Трижды его пытались убить, последний раз в Бруклине, девять лет назад. В перестрелке погиб один из телохранителей Вигано, но сам он остался цел и невредим. Жил он в Нью-Джерси, в большом поместье, огороженном высоким забором.
На машине я добрался до него довольно быстро. Асфальтовая дорога петляла по аккуратно подстриженному лужку между большими дубами, за которыми виднелся трехэтажный особняк с белыми колоннами. Около дома стояли два автомобиля, а какой-то тип, одетый как садовник, слонялся у ворот. Впрочем, садовника он напоминал только платьем.
В нашем участке есть комната, битком набитая костюмами, париками, подкладными животами и прочей ерундой, необходимой для изменения внешности. Там я подобрал себе усы, парик и очки в роговой оправе с простыми стеклами. Показавшись Джо и получив добро, я вновь поехал в Нью-Джерси, на этот раз на поезде. Я не хотел, чтобы Вигано нашел меня по номеру машины.
От станции до поместья Вигано я добрался на такси. Заплатив шоферу, подождал, пока он уедет, и подошел к воротам.
Уже стемнело, и фонарь, внезапно вспыхнувший за воротами, ослепил меня. Я вскинул руку, прикрывая глаза.
— Эй! Не надо меня слепить!
— Чего тебе? — спросил сиплый голос.
Я держал руку перед глазами.
— Убери этот чертов фонарь!
Луч уперся мне в живот.
— Я все-таки хочу знать, что тебе нужно?
— Поговорить с мистером Вигано.
Я опустил руку. По спине пробежал холодок. Только сейчас я осознал свою полную беззащитность. Я имел в виду не только пистолет, но и статус сотрудника полиции.
— Я тебя не знаю, — прохрипел голос.
— Я нью-йоркский полицейский. У меня есть предложение к мистеру Вигано.
— Нам не нужны перебежчики.
— Я хочу кое-что предложить, только и всего, — настаивал я. — Я могу пойти к кому-нибудь еще.
Секунд десять стояла полная тишина. Потом фонарь погас.
— Подожди здесь, — сказал голос, и я услышал удаляющиеся шаги.
Я ждал почти пять минут. Этого вполне хватило, чтобы прийти к заключению, что я полный идиот. Какого черта я приехал сюда? Разве наши разговоры об ограблении можно принимать всерьез? Неужели я действительно собираюсь украсть миллион и уехать в Тринидад?
Вдалеке вспыхнул фонарь. Я еще мог повернуться и уйти. Меня остановила лишь мысль о том, что придется объясняться с Джо.
К воротам подошли несколько человек, луч фонаря осветил замок, чьи-то руки открыли его, и другой, более бархатистый голос сказал:
— Заходи.
Я вошел, ворота закрылись, меня тут же обыскали, подхватили под руки и повели к дому.
Мы прошли мимо парадного входа, обогнули угол, через боковую дверь вошли в маленькую комнатушку, где хранились лопаты для снега, валенки и полушубки, а потом прошли в просторную кухню. Меня снова обыскали, на этот раз более тщательно, даже вывернули карманы. Меня сопровождали трое, и они оставались бандитами, несмотря на костюмы и галстуки.
После обыска один из них вышел. Мне не хотелось думать о том, что мистер Вигано мог приказать убить меня. Я не находил причины, по которой ему потребовалась бы моя смерть, но кто мог предсказать поведение мафиози? Поэтому я разглядывал кухню, размеры которой позволяли приготовить обед на добрую сотню гостей.
Бандит вернулся.
— Мы отведем вас к мистеру Вигано.
— Прекрасно, — сказал я в основном для того, чтобы удостовериться, действуют ли мои голосовые связки.
Первый бандит пошел вперед, двое других вновь взяли меня под руки, и мы последовали за ним. Меня провели по анфиладе богато обставленных комнат, затем мы попали на лестницу, спустились вниз и оказались в кегельбане.
Кегельбан в подвале! Такого я еще не видел. Вигано в сером тренировочном костюме, кроссовках, с белым полотенцем на шее сидел на круговой кожаной кушетке и пил пиво из высокого бокала. Рядом на столике стояла открытая бутылка.
