— Не печалься, Петро. Скоро с красивой женщиной будем говорить.
— Не люблю, когда в уголовные дела ввязываются красавицы. Одна морока с ними, — недовольно ответил следователь.
Сергей подмигнул:
— Пессимист, ты не видел умных красавиц…
Разговаривая, все трое вошли в председательский кабинет. Из приемной тихо доносился редкий перестук пишущей машинки. Белокурая Люда-секретарь двумя пальчиками терпеливо добивала какую-то официальную депешу.
— Когда Аксенова появится, ты выйди, — сказал Антон Сергею.
— Без меня вам Изольда лапши навешает.
— Это будет интересно.
— Да?.. Могу хоть сейчас одних оставить.
В приемной кто-то заговорил. Дверь отворилась, и в сопровождении участкового в кабинет вошла Аксенова. На ней был открытый сарафанчик на бретельках. Сергей пошутил:
— Ласточка!.. Ты зачем так очаровательно разделась?!
Изольда, оценив юмор, иронично стрельнула взглядом на застывшего у порога Ягодина:
— Выдающийся сыщик поймал меня у пруда, на пляже. Просилась забежать домой переодеться, а он ни в какую: «Прокурор сказал — срочно!» Ладно, думаю, встречают по одежке, а провожают по уму…
— Ну, проходи, садись, — усмехнулся Сергей. — Сейчас проверят твои умственные способности.
Он подмигнул Изольде и, взяв под руку участкового Ягодина, вышел с ним из кабинета.
Аксенова, поправив бретельки сарафанчика на загоревших плечах, рассказала, что родилась в селе Александровском, расположенном на берегу Оби, где теперь вырос новый город нефтяников Стрежевой. После школы уехала в Москву. Устроилась по лимиту разнорабочей на автозавод имени Лихачева. Не понравилось. Решила вернуться в Сибирь. Поступила в Кемеровский институт культуры. Училась на режиссерском факультете. Закончив учебу, получила направление в Новосибирск. Ни квартиры, ни режиссерской работы, несмотря на диплом с отличием, здесь не оказалось. Устроилась официанткой в ресторан. Вышла замуж за бармена, но быстро разошлась. У мужа была страсть к накопительству и голубая мечта — купить «Жигули». Девичья фамилия — Лумпокольская. Аксенова — это по первому мужу, бармену.
— Сколько у вас было мужей? — упросил Бирюков.
— Кто теперь их считает… — Изольда наигранно вздохнула, однако тут же посерьезнела: — Всего один, больше замуж не выходила.
— А с Водорьяповым где познакомились?
На красивом, без единой морщинки лице Изольды промелькнуло что-то вроде испуга или недоумения, но ответила она не задумываясь:
— В Москве, когда на ЗИЛе работала.
— Расскажите об атом подробнее.
— Случайное знакомство… Торопились с подругой в Театр на Таганке. Проголосовали подъезжающей черной «Волге». Машина остановилась. За рулем был Леонид Николаевич. Он тогда возил начальника из Министерства пищевой промышленности. Тот вроде бы табачными делами заворачивал. В машине всегда лежали красивые коробки дорогих папирос: «Герцеговина флор», «Богатыри», «Гвардейские»… Это потом я узнала, а при первой встрече Леонид Николаевич ни копейки с нас не взял и пообещал после спектакля подъехать к театру, чтобы увезти в общежитие. Слово свое сдержал.
— С этого и началась ваша дружба с Водорьяповым?
— Если хотите, да… Леонид Николаевич жил холостяком в однокомнатной квартире на улице Обручева, недалеко от метро Вернадского. Я часто перехватывала у него в долг, когда денег до получки не оставалось.
— У него всегда деньги были?
— Всегда. Зарабатывал он хорошо.
— У шофера служебной машины не очень большая зарплата… — с намеком сказал Антон.
— Естественно, но у Леонида Николаевича было столько свободного времени, что он на левых пассажирах мог зарабатывать, по-моему, больше служебного оклада.
— Как Водорьяпов в Новосибирске оказался?
— Когда училась в институте культуры, я летом устраивалась проводницей поезда Кемерово — Москва, чтобы подработать к стипендии. Каждую поездку во время стоянки в столице забегала к Леониду Николаевичу на улицу Обручева. Кстати сказать, это именно он посоветовал мне после института попросить направление на работу в Новосибирск. Леонид Николаевич сказал, что собирается сам перебраться из Москвы в Сибирь.
— Чем ему Москва не нравилась?
— Говорил, что не может привыкнуть к столичной жизни. Тянет, мол, на родную сибирскую землю — и все.
— Давно Водорьяпов в Новосибирске живет?
— Через год после того, как я с красным дипломом и розовыми мечтами сюда приехала из Кемерова.
— Сразу начали с ним встречаться?
