Мадам Лиссе вытащила из-под пледа руку в перчатке и легко коснулась его щеки.
— Я люблю только тебя. Это правда.
Он схватил ее руку и прижал к губам.
— Тогда зачем меня дурачить?
— А может, я дурачу Николаса Комплайна?
— Ладно, — пробормотал он. — Посмотрим.
V
Из окна своего салона красоты «Цикламен» Херси Амблингтон наблюдала, как две ее клиентки, двигаясь мелкими шажками, остановились у витрины салона ненавистной мадам Лиссе и, поколебавшись пару секунд, скрылись за дверью.
«Покупают у Лиссе тональный крем, — решила Херси. — Вот почему они отказались от косметической маски».
Проходя через зал к себе в кабинет, вдыхая знакомые запахи лосьонов для химической завивки и укладки волос, слыша привычное гудение сушилок и обрывки разговоров, она с досадой отмечала, что речь у посетительниц простонародная.
«Вот такая у меня сейчас клиентура. Всех приличных женщин переманила эта дрянь».
Херси посмотрела на часы.
— Четыре. Сейчас обойду кабинки и поеду. — Она грустно усмехнулась. — Можно жить и довольствуясь тем, что остается после нее. Надо только смирить гордыню.
Херси глянула в зеркало на письменном столе и машинально поправила волосы, бормоча:
— Пусть я совсем поседею, но краситься не буду. Лучше застрелюсь. — Она вгляделась в свое лицо. — Пока еще ничего. Побольше моего фирменного питательного крема, и все будет в порядке.
Обходя кабинки, она перекинулась с мастерами несколькими профессиональными фразами, рассчитанными убедить клиенток в чудесном действии процедур. Разговаривая с ними, Херси сочувствовала, успокаивала, ободряла.
Вернувшись в кабинет, она застала помощницу, разговаривающую по телефону.
— Когда мадам хочет прийти? Нет? Хорошо.
— Кто это? — устало спросила Херси.
— Горничная миссис Энсли звонила предупредить, что завтра на еженедельную косметическую маску не придет. Анаши девушки видели, как она выходила из салона Лиссе.
Херси усмехнулась:
— Пошла она к черту, пусть делает что хочет. А как у нас вообще с записью?
— Неплохо. Все расписано на три дня вперед. Правда, клиентки не такие шикарные, как прежде.
— Какая разница? В общем, Джейн, я уезжаю в Хайфолд в гости к кузену Джонатану Ройалу. Если что, звоните туда.
— Хорошо, леди Херси. — Помощница помолчала. — Кажется, мадам Лиссе тоже отправилась куда-то на уик-энд. С доктором Хартом. Полчаса назад я видела, как она садилась в его машину. С большим чемоданом. Значит, не зря о них ходят слухи.
— Да пусть она берет с собой хоть десять чемоданов, лишь бы не показывалась на глаза. Надеюсь, хотя бы в Хайфолде отдохну от этой мерзкой женщины.
Помощница улыбнулась:
— Конечно, отдохнете.
Леди Херси ответила:
— Спасибо, Джейн. До свидания.
I
— А сейчас я покажу вам плавательный бассейн, — объявил Мэндрейк. — Погода не совсем подходящая, но все равно посмотреть стоит.
Он направил гостей в обход по густо усыпанной мокрыми листьями лесной дорожке, мимо великолепной фермы Джонатана, а сам прихрамывая пошел напрямик, чтобы встретить их на широкой террасе. Внизу, у подножия вымощенной плитками лестницы, располагался большой бетонированный бассейн, окруженный аккуратно подстриженными лужайками. Напротив стоял замечательный павильон в стиле XVIII века, сейчас живописно присыпанный снегом, как на рождественской открытке. Сквозь водную рябь проглядывало дно бассейна. Оно было выкрашено в ярко-синий цвет, но в сумерках казалось серым.
Мэндрейк рассказал, что раньше в павильоне был птичник. Теперь Джонатан перестроил его в стиле ампир и намерен летом устраивать там приемы.
— Наверное, летом здесь очень красиво, — заметила Клорис.
Николас повернулся к ней.
— А может, нам с вами искупаться здесь утром, до завтрака?
— Нет уж, спасибо. — Девушка слегка покраснела.
— А что бы ты стал делать, если бы она согласилась? — вдруг спросил Уильям. — Получилось бы как-то неловко. — Это были его первые слова, обращенные к брату.
Николас усмехнулся:
— Что значит неловко?
— Ставлю десять фунтов, что ты не решишься войти в воду ни до, ни после завтрака.
Николас усмехнулся снова:
— Пари принято. И ты проиграешь.
Тут же вмешалась миссис Комплайн, напомнив младшему сыну о его больном сердце. Уильям насмешливо улыбнулся, а Николас, глядя на Клорис, повторил, что принимает пари.
