— Где же вы на эти «песни» деньги брали?
— Дело прошлое, каюсь… Списывал веселые расходы по статье «Организация культурно-массовых мероприятий». Всем угодить хотел, всех уважить…
Слушая Манаева, Антон сделал вывод, что во время правления Ивана Данилович колхозная касса была бесконтрольной кормушкой. Сразу подумалось: не из-за причастности ли к этой «кормушке» погиб Водорьяпов, скоропалительно перекочевавший из большого города в отдаленное село? И еще одна возможная версия не давала Антону покоя. Мысленно он окрестил ее «Изольда».
— Иван Данилович, — обратился к Манаеву Бирюков, — как, по-вашему мнению, могли убить Водорьяпова, скажем, из-за женщины?
Манаев удивленно захлопал покрасневшими веками:
— Да какие тут в Караульном женщины?.. У нас тут сплошь трудяги. Им некогда блудом заниматься. К тому же на селе любовные дела трудно утаить в секрете.
— Говорят, он к Изольде Аксеновой похаживал…
— Зря не скажут… Изольда — одна из всех наших женщин круглыми днями на берегу пруда под солнышком загорает.
— Для такого дела и одной достаточно.
— Это так… Аксенова, конечно, бабенка ветреного направления, только вроде бы… Впрочем, кажется, был случай, когда Водорьяпов угрожал зоотехнику Эдуарду Баранову, чтобы тот прекратил ухлестывать за Изольдой.
— Что собою представляет Баранов? — сразу заинтересовался Антон.
— По работе — безответственный лентяй. Видимость активности, правда, создает. Пылит, шумит на ферме. Я много раз ему выговаривал: «Эдик, ну чего ты орешь? Не стращай доярочек криком. Они ж тебя презирают, поэтому и к шумливым указаниям твоим относятся наплевательски». Это вот, значит, что касается отношения Баранова к работе… А по женскому вопросу, сказать откровенно. Он бабник. Доярочки неоднократно жаловались, мол, распускает зоотехник руки.
— Семья у него есть?
— Троих детей нажил. Ирина ему хорошая попалась. Заведует детским садиком. — Манаев через зарешеченное окно кабинета увидел на противоположной стороне улицы вышедшего из столовой Баранова и словно обрадовался: — Вон, поглядите: легок на помине. Сейчас до вечера дома спать завалится. У него это уже в привычку вошло.
Зоотехник действительно, не заходя в колхозную контору, направился вдоль села, видимо, к своему дому.
— Ну и какие же все-таки, Иван Данилович, у него отношения с Изольдой? — снова спросил Антон.
— У Баранова?.. — Манаев неопределенно дернул плечами. — Да, насколько знаю, Изольда презирает Эдика.
— А у Водорьяпова какие планы на нее были?
— Ихняя связь между собой из Новосибирска тянется, а вот какое планирование там было, затрудняюсь определить. Во всяком случае, как я приметил, когда Вениамин Юрьевич сюда приезжал, Изольда от него скрывала свое старое знакомство с Водорьяповым.
— Этот… Вениамин Юрьевич, говорите, умер?
— В прошлом году от инфаркта скончался.
— Внезапно?
— Да как сказать… ОБХСС предъявил ему серьезные претензии и вроде бы не без оснований. Жил Вениамин Юрьевич, откровенно говоря, на широкую ногу. У него, подозреваю, чуть не в каждом районе по Изольде было. Одной зарплатой не обходился. Ну и при таком балансе, видать, со страху сердчишко лопнуло.
— Водорьяпов какие-нибудь дела с ним имел?
— Относительные. По моей рекомендации он часто обращался к Вениамину Юрьевичу за дефицитом для колхозных нужд. Само собой, при этом подарочки в виде парного мяска или свеженького меда с общественной пасеки от благодарного колхоза передавал. Порядок был несокрушимый: с пустым рюкзаком в область не ездили…
На этом предварительный разговор Антона Бирюкова с Манаевым закончился. Когда Иван Данилович, натянув кепку, мелкими шажками удалился из кабинета, Антон посмотрел на хмурого участкового Ягодина и поинтересовался его мнением о рассказанном бывшим председателем.
— Иван Данилович человек откровенный. Его сгубило вот это дело… — Участковый щелкнул себя по горлу. — Очень обильно спаивал гостей и сам с ними основательно спился. Может, Антон Игнатьевич, доставить на допрос Изольду Аксенову?..
Бирюков побарабанил пальцами по столу:
— Пока рановато ее допрашивать. Сейчас надо как-то выяснить: кто из карауленцев знал, что Водорьяпов именно в эту ночь останется в Выселках?
— Лично мне об этом известно не было. Когда утром услышал про убийство на хуторе, сразу подумалось о Виталии Ложникове, потому что он постоянно там ночевал.
— Займись, Андрюша, этим вопросом…
На улице резко взвизгнули автомобильные тормоза. Антон глянул в окно и увидел Сергея, торопливо выскочившего из «газика». Следом за председательской машиной к конторе подъехал оперативный УАЗ.