В дальнем конце дорожки широкоплечий мужчина в черном костюме расставлял кегли. Мои сопровождающие остались у дверей, я подошел к кушетке. Несколько секунд Вигано разглядывал меня, а затем кивнул.
— Садись, — не пригласил, а скорее приказал он.
Я сел напротив Вигано.
— Ты в парике, — сказал он.
— Дело в том, что за вашими гостями следят, — ответил я. — Я не хочу, чтобы меня узнали.
Он кивнул.
— Усы тоже фальшивые?
— Конечно.
— Они смотрятся лучше, чем парик, — он отхлебнул пива. — Ты полицейский, да?
— Детектив третьей категории.
Вигано вылил в бокал остатки пива из бутылки.
— Мне сказали, что при тебе нет документов. Ни удостоверения, ни водительских прав, ничего.
— По-моему, вам не надо знать, кто я такой.
Он снова кивнул.
— Ты хочешь что-то сделать для меня.
— Да, продать вам кое-что.
Он нахмурился.
— Продать?
— За два миллиона долларов.
Вигано не знал, смеяться ему или нет.
— И что ты хочешь продать?
— То, что вы захотите купить.
— Что за чушь ты несешь? — он начинал сердиться.
— Вы покупаете разные вещи, — ответил я. — У меня есть приятель, тоже полицейский. В нашей форме мы можем пройти куда угодно и достать все, что захотим. Скажите, за что вы могли бы заплатить два миллиона, и мы достанем то, что вам нужно.
Вигано покачал головой.
— Вы сами это придумали?
— Естественно, — кивнул я. — Если вы скажете мне, что вам нужно, вряд ли это повредит вам. Ваши парни обыскали меня, мои карманы пусты, я нигде не прячу диктофон. Разумеется, я не собираюсь открыто привезти к вам краденое и тут же получить два миллиона наличными. Нам придется принять определенные меры предосторожности, найти посредников, место передачи, чтобы не привлекать внимания полиции.
Вигано пристально посмотрел на меня.
— Ты предлагаешь украсть все, что я захочу?
— Если вы заплатите за это два миллиона. И только то, что мы сможем украсть. Я не собираюсь доставать вам самолет.
— У меня есть самолет.
Вигано повернулся к кегли. Я чувствовал, что сказал еще не все, но понимал, что сейчас лучше помолчать. Он не мог не прийти к выводу, что в любом случае ничего не потеряет. Если даже я псих или дурак, ему не придется платить ни цента. Я задал вопрос, и ответ не заставил долго себя ждать.
Вигано вновь взглянул на меня.
— Ценные бумаги. Государственные облигации. На предъявителя.
— Вы имеете в виду Уолл-стрит?
— Да. Ты знаешь там кого-нибудь?
Я рассчитывал, что мы сможем остаться на территории нашего участка.
— Нет, — ответил я. — Разве это имеет значение?
Вигано пожал плечами.
— Мы изменим номера, — сказал он. — Только не приноси мне именные бумаги.
— Что?
Он тяжело вздохнул.
— Если в облигации указано имя владельца, она мне не нужна. Меня интересуют только те, на которых написано: «На предъявителя».
— Вы говорите о государственных облигациях?
— Точно. О них и о любых других, выписанных на предъявителя.
Честно говоря, раньше я никогда не слыхал о существовании таких облигаций.
— Вы хотите сказать, что это другой вид денег?
Вигано хмыкнул.
— Это деньги.
Я все понял.
— Деньги богатых людей?
Лицо Вигано расплылось в широкой улыбке. Стало ясно, что мы поладим.
— Правильно. Деньги богатых людей.
— И вы купите их у нас?
— По двадцать центов за доллар.
Меня это удивило.
— Мы получим всего лишь пятую часть?
— Я даю вам хорошую цену. Только потому, что покупаю оптом. Обычно платят по десять центов за доллар.
— Если эти облигации на предъявителя, почему я не могу продать их сам?
— Они пронумерованы, и ты не знаешь, как менять номера серий, а также тех, кому их можно предложить.
Тут он был прав на все сто процентов.
— Хорошо, — кивнул я. — Значит, мы должны принести вам облигации на десять миллионов, чтобы получить от вас два миллиона наличными.
— Только не тащи крупные облигации. Не больше ста тысяч.
— А бывают больше?
