих промахах, благо, они случались.
– Как я понимаю, мне поручили написать статью о финансовом положении маленькой компании, которую пару лет назад «Ньюс-Трибюн» уже поджарила на медленном огне. С какой стати мне беседовать с кем-то еще, кроме вице-президента и начальника финансового отдела? Я знал, что все цифры, которые он мне дает, должны фиксироваться где-то еще, может, в отделе промышленных корпораций правительства штата. Я чувствовал себя в полной безопасности. С чего ему врать мне?
– Белые люди врут, – глубокомысленно заметил Том Джеффриз. – Черные, впрочем, тоже.
– И все-таки я этого не понимаю. Том, тебе когда-нибудь говорили, что Том Бредли умер?
– Не знаю. Я этого не помню. Впрочем, если б кто и сказал, я бы пропустил это мимо ушей. Слушай, в этой компании работает две-три тысячи людей. Это даже не открытое акционерное общество. Уэгнолл-Фиппс – название какой-то деревушки. И мы занимались ей только по одной причине – чтобы показать, что не только гигантские корпорации занимаются подкупом чиновников и слуг народа.
– Если «Уэгнолл-Фиппс» не открытое акционерное общество, кто, тогда, ее владелец?
– Думаю, Бредли. Бредли и его жена. Возможно, часть акций принадлежит Коркорану, но я в этом сомневаюсь. «Уэгнолл-Фиппс» не из тех компаний, где коллективное руководство. Бредли всегда был себе на уме. Не делился с кем-либо своими планами. А Коркоран, пусть и числится президентом, на самом деле обычный продавец. Руководил компанией Бредли, как председатель совета директоров. А титул президента он пожаловал Коркорану, чтобы тот лучше работал.
– А что делал Бредли помимо работы?
– В каком смысле?
– С кем-то же он общался.
– Да. С детьми, женой, сотрудниками. Разве этого мало?
– А увлечения? Благотворительные комитеты, клубы. Ты, вот, Том, увлекаешься дельтапланеризмом.
– Увлекался.
– Ладно, увлекался. Играл Бредли в гольф? Теннис? Ты говорил, что спорт он не любил.
– Ну, не знаю, мне он казался мягкотелым. Не из тех, кто следит за здоровьем, хотя бы бегает трусцой. Может, он чем-то болел.
– А политика его не интересовала? Неужели он занимался только своей компанией?
– Понятия не имею. Мы виделись с ним в его кабинете. Говорил он спокойно, тщательно взвешивая каждое слово. Показывал мне мозаики. Красивые, но не более того. Не понимаю, куда ты клонишь, Флетч.
– Я пытаюсь разобраться, с кем имею дело.
– Может, тебе лучше сходить за этим на кладбище?
– Как смешно. Я хочу знать, почему Блейн говорил о нем, как о живом, хотя он мертв.
– Спроси Блейна.
– Именно это я и собираюсь сделать.
– Послушай, Флетч, выставить прессу в глупом свете пытаются с давних пор. Скармливают нам ложную информацию, чтобы потом от всего отказаться и оставить нас по уши в дерьме. Это же обычное дело.
– Говорить о мертвом, как о живом?
– Да, с этим Блейн перегнул палку.
– У Бредли же двое детей. Представь себе, как кто-то скажет им: «На днях я прочитал о вашем отце в газете. Ваш отец очень милый человек.» Том, это жестоко.
– Согласен с тобой.
– Так почему он это сделал?
– Наверное, кроме Блейна никто тебе не ответит.
– Пожалуй, ты прав, – Флетч спрыгнул со стола. Поздравляю со свадьбой.
– Спасибо. Наверное, я буду единственным, кто женится в лежачем положении.
– Могу я тебе чем-нибудь помочь?
– Да. Скажи Тине, чтобы принесла губку. Я весь вспотел.
Джеймс Сейнт Э. Крэндолл, сутулый старичок лет семидесяти, стоял на веранде своего неказистого домишки в Ньютауне, засунув руки в карманы темнозеленых штанов, сшитых из толстого брезента. Взгляд его не отрывался от лица Флетча с той минуты, как тот вышел из машины.
– Доброе утро, – поздоровался Флетч, подойдя к крыльцу.
– Мне ничего не нужно, – пробурчал Крэндолл.
– В каком смысле?
– Из того, что у тебя есть.
– Но вы же не знаете, что я вам привез.
– А мне плевать.
– Вы уверены?
– Абсолютно уверен. Так что садись в консервную банку, на которой приехал, и отправляйся в обратный путь.
– Вы – Джеймс Сейнт Э. Крэндолл?
– Не твое дело.
– Вы – Джеймс Сейнт Э. Крэндолл или нет?
– Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
– Естественно. Я подожду.
Морщинистая кожа под глазами Крэндолла покраснела.
– А с чего ты решил, что у тебя есть право это знать?
– У меня есть право знать все.
– Кто ты, собственно, такой?