После обеда оперативники вместе с председателем колхоза закрылись в его кабинете, чтобы подвести первые итоги. Собственно, итогов почти не было. К тому, что Антон Бирюков уже знал, следователь Лимакин добавил самую малость. При официальном допросе Виталий Ложников высказал предположение, будто бычков из загона никто не выпускал. Они вырвались оттуда сами, повалив ворота, которые до приезда опергруппы Ложников кое-как восстановил.
В кабинет заглянула секретарша:
— Извините, Сергей Игнатьевич, Кузьма Широнин спрашивает: понятые скоро понадобятся?
— Он снова супчик хлебать собрался?
Секретарша смущенно улыбнулась:
— Нет, говорит, Слабуха в обед подвыпил и опять в бухгалтерии с Анной Ивановной сцепился.
Сергей хлопнул ладонью по столу:
— Ну, Тимка-чекист! Скажи ему, Людочка, мол, председатель срочно зовет.
Через несколько секунд дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель всунулся небритый Слабуха:
— Вызывали?..
— Заходи, Тимофей Григорьич, садись, — с преувеличенным вниманием проговорил Сергей. Терпеливо подождав, пока старик медленно уселся на стул возле двери, спросил: — Ты где успел причаститься?
Слабуха, отвернувшись, кашлянул:
— Витя-афганец бутылку «Пшеничной» привез. Чего скрывать, за обедом дернул с расстройства пару стопок.
Антон Бирюков сосредоточился.
— Выходит, вы знали, что Ложников вчера за спиртным ездил? — быстро спросил он.
Слабуха недоуменно моргнул:
— Откуда?..
— Каким же образом бутылку ему заказали?
— Не заказывал я. Витя еще весной взаймы брал у меня, чтобы березовые почки для лекарства настоять. Сегодня ни свет ни заря возвратил долг и поскакал в Выселки… — Слабуха резко повернулся к Сергею. На его мутноватых глазах вдруг выступили слезы. — Прости, Игнатьич, опять я сорвался. Ну, хоть расстреляй!.. Как увижу Клепикову, сразу ненависть во мне закипает.
Сергей прищурился:
— Григорьич, прекрати старую песню! Зачем каждый раз пугаешь Анну Ивановну расстрелом?
— Ее не пугать, ее на самом деле надо к стенке ставить. Это ж воровка в крупных размерах. Ты человек грамотный, арифметику наизусть знаешь, считай сам… За незаконно построенный дворец, когда жареный петух клюнул, не моргнув глазом выложила колхозу пятьдесят тысяч наличными. Откуда у нее с «Луноходом» такие деньжищи, а?..
— Не забывай, что Клепикова более двадцати лет проработала главным бухгалтером, а ее «Луноход», как ты говоришь, четверть века бригадирствует. Знаешь, сколько они вдвоем за это время только премиальных получили, не считая зарплаты?..
Слабуха подался вперед:
— А куда, Игнатьич, мои премиальные подевались? В последний год перед пенсией я до соленого пота упирался в безнарядном звене. Весной Манаев сулил златые горы, а что осенью показал?..
— Ты бы еще из тридцатых годов пример вспомнил! Прошли, Тимофей Григорьевич, те времена. Ты вот что… шагай домой и ложись спать, пока участковый не отправил в районный вытрезвитель.
— По-твоему, я на ногах не держусь?
— На ногах ты всегда держишься, — Сергей подошел к Слабухе и, словно ребенка приподняв со стула, подвел его к двери: — Шагай, Григорьич, шагай… Иначе никогда больше не буду защищать перед участковым… — Выставив упирающегося старика за дверь, глянул на Антона. — Видишь, как деликатно приходится работать с людьми.
— Нам, не откладывая, надо осмотреть квартиру Водорьяпова, — не ввязываясь в отвлеченный разговор, сказал Антон.
Сергей удивленно вскинул брови:
— Обычная, как у меня, холостяцкая квартирка.
— Надо хотя бы документы посмотреть.
— С документами у Водорьяпова все в порядке. Хотите убедиться — пойдемте. Тут близко.
— Для осмотра нам депутат сельского Совета нужен.
— Я третий год депутатом. Не сгожусь?
— Сгодишься.
Минут через десять, прихватив с собой скучающего возле конторы Кузьму Широнина, оперативники в сопровождении Сергея подошли к кирпичному дому на двух хозяев. В заросшем травой дворе дремали разморенные июльской жарой куры. У ближнего от калитки крыльца участковый Ягодин разговаривал с моложавой женщиной в ситцевом домашнем платье и в тапочках на босу ногу. Это оказалась соседка Водорьяпова. По ее словам, Леонид Николаевич вчера рано утром уехал от дома на тракторе «Беларусь» и с той поры она его не видела. И вообще он дома почти не находился: то в поле работал, то в мехмастерской, то в колхозной конторе что-нибудь «пробивал».