Аксенова смущенно усмехнулась:
— Нет, пожалуй, не сразу. Леонид Николаевич долго квартиру добывал, потом искал подходящую работу. Сначала на станцию техобслуживания «Жигулей» устроился, затем в таксисты ушел. Более-менее постоянно мы стали общаться, когда я разошлась с мужем…
— Не из-за Водорьяпова?
— Разумеется, нет. Я уже говорила о причине, повторяться не хочу. Поверьте, это было сказано откровенно. У меня, честное слово, нет ни малейшей необходимости лгать.
— В таком случае… — Бирюков помолчал. — Скажите, чем, по-вашему, вызвано убийство Водорьяпова?
Лицо Аксеновой нахмурилось. Она суетливо поправила бретельку сарафана и тяжело вздохнула:
— Весь день сегодня об этом думаю, но ничего не могу понять. По-моему, это какая-то случайность. Вчера вечером Леонид Николаевич, перед поездкой в Выселки, забежал ко мне. Сказал, что завтра ему исполняется пятьдесят лет и он отправил Ложникова за шампанским.
— Долго он у вас пробыл?
— Не больше пяти минут. Я после стирки как раз гладила белье. Леонид Николаевич увидел стопку носовых платков и попросил один.
Бирюков поинтересовался связями Водорьяпова в Москве и в Новосибирске. Аксенова сказала, что у Леонида Николаевича близких друзей не было, но с определенным кругом женщин он общался.
— С кем конкретно? — спросил Антон.
Изольда пожала плечами:
— Не знаю, просто я догадывалась об этом. В общении с женщинами Леонид Николаевич был полной противоположностью Эдику Баранову.
— А что Баранов?..
— Болтун несусветный. Поражаюсь его жене: как она живет с таким трепачом?..
— Уничтожающая характеристика.
— Лучшей Эдик не заслуживает. Представляете, с первого года, как я здесь появилась, не дает мне прохода. Однажды даже купить хотел. Мол, я тебе фиктивный наряд на сотню выпишу, в конце месяца в колхозной кассе получишь деньги. У меня от такого предложения в глазах потемнело. Представляете, какой щедрый любовничек?..
— Да, — согласился Антон. — Оказывается, чего только нельзя оплатить через колхозную кассу… Говорят, Водорьяпов его крепко припугнул. Не по вашей просьбе?
— Не помню такого.
Причину увольнения из ресторана Аксенова объяснила тем, что в последнее время заработки официанток сильно упали и оставаться на этой работе не было никакого смысла. Когда же Бирюков завел разговор о Вениамине Юрьевиче Шурыгине из облсельхозуправления, Изольда подтвердила, что именно по его рекомендации Манаев взял ее в колхоз. Свои отношения с Шурыгиным она определила как обычные отношения любой официантки с постоянным клиентом.
— Скажите, Изольда, а Водорьяпов в колонию не попадал?
Тонкие брови Аксеновой удивленно приподнялись:
— С чего такое взяли?
— У него на руке есть татуировка…
— Не знаю, не спрашивала об этом. Леонид Николаевич вообще не любил о себе рассказывать.
— Что вас все-таки с ним связывало?
— Трудно так сразу сказать… Очень внимательным он был. Проще говоря, настоящим джентльменом, которых сейчас, к сожалению, негусто. Понимаете?..
— Понимаю, — Антон помолчал. — Водорьяпов не предлагал вам замужество?
— К сожалению, не предлагал. У нас разница в двадцать лет. Он честно мне сказал, что это его пугает, хотя я пыталась убедить, мол, ничего страшного тут нет.
— Значит, если бы, как говорили в старину, Леонид Николаевич предложил вам руку и сердце…
— С радостью приняла бы. Ведь за его спиной можно было жить надежнее, чем за каменной стеной.
— Это ваша мечта?
— Почему только моя? О надежном браке мечтает любая женщина.
— Не скучно было бы оставаться в деревне? Водорьяпов, кажется, надолго собирался здесь осесть…
— Нет, Леонид Николаевич хотел пробыть в Караульном года три-четыре, чтобы подзаработать денег на арендном подряде.
— Затем какие у него были планы?
— Поселиться на юге. Для меня такой вариант — лучше не придумаешь.
— Он разве и вас собирался туда забрать?
— Да. Только не в качестве жены…
— Сильно переживаете его смерть?
Аксенова долго сидела потупившись. Наконец заговорила вдруг изменившимся голосом:
— Леонид Николаевич был для меня добрым покровителем. Потерять такого друга, конечно, тяжело. Утром, когда узнала о случившемся, чуть воем не завыла… Кое-как взяла себя в руки. Сейчас мне не дает покоя единственный вопрос: какому негодяю Леонид Николаевич перешел дорогу?.. Понимаете, у меня глубокое убеждение, что только отъявленный подлец мог поднять руку на порядочного человека.