— Кажется, мы уже нагулялись, — произнесла Клорис. — Пойдемте в дом.
— Так пари заключено? — спросил Николас брата.
— Конечно, — ответил Уильям. — Даже если тебе завтра придется разбивать здесь лед.
Они двинулись к дому. Миссис Комплайн не переставала возмущаться поведением сыновей, а Мэндрейк с возрастающим интересом присматривался к Уильяму.
Этот человек на каждом шагу преподносил сюрпризы. Только что предложил пари брату и вел себя уверенно, даже вызывающе, а через пару минут с испуганным видом подобострастно говорил что-то матери. Она, скривив рот, ничего не отвечала, и Уильям, бросив на нее беспокойный взгляд, догнал Клорис и Мэндрейка. Когда к ним приблизился Николас, девушка недовольно поморщилась. Однако внимание жениха тоже не вызвало у нее радости. Когда Уильям взял ее за руку, Клорис вздрогнула и отстранилась. Впрочем, Николаса ситуация нисколько не смутила. До самого дома он говорил не умолкая.
Уже на подходе стало ясно, что прибыл еще кто-то из гостей. Машину Николаса отогнали подальше, а на ее месте красовался роскошный автомобиль, откуда слуги выносили шикарные чемоданы.
— Это не Херси Амблингтон? — осведомилась миссис Комплайн, показывая на автомобиль.
— Нет, — отозвался Николас и добавил громко, чтобы все слышали: — Вам не кажется, что Джонатан затеял какую-то игру?
— Какую еще игру? — быстро спросила мать.
— Не знаю. — Младший сын пожал плечами. — Но кажется, я узнал автомобиль. — Он дождался, пока остальные войдут в дом, и придержал Мэндрейка за руку. — Скажите, что затевает наш Джонатан?
— Понятия не имею, — отметил тот. — А почему вы решили, что он что-то затевает?
— Потому что подбор гостей у него какой-то странный.
— Вы так считаете? Дело в том, что никого из них я не знаю.
— А когда вы сюда приехали?
— Вчера вечером.
— И что, Джонатан вам не рассказал о приглашенных?
— Он говорил только, как ему хочется, чтобы прием удался.
Николас понимающе кивнул:
— Вот оно что. Тогда пойдемте посмотрим.
Миссис Комплайн и Клорис поднялись в свои комнаты, а трое мужчин, оставив пальто в гардеробной, где висел плащ, точно такой же, как у Джонатана, вышли в холл, куда доносились голоса из библиотеки. Кроме Ройала, там находились еще двое — мужчина с легким иностранным акцентом и женщина с глубоким контральто.
Николас неприятно рассмеялся:
— Этого я и ожидал.
Уильям повернулся к Мэндрейку:
— А что случилось?
— Насколько мне известно, ничего.
— Так чего же мы ждем? — спросил Николас. — Пошли.
Недавно прибывшие гости стояли у пылающего камина. Женщина лицом к двери, а мужчина спиной. Она смотрела на вошедших спокойно, без выражения. Лицо дамы ярко освещал торшер, и Мэндрейка сразу сразила наповал ее внешность. И почему Джонатан не предупредил, насколько она хороша собой? В мире, где обитал Обри, женщины разделялись на два типа: красивые (и притом обязательно умные) и некрасивые, зато эксцентричные. Мадам Лиссе относилась в первому типу.
Разделенные на пробор прямые волосы, собранные сзади в элегантный узел, были так гладко причесаны, что казалось, будто на голову надета черная атласная шапочка с голубоватыми вкраплениями. Овальное лицо отличалось интересной бледностью, ресницы не нуждались в туши. Ее профессию, пожалуй, выдавали только губы, умело подкрашенные темно-красной помадой. Простого покроя платье облегало тело как перчатка. Мадам была уже не так молода, по крайней мере старше мисс Уинн, и не такая хорошенькая, но в ней чувствовался подлинный французский шарм. Мэндрейк сразу так подумал, хотя и не знал толком, что это. Короче говоря, мадам Лиссе была по-своему очень красива.
Джонатан поспешил представить гостей.
Доктор сдержанно поклонился. Темноволосый, белокожий мужчина с небольшим брюшком и крепкими руками хирурга. Одет он был в костюм из английского твида, словно подчеркивающий его статус. Европеец, осевший в Англии. По его поведению Мэндрейк мог судить, что он либо не был знаком с Николасом Комплайном и не желал этого, либо уже встречался с ним и не хотел повторения.
В свою очередь, Николас во время представления рассеянно смотрел куда-то в пространство за левым ухом доктора, а затем пробормотал сквозь зубы приветствие, будто выругался.
